Огненные слёзы

— Что-то происходит, что-то злое и тёмное надвигается, — заговорила девушка с волосами, заплетёнными в косички, и Корт быстро вскинул на неё глаза. Его черные брови хмурились.

Голос девушки звучал тихо, но отчётливо. Он сыпался, словно песок в песочных часах, медленно и неумолимо. И всем вдруг стало не по себе от того, что она говорила. Будто комнату накрыла невидимая тень.

— Мы все видели это — знамение. Атлургов ждут тяжёлые времена. И люди, и животные чувствуют это. Козы дают меньше молока. Последние полгода численность стад уменьшается. В ближайших горах выловлено почти всё поголовье. Скоро Утегату грозит голод и нехватка воды. И это лишь две из множества проблем, с которыми вскоре придётся столкнуться народу.

В такое время мы не можем позволить себе слабость. Если мы не сместим Канга, вскоре это сделает Гвирн.

Девушка замолчала, за неё закончил Уги:

— Ты должен повести за собой атлургов. Люди пойдут за тобой.

Корт мотнул головой.

— Нет, это не выход. Турраг является Кангом по закону, многие на его стороне. Люди по-прежнему верят ему. И не нам принимать такие решения. К тому же я уже говорил, что не хочу возглавлять народ.

— Но кому-то придётся. — Звонкий голос принадлежал юноше с заострёнными чертами лица. Его широкие, но худые плечи были гордо расправлены, а подбородок вздёрнут. — Когда Канга сместят, может начаться кровавая резня, если у власти не появится сильный человек. Гвирн, конечно, считает себя таковым. Но кроме родословной ему нечего предложить народу. Он не тот человек, который сможет вывести Утегат из кризиса. Все здесь согласны с этим.

Глаза юноши как-то по-хищному блеснули. Атлурги молчали, и Корт знал, что их молчание означает согласие.

— Ты рассуждаешь не по годам мудро, Дар, — тяжело заговорил он. — Меньше всего я хочу гибели людей. Но то, о чём вы говорите, тоже принесёт гибель. Ведь вы предлагаете убить человека. К тому же, Гвирн не сдастся без боя, начнётся распря среди народа. Вы этого хотите? — Он помолчал, на секунду задумавшись. Потом продолжил: — Вот и я — нет. Я понимаю ваши опасения. Но мы должны найти другой выход. Должен быть другой выход.

Дайте мне время, я что-нибудь придумаю. А пока мне нечего добавить, кроме того, что я прошу вас набраться терпения.

Люди в комнате не выглядели довольными, но никто не осмелился спорить. По одному, выдерживая небольшие промежутки, они покинули помещение.

Корт задержался дольше остальных. Он стоял за пустым столом, пока голоса в коридоре не вывели его из размышлений. Тогда он медленно двинулся к выходу, дождался, пока голоса стихнут вдалеке, и бесшумно выскользнул за полог.

Корт возвращался домой окольной дорогой, — ему надо было подумать. Он понимал, что его соратники правы, но всё же не мог принять то решение, какое от него ждали. Последнее время обстановка в Утегате накалялась, и Корт не знал, как оказался вовлечён в самый центр водоворота.

Ноги сами привели его к дому. Мужчина очнулся, уже стоя на пороге. Интересно, вернулась ли уже она? Он отодвинул полог и прошёл в комнату. В помещении было тихо, Корт сел за стол и опустил голову на руки.

Напряжённых плечей коснулись мягкие пальцы. Мужчина выпрямился и обернулся. Девушка с золотыми волосами, заплетёнными в косички, — та, что говорила на собрании, — стояла над ним. Её большие глаза обеспокоенно всматривались в него.

— Я опять не слышал, как ты подошла, — усмехнулся мужчина. — Никто не может подкрасться ко мне незаметно. Никто, кроме тебя.

— Может, это потому, что ты не ждёшь от меня удара в спину?

Леда обошла стол и села напротив.

— Я знаю, всё это тяготит тебя. Все мы.

Корт отрицательно мотнул головой:

— Дело не в этом. Возможно, я просто не способен принять верное решение. Возможно, я не тот, кто вам нужен.

Леда смотрела на него грустно. Она протянула через стол руку, и Корт с благодарностью взял её.

— Что-то назревает в Утегате, — проговорила она. — Грядёт буря, и мы все окажемся в неё вовлечены, но ты — больше других. Ты не можешь просто отвернуться от этого.

— Но почему я? — с каким-то надломом в голосе спросил мужчина.

— Потому что у тебя особенная судьба, — не колеблясь, ответила Леда.

— Это потому что я — ругат? — скептически произнёс Корт.

— Нет, это потому что ты — мой муж, — ответила она, улыбаясь.

***

С усилием раскрыв дверь на треть, Юта протиснулась в квартиру. Больше дверь не открывалась из-за коробок с обувью и клюшек для игры в «Флорбол», составленных в углу. Они пылились тут ещё с тех времен, когда Бабли несколько месяцев учился этой игре в надежде сбросить вес. К своему удивлению Юта обнаружила, что в тесной прихожей горит свет.

Держась за стену, — от пережитого ноги ощутимо подрагивали, девушка вошла в небольшую гостиную, больше, правда, похожую на перевалочный пункт или временное пристанище для беженцев.

Два рабочих стола — её и Бабли — были расположены по обе стороны от окна, завешанного полупрозрачной шторой. Она затеняла комнату от ослепительного сияния Тауриса в те часы, когда он заглядывал внутрь.

Противоположную стену занимал стеллаж с папками, книгами, подшивками газет и чертежами. Посреди гостиной доживал свой век старый диван и такое же, низкое, продавленное на сиденье кресло, рядом с которым примостилась древняя тумбочка. Среди этого допотопного старья существами из далёкого будущего смотрелись два мощных компьютера, работающих практически круглосуточно.

Остальное пространство, не занятое мебелью, в живописном беспорядке было завалено следами жизнедеятельности двух не очень опрятных и крайне занятых молодых людей. Так что за вычетом мебели и высящихся вокруг груд хлама, свободного места оставалось — только протиснуться в кухню и ванную по узкому тоннелю.

Но, несмотря на тесноту и вечный бардак, Юта любила свою квартирку. Любила возвращаться сюда после работы и знать, что дома её ждёт Бабли с бутербродами, большой кружкой горячего кофе и вечерними телепередачами. Для неё выражение: «Мой дом — моя крепость» не было пустым звуком. И более всего его делало таковым неизменное присутствие лучшего друга.

Сейчас Бабли сидел за левым столом, спиной к ней, скрючившись на невысоком табурете. Он внимательно изучал таблицу, раскрытую на компьютере, и был так поглощен этим занятием, что не услышал, как Юта вошла в квартиру.

— Как хорошо, что ты дома.

Бабли вздрогнул и обернулся на голос. Юта устало опустилась в кресло, на секунду прикрыв глаза. А когда открыла, Бабли стоял над ней с хмурым видом. Небольшие глазки, прячущиеся за толстыми стёклами очков, привычно ощупали её лицо, после чего брови сползлись к переносице. Бабли слишком давно и хорошо знал Юту, чтобы не понять, что случилось что-то плохое.