Огненный крест. Книги 1 и 2

Чувствуя себя виноватым, но словно очарованный, Роджер перевернул страницу.

«Вчера ночью я видела сон, что еду на автомобиле. Это был мой синий мустанг, и я вела его очень быстро по извилистой дороге в горах. Я водила автомобиль в горах в штате Нью-Йорк, но никогда здесь, и, тем не менее, я знала, что это Ридж.

Это было так реально. Я могла чувствовать, как ветер раздувает мои волосы, чувствовала баранку в руках, вибрацию двигателя и шорох шин. Но здесь и теперь такая поездка может быть только в моей голове. И все же в какой-то ячейке памяти эти ощущения столь же реальны, как действительность, и возникают к жизни включением какого-то синапса.

И это другая странность. Никто здесь не знает, что такое синапс, кроме меня, мамы и Роджера. Такое необычное чувство, словно мы трое обладаем всеми секретами мира.

В любом случае вождение относится к тому, что мне уже известно. Но бывают сны такие же яркие и реальные о вещах, которых я в действительности не знаю. Может ли быть так, что это сны о событиях, которые еще не сучились?

Вчера ночью я видела сон, что занималась любовью с Роджером».

Он как раз собирался закрыть тетрадь, чувствуя вину за вторжение в ее личную жизнь. Вина все еще осталась, но недостаточная, чтобы преодолеть любопытство. Он оглянулся на дверь — дом был тих, женщины разговаривали на кухне, возле кабинета никого не было.

«Вчера ночью я видела сон, что занималась любовью с Роджером.

Это было великолепно, на этот раз я не думала, не наблюдала за собой со стороны, как всегда делаю. Фактически, я почти не вспоминала о себе. Был только дикий страстный секс, я была частью Роджера, а он — частью меня, не было его и меня по отдельности, были только мы.

Самое забавное, что это был Роджер, но я не думала о нем, как о Роджере. Казалось, у него было другое имя, тайное, настоящее, и я его знала.

(Я всегда думала, что у всех есть имена, которые не являются словами. Я знаю, кто я, и кто бы это ни был, ее имя не Брианна. Это я — и все. „Я“ хорошо выражает, что я имею в виду, но как выразить словом тайное имя?)

Но во сне я знала тайное имя Роджера, и потому все получалось — я не размышляла и не волновалась, и только в самом конце подумала: „Эй, это случается!“

И потом это действительно случилось, мир взорвался, все дрожало и пульсировало…»

Здесь она закрасила чернилами остальную часть строки и приписала:

«И ни одна книга, которую я когда-либо читала, не могла описать этого!»

Несмотря на потрясение, Роджер громко рассмеялся, но торопливо заглушил смех, оглядываясь, не появился ли кто-нибудь. Со стороны кухни доносился шум, но в зале шагов не было слышно, и его глаза вернулись к странице, словно железные опилки, притянутые магнитом.

«Я закрыла глаза — во сне — и лежала, ощущая затухающие электрические разряды в теле, потом открыла глаза и увидела, что во мне был Стивен Боннет.

Это был такой шок, что я проснулась. Мне казалось, что я кричала — мое горло болело — но, возможно, нет, потому что Роджер и ребенок спали. Я была вся в поту, и в то же время мне было холодно, и мое сердце стучало, как молоток. Я долго не могла успокоиться и уснула, когда запели птицы.

Именно птицы помогли мне уснуть. Оба моих отца говорили мне, что сойки и вороны издают предупреждающие крики, но певчие птицы при приближении опасности перестают петь. Так что в лесу нужно прислушиваться к ним. И когда я услышала в деревьях возле дома их многоголосый гомон, я успокоилась, потому что знала, что здесь никого нет».

Внизу страницы был небольшой пропуск. Он перевернул ее, чувствую, что пальцы его вспотели, и биение сердца тяжело отдается в ушах. Запись возобновилась вверху страницы. Если на предыдущем листе почерк был торопливый с нечеткими буквами, то здесь они были старательно выписаны, как если бы первоначальный шок прошел, и она приняла твердое решение разобраться в своем сне.

«Я пыталась забыть сон, но не могла. Он продолжал возвращаться ко мне, и я пошла под навес поработать с травами. Джемми остался с мамой, так что я могла побыть одна. Я села среди пучков трав и закрыла глаза, вспоминая каждый эпизод сна. Стивен Боннет напугал меня, и когда я вспоминала конец, то чувствовала себя больной. Но, тем не менее, мне хотелось запомнить этот сон — запомнить, что я чувствовала, что делала, и что я, возможно, смогу повторить с Роджером.

Но у меня было такое чувство, что я не смогу, пока не вспомню его тайное имя».

На этом запись заканчивалась, и начиналось описание других снов, но Роджер не стал читать дальше. Он закрыл тетрадь и осторожно поставил ее на полку позади других книг. Потом поднялся на ноги и стоял, глядя в окно, машинально проводя вспотевшими пальцами по шву бриджей.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ Лучше жениться, чем сгорать от желания

Глава 39 В роще Купидона

— Как ты думаешь, они будут делить постель, как муж и жена?

Джейми говорил обычным голосом, не стараясь даже понизить его. К счастью, мы стояли на другом конце террасы далеко от свадебной пары. Однако многие головы повернулись в нашу сторону.

Ниниан Бел Гамильтон открыто уставился на нас. Я послала широкую улыбку пожилому шотландцу и помахала ему закрытым веером в знак приветствия, одновременно тыча Джейми локтем в ребра.

— Какие почтительные мысли племянника о своей тете, — сказала я шепотом.

Джейми отодвинулся из зоны действия моего локтя и приподнял бровь.

— Причем тут почтительность? Они женятся. И оба далеко за пределами брачного возраста, — он усмехнулся Ниниану, который раскраснелся от сдерживаемого смеха. Я не знала, сколько лет Дункану Иннесу, но по самым меньшим моим предположениям ему было лет пятьдесят пять. Тетя Джейми, Джокаста, должна быть старше его, по крайней мере, лет на десять.

Поверх голов я могла видеть, как Джокаста любезно принимала поздравления друзей и соседей. Высокая женщина в платье из красно-коричневой шерсти стояла между двумя огромными мраморными вазами с засушенными ветвями золотарника; за ее плечом с величавым видом стоял черный дворецкий Улисс в парике и зеленой ливрее. В элегантном кружевном чепце белого цвета, подчеркивающим сильные черты лица, характерные для клана МакКензи, она, бесспорно, являлась королевой плантации «Речной поток». Я привстала на цыпочки, чтобы увидеть ее будущего мужа.

Дункан был немного ниже Джокасты, но все равно его должно быть видно. Я встретила его сегодня утром; в ярком горском наряде он мог выглядеть удальцом, если бы не стеснялся слишком сильно. Я вытянула шею, ухватившись за руку Джейми, чтобы сохранить равновесие. Он поддержал меня за локоть.

— Кого ты ищешь, сассенах?

— Дункана. Разве он не должен быть с твоей тетей?

Глядя на Джокасту, никто не мог сказать, что она слепая; что она стояла между двумя вазами, чтобы не терять ориентацию, что Улисс нашептывал ей имена всех приближающихся гостей. Я видела, как она протянула руку немного вперед, ощупывая пустой воздух, и тут же опустила ее. Однако ее лицо не изменилось, она улыбнулась и кивнула, что-то говоря судье Хендерсону.

— Сбежал перед брачной ночью? — предположил Ниниан и задрал голову, осматривая толпу. — Я бы тоже нервничал в такой ситуации. Ваша тетя, Фрейзер, красивая женщина, но она может заморозить яйца у японского императора, если захочет.

Рот Джейми дернулся.

— Возможно, ему срочно понадобилось в туалет, — предположил он. — Этим утром он уже четыре раза бегал в уборную.

Я подняла брови. Дункан страдал хроническими запорами, я даже привезла ему листья сенны и корни кофе, несмотря на грубоватые шутки Джейми насчет того, каков должен быть подходящий свадебный подарок. Дункан, должно быть, нервничал гораздо сильнее, чем я думала.

— Ну, для моей тети с ее тремя мужьями свадьба не в новинку, — сказал Джейми в ответ на замечание Гамильтона, — но Дункан женится в первый раз. Это шок для любого мужчины. Я хорошо помню свою первую свадебную ночь.

Он усмехнулся мне, и я почувствовала, что мои щеки загорелись. Я тоже очень хорошо помнила ее.

— Здесь, кажется, довольно жарко, — я распахнула веер из кружева цвета слоновой кости и стала обмахивать лицо.

— Да? — произнес он, все еще улыбаясь мне. — Я не заметил.

— Дункан заметил, — встрял Ниниан. Его губы морщились от подавленного смеха. — Потел, как пудинг на пару, когда я видел его в последний раз.

В действительности было даже немного холодновато, несмотря на стоящие по углам террасы чугунные жаровни с горячими углями, от которых разносился приятный аромат яблоневого дыма. Весна уже наступила, и лужайки были покрыты свежей зеленью, так же как и деревья вдоль реки, но утренний воздух был по-зимнему прохладен. В горах же все еще стояла зима. Когда мы ехали на юг к плантации Джокасты, снег сопровождал нас до самого Гринсборо, хотя нарциссы и шафраны уже храбро пробивались сквозь него.