Огненные слёзы

— Сейчас я заварю тебе мятный чай, и ты мне всё расскажешь, — без предисловий заявил Бабли и скрылся на кухне.

— Что бы я делала без тебя, Фински? — спросила Юта со вздохом облегчения. В её вопросе крылась лишь доля иронии.

— Проиграла все деньги в техасский покер, влезла в долги и лишилась квартиры? — раздался голос из кухни. — Из-за преследований бандитов уволилась с работы и попала в плохую компанию? В конце концов сделалась подружкой главного гангстера, набила себе ужасные татуировки и начала пить шнапс из пластиковых стаканов?

Несмотря на всё пережитое, на лице Юты появилась улыбка. Бабли знал, что делать, чтобы отвлечь её.

— Как ты мог подумать обо мне такое?! — в притворном ужасе воскликнула Юта. — Я бы сама стала главным гангстером!

Дома, в привычной, безопасной обстановке сразу стало свободней дышаться. Пережитый страх потихоньку отступал. Журналистка слышала с кухни шарканье тапочек Бабли и звяканье ложечки о чашку, — привычные, домашние звуки успокаивали.

Она знала Фински столько, сколько помнила себя. Это был добродушный, пухлый парень с редкими, очень кудрявыми волосами, липшими ко лбу. Небольшая, курчавая бородка была призвана придать Бабли хоть немного более мужественный вид, но это слабо помогало. Маленькие карие глаза за стёклами круглых очков смотрели на мир так же наивно, как в детстве.

Словом, Бабли выглядел этаким ребёнком-переростком. К тому же вечно витал в облаках, за что ещё в школе над ним смеялись все, кто не знал об остром уме, скрывающемся в этом неуклюжем теле. И о добрейшем, чутком к страданиям других сердце, прячущемся за складками просторной мятой рубашки.

Бабли внёс в комнату чашку с чаем, расплескав часть на блюдечко, и поставил на тумбочку рядом с креслом. Юта подобрала под себя ноги и принялась сбивчиво рассказывать о случившемся. К концу повествования лицо друга стало белым, как накрахмаленная простыня.

Бабли был добрым, умным и отзывчивым, но он не был смельчаком и авантюристом. Самое яркое и волнительное событие в его жизни произошло, когда он потерял ключи от квартиры, а Юта несколько дней пропадала в редакции. Тогда, после двухчасовых колебаний, Бабли пришлось звонить к соседям, а затем пробираться в квартиру через их смежный балкон по узкому карнизу, на высоте в двадцать восемь этажей.

Так что, услышав историю Юты, Бабли на время потерял дар речи. Было видно, что в нём идёт внутренняя борьба в попытке понять, правда ли то, что рассказала ему подруга, и как такое вообще может произойти с человеком.

Юта терпеливо ждала. Она знала, что надо дать Бабли время на осмысление — он плохо переносил не укладывавшиеся в рамки его представлений о мире истории, в которые зачастую попадала Юта. Но в конце концов друг всё же взял себя в руки и вышел из ступора. Его лицо оставалось бледным, а узкий лоб прочертили глубокие морщины, — Бабли напряжённо о чём-то размышлял.

— Ну, раз ты попала в такой переплёт, тебе не кажется, что надо идти в полицию? Всё это звучит очень серьёзно. Что если те жуткие типы тебя ищут?

«Я просто пытаюсь спасти свой город. Жители Лиатраса должны узнать правду об уровне песка и строительстве нового города. В конце концов, от этого зависят их жизни» — крутилось в голове. О чём говорил мэр? Что всё это значит?

— Юта? Юта!

Она обнаружила, что Бабли зовёт её.

— Что, прости?

Голова раскалывалась от повторяющихся по кругу мыслей и вопросов. В том, как погиб мэр, было что-то загадочное, выходящее за рамки обычного убийства по политическим мотивам. Только Юта никак не могла взять в толк, за какую же ниточку надо потянуть, чтобы распутать это дело и получить интересующие её ответы.

— Я спрашиваю, ты собираешься идти в полицию? — повторил Бабли, видимо, уже не в первый раз.

— Позже, — Юта поднялась с кресла.

Мятный чай и разговоры помогли настолько, насколько вообще подобные меры могут помочь справиться с шоком. Юта почувствовала, что к ней вернулась некоторая уверенность. Ноги перестали дрожать, а значит, она снова может встать в строй.

— Что значит «позже»?! — Бабли негодовал. Юта крайне редко видела его в таком состоянии. Но сейчас он был по-настоящему напуган. — Ты должна сделать это сейчас! В конце концов, ты же свидетель убийства!

— И я непременно пойду в полицию и всё расскажу. Вот прямо завтра сутра и пойду, — сказала Юта мягко, надеясь успокоить друга. — Я уверена, что мэра уже нашли и следствие идёт полным ходом. Там и без меня справятся, а я должна по горячим следам провести собственное расследование. Я же журналист, это моя работа.

Бабли только угрюмо качал головой. Последний довод был не слишком удачным, учитывая, как друг относился к её роду деятельности. Бабли всегда считал, что работа журналиста слишком непостоянна и опасна.

— Мэр говорил что-то об уровне песка. Я не очень поняла, о чём речь. Это я и должна выяснить. Чутьё подсказывает мне, что тут пахнет крупной сенсацией, если не скандалом.

— Подожди, ты же не хочешь…

Но Юта уже начала перетряхивать сумку, складывая необходимое.

— Именно это я и хочу сделать. Я пойду на Стену.

Бабли горестно всплеснул руками. В его глазах отражалась помесь страха и упрёка.

— Д-да куда ты собралась? Тебя только что ч-чуть не убили какие-то жуткие т-типы! А ты бежишь на Стену! И как, к-кстати, ты собралась туда п-попасть? — Бабли всегда начинал заикаться, когда нервничал.

— Я знаю место, — ответила Юта, засовывая в сумку фотоаппарат-мыльницу и свой старый диктофон, нашедшийся на дне бельевой корзины. — В старших классах Марли Скоб водил меня туда. Это возле Южной Промзоны. После возведения Стены там почему-то не убрали кран. По нему можно забраться прямо наверх.

— Да ты посмотри на себя! На тебе же лица нет после того, что произошло! Тебе надо хотя бы придти в себя, отдохнуть.

— Да-да, — отмахнулась Юта. — Позже.

Она собрала сумочку и посмотрелась в зеркало, висевшее в прихожей. Зрелище, которое перед ней предстало, оказалось весьма впечатляющим, — было похоже, что её изжевала мусоросборочная машина. Возможно, в чём-то Бабли и прав. Перед тем, как куда-то отправляться, ей, по крайней мере, следует переодеться в чистую одежду.

— Твоя взяла, — со вздохом признала девушка. — Мне надо принять душ.

Она бросила собранную сумочку на кресло и скрылась в ванной. Бабли только и успел, что открыть и снова закрыть рот.

Юта выскользнула из ванной через десять минут, закутанная в жёлтое махровое полотенце. Босые ноги оставляли на полу мокрые следы.

— Ты не видел мою щётку для волос? — обратилась она к другу, роясь в ведре для бумаг, стоящем возле её рабочего стола. — В этом бардаке ничего невозможно найти.