Огненные слёзы

— Только держись. Мы выберемся, — прошептала Юта.

Свободной рукой она снова и снова обшаривала камни, извиваясь под такими углами, как будто у неё вовсе не было костей. Пока наконец не нашла некое подобие щели между плотно прижатыми друг к другу булыжниками.

Юта начала с силой царапать ногтями эту щель. Она помнила ту выемку в стене в тренировочном зале, которую оставил нож Корта. Несмотря на то, что скреплённый песок становился очень твёрдым и прочным, это всё-таки был песок.

Медленно, бесконечно медленно, но ей удалось выкрошить горстку, а значит, это было небесполезно.

Тело Корта била крупная дрожь. Юта ощущала горькие капли пота, стекавшие по её лицу. Она чувствовала, как очень медленно, наверняка, незаметно в любых других обстоятельствах, его тело опускалось. Может, всего по миллиметру, но у неё перехватывало дыхание от ощущения той тяжести, которая готова была прихлопнуть их, похоронив заживо.

— Держись, только держись, — умоляла его Юта, и с новой силой скребла неподатливый камень содранными ногтями.

Она не могла сказать, сколько это продлилось — час или день. Вскоре ощущение времени покинуло её, словно она и правда оказалась выброшена в открытый космос. И только частое и отрывистое сердцебиение Корта отсчитывало для неё минуты их жизней.

Иногда Корт стихал. Он переставал хрипеть, а его тело начинало расслабляться. Тогда Юта изо всех сил начинала теребить его и кричать ему в ухо, чтобы он не сдавался, чтобы потерпел ещё, потому что помощь обязательно придёт.

Пальцы её правой руки онемели. По ним текло мокрое, но Юта упорно продолжала царапать землю. Пока, после очередного судорожного движения, её пальцы не провалились в пустоту. Это ощущение было таким неожиданным, что она даже сумела очнуться от безразличного оцепенения, в котором пребывала. Слёзы сами потекли у Юты по щекам, когда она сумела вытащить наружу руку. Она не знала, что там — «снаружи». Возможно, ещё одна ловушка из камня и песка, но она должна была надеяться, ради них обоих.

Юта методично стучала ладонью по камню и, словно скороговорку, словно молитву, продолжала шептать: «Потерпи ещё чуть-чуть. Нас вытащат. Обязательно вытащат».

Минула ещё одна вечность, настолько долгая, что вся жизнь Юты могла бы уместиться в крошечном её уголке. А потом она услышала голоса. Сперва Юта подумала, что бредит, и ей это кажется, но голоса стали отчётливее, и чья-то тёплая ладонь сжала её руку. Ту самую руку, которая, помимо воли девушки, продолжала отстукивать по камню незамысловатый ритм. Почти неосознанно, в такт биения сердца Корта.

После этого время снова обрело привычный ход, и всё вокруг завертелось. Через отверстие, проделанное Ютой, с ней начал переговариваться Гвирн. Он руководил расчисткой завалов. Юта рассказала, что они зажаты под плитой, в любой момент готовой обрушиться.

Внимательно выслушав её, Гвирн организовал людей, и за какие-то двадцать минут атлурги растащили булыжники, заточившие их с Кортом в каменный мешок. Последней снимали плиту со спины Корта. С разных сторон за неё ухватилось четверо атлургов. С большим трудом, кряхтя и ругаясь, поминая всех богов, они сумели наконец поднять её со спины мужчины.

Вокруг них собрались люди. Юта видела Леду. Девушка опустилась на колени возле Корта, но не решалась дотронуться до него. Целую минуту Корт не шевелился, тяжело дыша. А потом Юта услышала, как он выдохнул и чуть приподнялся. Лишь настолько, что его лицо больше не зарывалось ей в волосы, а оказалось прямо напротив её лица.

Это послужило негласной командой. К Корту тут же подбежали люди, и, окружив, медленно и осторожно уложили на носилки. Как только Корта подняли, к Юте сразу же подскочил Гвирн. Его лицо выражало крайнее беспокойство. Он осматривал и осторожно ощупывал Юту тонкими пальцами. Вокруг было столько лиц, что они слились у Юты в одну размытую цветную полосу. У неё что-то спрашивали, и она даже, кажется, отвечала.

Она провожала глазами носилки, которые пятеро крупных мужчин выносили из зала, осторожно перебираясь через завалы. Рядом с ними шла Леда, держа окровавленную, в разводах грязи, руку Корта.

Вокруг Юты суетились люди. Кто-то пытался оказать медицинскую помощь, но она не видела перед собой ничего и никого. Только синие глаза, такого чистейшего цвета, словно бескрайние глубины океана. И тёмное, в поту, лицо с размытыми чертами, потому что оно находилось настолько близко от её лица, что Юта могла отчетливо видеть только глаза.

Перед тем, как Корта подняли, оторвав от неё с болезненным ощущением, будто у неё отнимают часть её собственного тела; в тот самый миг, когда он приподнялся над ней, Корт заглянул ей в глаза. И этот взгляд проник прямо в её сердце. В нём боль смешалась с облегчением, страх за неё с благодарностью и надеждой. В нём отразилось всё то, что он хотел и, возможно, силился сказать, лёжа под каменной плитой. Неизвестно какими силами держа на себе глыбу, которую едва смогли поднять четверо атлургов.

Всё то, что он думал и чувствовал, без прикрас отразилось на тот краткий миг в его взгляде. И Юта знала, что никогда, что бы с ней ни происходило, где бы и с кем она ни была, она не забудет этот до краёв наполненный страданием и нежностью взгляд.

***

Пыль всё ещё вилась в воздухе. Она медленно оседала на пол Зала Свитков и плечи людей, занимавшихся разбором завалов. Как будто серая пелена скрывала от посторонних глаз всё, что произошло внутри. Время от времени серые клубы медленно выплывали в коридор, кружась и рассеиваясь в солнечных лучах.

Словно из завесы клубящегося тумана, из Зала Свитков вынырнули пятеро атлургов. У них в руках были носилки, на которых можно было разглядеть мощный силуэт мужчины с посеревшими от пыли волосами. Рядом с носилками, не отходя ни на шаг, шла Леда. Её спина была неестественно пряма, а узкая ладонь сжимала окровавленную руку спасённого. Она была прекрасна даже в миг страдания. Солнечный свет омывал её гибкий силуэт, пока процессия удалялась по коридору.

Высокий широкоплечий мужчина, скрытый от Зала Свитков поворотом коридора, поглубже надвинул на голову капюшон серого, словно самая густая тень, хилта. Он постоял ещё немного, до боли стискивая и без того крепко сжатые зубы. Он слушал крики переговаривающихся в Зале людей, вдыхал запахи пыли, страха, крови и отчаянья. А потом резко развернулся и, никем не замеченный, заскользил по коридорам прочь.

Глава 2. Последняя милость

Юта стояла в коридоре, ведущем на поверхность. Она была прижата к стене атлургами, запрудившими всё пространство. Вдоль всего извилистого пути, насколько хватало глаз, она видела людей. Они стояли в полном молчании, гордые и непоколебимые. Их холодные песчаные глаза, напоминавшие Юте о зыбучих песках, были обращены в сторону коридора, противоположную от выхода в пустыню.

Народ ждал, когда на другом конце улицы появится процессия, несущая носилки для ритуала «милосердия».