Огненные слёзы

Юта подняла лицо к выгнутому дугой навесу, скрывающему небо, и уже через пару секунд увидела размытое оранжевое пятно, быстро проступившее и тут же растаявшее. Вскоре на матовом покрытии расцвело ещё несколько пятен, словно огромные цветы, чьи лепестки распускаются и опадают за секунды.

Сколько это продолжается? Неделю или больше? Бабли должен знать точное время, вплоть до минут. С тех пор, как это началось, он сам не свой: забросил учебу, днями и ночами пропадает на чердаке со своим телескопом. Поначалу Юта носила ему обеды, затем пыталась вразумить и наконец плюнула. Прошло уже три дня, как она не видела друга, с которым делила небольшую квартирку на двадцать восьмом этаже небоскрёба «Сталтса».

Подумав о Бабли, Юта почувствовала, как глыба льда, угнездившаяся в животе, начала потихоньку оттаивать. Вот кто выслушает и утешит. Всё поймёт и ни за что не осудит. Как тогда, в восьмом классе, когда она попалась на краже жвачки в супермаркете. Её засняли камеры, но Бабли сумел выпутать её из этой переделки, наплетя охране какую-то невообразимую историю, которую и сегодня Юта не сумела бы повторить.

Тогда он довёл её прямо до дома, по дороге не проронив ни слова. Ни тогда, ни после Бабли ни разу не попрекнул её случившимся. И это сработало лучше любых увещеваний, ругани и запретов. С тех пор Юта не могла даже подумать о том, чтобы притронуться к чужому. Всякий раз она вспоминала кроткое, виноватое лицо Бабли, как он неловко переминался перед охранником в магазине. И его пухлую, ещё детскую руку, протягивающую мятый ринг, чтобы заплатить за украденную жвачку.

Мысль о Бабли странным образом придала сил. Юте стало стыдно за девушку в витрине. Подняв на неё взгляд, она с вызовом посмотрела своему отражению в глаза. Они были испуганными. Но под налётом страха, как под тонкой коркой льда, таилась тёмная бездна упрямства.

Юта знала, что должна делать.

Глава 2. Заговор

Длинный узкий коридор с низко нависающим потолком извивался подобно утробе гигантского змея. Углы на поворотах, даже крутых, были скруглены. Мягкий, рассеянный свет просачивался через осветительные окошки, проливаясь расплавленным золотом на плечи и голову человека, бесшумным шагом скользившего в тишине коридоров.

Корт прошёл три поворота и развилку с двумя ответвлениями, прежде чем достиг нужного места. Уверенным движением он откинул тяжёлый полог, волочившийся по полу, и вошёл в комнату.

Освещение в небольшом помещении было приглушено. Солнечные лучи рассеянно гладили искрящиеся под их прикосновениями светло-жёлтые стены и пол. В комнате почти не было мебели. Вдоль западной стены тянулась длинная столешница. Справа она заканчивалась низкой круглой печью с трубой, уходившей в потолок. Печь и столешница были того же, что и всё в комнате, светло-жёлтого цвета. Посередине громоздился массивный, чистый до блеска и абсолютно пустой стол.

Как только Корт оказался в комнате, на него обратилось четыре пары глаз, мужских и женских. Люди молчали, угрюмо и цепко рассматривая вошедшего.

Мужчина был высок и крепко сложен. На загорелом, цвета коры дуба, угловатом лице хищно выделялся крупный нос с горбиной. Тяжёлый подбородок резко переходил в широкие скулы. Тонкие растрескавшиеся губы сомкнулись в жёсткую линию. Спутанные черные волосы, местами выгоревшие до пепельного цвета, верёвками лежали на плечах. Синие глаза, ярко выделявшиеся на тёмном лице, блестели сталью.

Внешность мужчины разительно контрастировала с внешностью собравшихся в комнате людей. Они были похожи друг на друга, как братья и сёстры. У всех были золотисто-песочные волосы, в большинстве длинные — как у женщин, так и у мужчин. Такие же светлые, почти жёлтые глаза. Оттенок сухой, как бумага, кожи варьировался от светло- до тёмно-бронзового. Все высокие и жилистые, словно состоящие из твёрдых, как камень, костей, сухожилий и мышц без капли жира.

— Все в сборе? — спросил Корт, проходя к широкому каменному столу, вокруг которого сгрудились люди.

— Сегодня здесь только те, кому я доверяю безоговорочно, — ответил высокий мужчина со светло-соломенными волосами. По бокам головы они были выбриты, а сзади собраны в длинный хвост, опускавшийся по спине почти до талии.

Корт кивнул. В комнате было трое мужчин и одна женщина. Он по очереди обвёл каждого взглядом, задержав его на девушке, стоявшей напротив.

Она была почти такой же высокой, как мужчины, и удивительно стройной. Её тело было точёным, словно камень, обкатанный водой — с плавными, изящными линиями, в то же время крепким и мускулистым. В ней ощущалась гибкость и сила хищника.

Бронзовая кожа казалась гладкой, словно шёлк. Длинные золотистые волосы, будто впитавшие солнечный свет, струящийся из потолочного окошка, были заплетены во множество мелких косичек. Передние были скреплены на затылке в причудливый узел. Огромные глаза, всего на оттенок темнее волос, пристально следили за мужчиной.

— Хорошо, начнём. Уги, расскажи, зачем ты собрал нас?

Мужчина, который первым ответил Корту, снова заговорил:

— Думаю, ты знаешь причину. Мы все знаем. Я собрал нас здесь, потому что считаю, что пора начать действовать. Причём до того, как это сделает Гвирн. Пришедшие сюда люди согласны со мной. — Он смотрел на черноволосого мужчину.

Тот недовольно поморщился.

— Я слышу это от тебя уже который месяц, но по-прежнему не вижу причин для решительных действий. У нас есть Канг, который ведёт народ. Ему и решать.

— Многие не согласятся с тобой, — спокойно ответил Уги. — Турраг больше не годится на роль Канга. Он слишком стар и не может решить проблем, с которыми столкнулся Утегат. Турраг совершает ошибку за ошибкой, но самое страшное — он не желает видеть реального положения вещей. Он слеп. А куда народ может завести слепой?

— И что ты предлагаешь? — неохотно поинтересовался Корт.

Уги сверкнул глазами:

— Мы должны сместить Туррага.

Корт обвёл собравшихся внимательным взглядом.

— Вы тоже так думаете?

— Это лишь вопрос времени, — раздался хриплый голос.

Мужчине, которому он принадлежал, было около пятидесяти, но светлые, в отличие от остальных, коротко стриженые волосы, ещё не тронула седина. Его фигура была массивнее и приземистее, чем у большинства высоких стройных атлургов. Будто каждый год прожитой жизни незримым грузом ложился на его плечи, придавливая к земле. Он стоял чуть в стороне и до этого момента пристально рассматривал что-то на абсолютно чистом, выскобленном до блеска столе.

— Все знают, что Гвирн хочет сместить Канга. Его группировка набирает всё больше сторонников, — продолжал мужчина скрипучим голосом. Казалось, что слова даются ему с трудом, будто он переплывает бурную реку против течения. — Все, у кого есть глаза, могут видеть, что дела наши всё хуже и хуже. Турраг ведёт нас к краю пропасти, и если мы не хотим шагнуть с него, то должны что-то предпринять.

Ему давно пора уйти. Проблемы нарастают со скоростью движущегося песка, но старик не в состоянии их решить. А ещё и знамение, которое напугало и переполошило народ. Мы должны объединиться вокруг единого центра, сильного вождя, коим Турраг уже давно не является.