Огненный Зверь

– И к какому же пришла?
– он злился, я чувствовала.

– К тому, что не сдержался, - призналась я.

– Ну, хоть один правильный вывод.

Оказывается, когда Кирилл не сдерживался, он мог быть очень едким.

– Но я ни в чем не была уверена, - я решила быть честной до конца.
– А потому слова Илоны стали для меня открытием. Я была в смятении. На улице лил ливень, Илона предложила меня отвезти, но меня понесло под дождь, Зверь отговаривал, но мне приспичило, я промокла до нитки, но побежала домой на своих двоих, а Илона уехала.

– По этому поводу и было чувство вины?

– догадался Кирилл.

– Да, - я вздохнула.
– Если бы я осталась с ней, может быть, все закончилось бы иначе. Кто знает, когда именно ее схватили.

Я не услышала от Кирилла глупо-успокоительных фраз, типа: "не вини себя, ты ничего бы не смогла сделать", и была за это ему благодарна.

Потом я рассказала ему об испорченном телефоне, звонке Мартынова, нашей совместной поездке в магазин и о вызове из полиции. Теперь уже и я рассказывала спокойнее, так как щекотливых тем больше не затрагивалось, и Кирилл слушал молча, не перебивая.

– Когда я увидела у него в руках звонящий телефон, я сразу все поняла, - заканчивала я свой рассказ, - бросилась туда, увидела Илону, а потом у меня началась истерика. Дальше ты знаешь, я позвонила тебе, и ты приехал.

– Кто такой этот Мартынов? Вы близкие друзья? Что он о тебе знает?
– серьезно спросил Кирилл.

– Нет, - я замотала головой.
– Мы приятели, не больше, учились вместе в пятом классе, с тех пор не виделись. Он ведет дело об убийстве Акимовой, вот и встретились.

– Что он знает о твоей работе?

Я задумалась, потом решительно ответила:

– Ничего. Я ни разу не говорила с ним о работе. Только обмолвилась, что после увольнения из "Лосев-Строй" нашла новую.. И все.

– Уже хорошо, - Кирилл барабанил пальцами по столу.
– Нужно будет точно согласовать с Владимиром Петровичем, что говорить о нашей деятельности следствию. А Мартынов, вы часто видитесь?

Я дернула плечом:

– Будь его воля, виделись бы чаще.

Кирилл усмехнулся, а потом снова посерьезнел:

– Изольда, мне не понравились его чувства.

Я нахмурилась.

– О чем ты?

– Когда он появился в зоне слышимости, он был доволен, когда увидел меня с тобой, у него мелькнула паника, потом злость. А к тебе он испытывает чувства как собственности.

– Брось!
– не поверила я.
– Дима - положительный герой, он мухи не обидит. Какая собственность, я просто ему нравлюсь. Уверена, увидев тебя, он приревновал.

Но Кирилл все еще был очень серьезен.

– Ревности я не почувствовал, - настаивал он.
– Только злобу.

– Ну не знаю, - протянула я. Я не была без ума от Мартынова, но считала его хорошим человеком, то, что Кирилл был так категорично настроен против него, мне было неприятно.
– А что с родственниками Илоны?
– спросила я, одновременно закрывая предыдущую тему.
– Ты всех известил?

– У Илоны никого не было, только кошки. Наших я всех известил.

– Кошки?!
– ахнула я.
– И что теперь с ними будет?

– Леночка уже сегодня отвезла их в приют.

Он так спокойно об этом говорил, что я ужаснулась.

– В приюте их усыпят, если никто не захочет взять к себе!

– воскликнула я.

– В этом не усыпят, - заверил он.
– Этот приют принадлежал Илоне.

– О, - вот и все, что я смогла сказать.

– Не переживай, я уже договорился с Владимиром Петровичем о том, что финансирование этого приюта продолжится, несмотря ни на что.

Кирилл говорил уверенно, а он не был из тех, кто бросает слова на ветер. Мне стало спокойно.

Я замолчала и задумалась. Илона была хорошей, но очень одинокой. Почему в жизни бывает так несправедливо? Стало грустно.

– Нужно договориться о похоронах, - сказал Кирилл и встал.
– Я обещал старику, что возьму это на себя.

Я кивнула, очень не хотелось, чтобы он уходил, но я понимала, что это его долг перед Илоной.

– Поедешь со мной?

Я вскинула голову, не веря своим ушам. Он зовет меня с собой? Мне захотелось ответить немедленным согласием и тут же броситься собираться, но я осадила коней.

– Уверен, что смогу быть полезна, а не просто путаться под ногами?

Естественно, мне было безумно приятно, что Кирилл позвал меня, и я смела надеяться, что и ему не хочется со мной расставаться и уезжать, но я заставила себя мыслить ясно, не опираясь на одни только чувства.

– Я никогда не говорю того, в чем не уверен, - с укоризной сказал он.

Я все еще, как прикованная, сидела на своем табурете.

– Так я собираться?
– я решила все же еще раз переспросить, вдруг мне все просто померещилось.

Кирилл усмехнулся моей нерешительности.

– Собирайся уже!

Я вскочила и бросилась в комнату.

***

Весь остальной день прошел как в тумане. Мы куда-то ездили, Кирилл о чем-то разговаривал, кому-то звонил.

Сказав, что я смогу быть полезной, он явно сильно преувеличил, может, я и не путалась под ногами, как боялась, но пользы от меня не было никакой. И я могла только гадать, зачем он потащил меня с собой.

Единственная полезная вещь, которую я сделала, это позвонила Мартынову и спросила, когда нам отдадут тело Илоны. Он попытался спросить, как я и где, но я была не склонная вести светские беседы, все же оценка Кирилла Диминых чувств оставила во мне неприятный осадок. Однако Мартынов не обиделся на мой сухой тон и согласился, что мы поговорим позже, пообещал, что завтра мы уже сможем забрать Илону из морга и похоронить. Никаких улик на теле, естественно, обнаружено не было, поэтому задержек не ожидалось.

Кирилл сказал, что нужно ехать на кладбище, чтобы о чем-то там договориться. Я только кивнула, слава богу, до этого мне не доводилось никого хоронить, и я ничего в этом не смыслила.

Когда мы покинули мою квартиру, Кирилл снова стал молчалив и предельно серьезен, отвечал скорее односложно, сам разговор не начинал.

"Зверь, - взмолилась я, поняв, что больше не могу молчать.
– Поговори хотя бы ты со мной".

"Ну спасибо за "хотя бы", - обиделся тот.

"Зверь!"