Огню плевать
Шрифт:
Кукла молча поклонилась и повернулась к выходу, но без приказа к лестнице не двинулась. Совершенно бездумно и машинально, почти не осознавая, какому теоретическому риску себя подвергал, я протянул левую руку и мягко закрыл лючок на ее затылке. Тот загерметезировался с едва слышным шипением, без следа скрывшись под мягкой темно-серой шерстью.
— Господин доставит меня к Заботливой Лоло? — вдруг уточнила Симайна. — Или к тетронам?
Спросила не оборачиваясь, довольно спокойно, но я с неожиданным удивлением разобрал в ее голосе оттенки отчаянья. Обогнув лежаки тонкой настройки,
— А я похож на «полосатую рубашку»? — Отвечать пришлось вопросом, потому что привычное красноречие вдруг взяло выходной.
Теперь Симайна взглянула мне в глаза.
— Значит, к госпоже Лоло.
Отчеканила это хладнокровно, со смирением приговоренного.
— Посмотрим… — выдавил я, еще не зная, на что именно предстоит «посмотреть». — Но обещаю тебе одно, куколка: я всего лишь хочу задать несколько вопросов, и не намерен причинять тебе вред.
Кукла кивнула, изогнула хвост и взяла его кончик в левую лапу, чтобы тоже не испачкать в подступающих со всех сторон лужах красного.
Я снова замешкался. И потому что не знал, как вести себя с потенциально-перепрошитой кукуга, и потому что сама ситуация казалась мне предельно непростой. Насколько могла быть опасна Симайна? Насколько своевольна и непредсказуема? В ту минуту я пожалел, что не смог взглянуть на тело Гладкого или спальню, в которой почикали парнишку…
— Ты принимаешь мою просьбу? — осторожно спросил я, всматриваясь в зеленые глаза искусственной чу-ха.
— Я исполню вашу волю, господин, — снова поклонилась та.
— Тогда иди вперед. Но прошу… — прошу, а не приказываю, чувствуешь разницу? — не беги, не делай ничего опасного и глупого? Обещаешь?
Слова знаменитого на весь Бонжур Бледношкурого Джадуга буквально сочились страхом неизведанного, но поделать с этим я ничего не мог. Задумался, не встряхнуть ли быстренько наемного глабера, но тот погрузился в такой мощный панический транс, что сейчас мог только бормотать под нос и пускать слюни.
Кукла, конечно же, с легкостью считала мои эмоции.
— Для беспокойства нет причин, господин, — выверенным тоном профессиональной салонной онсэн произнесла она, и медленно направилась к лестнице. — Моя задача — выполнять приказы и подчиняться.
До чего же не по себе мне было, когда Симайна грациозно переступила через трупы Дробовика и Сопли… до чего же неуютно, растерянно и жутко! Но я не дрогнул и даже заставил себя не угрожать ей башером. Позволил пройти вперед, подняться в контейнер «Нимнога паяим» и только там рискнул придержать за рукав.
Она послушно остановилась на краю подвального проема, дав мне возможность осторожно осмотреть верхний этаж. Башеры лупят не очень-то громко, обычно их шипение газа и лязг затворов не слышно и в соседней комнате, но мало ли кто мог поджидать «Хвостов» наверху?
К моему облегчению, грязная лавка покойных паяльщиков оставалась пустой…
Прикрыв створку люка и убедившись, что замок сработал, я подбородком указал кукуга на дверь. Надел маску, накинул капюшон и последовал за Симайной в узкий вонючий проулок. На нас снова опустился саван тяжелого шелеста ветрогенераторов и гул толпы.
Вновь
придержав синтета за плечо, я прислушался и осмотрелся.По мосткам над нами ходили чу-ха, плевать хотевшие на происходившее внизу. «Улица», с которой я попал на задворки лавки паяльщиков, была все так же наполнена прохожими, по-прежнему моросил противный дождь. Однако стоило мне сделать пару шагов к выходу из переулка, как я заметил фаэтон, которого еще полчаса назад перед вывеской «НИМНОГА ПАЯИМ» не было.
Это оказалась «Барру», весьма распространенная и недорогая модель. Транспорт был грязным, помятым и неухоженным, резина вспомогательных колес вышоркалась, подкрылки украшала ржавчина.
А еще на борту виднелась грубо намалеванная эмблема «Бритых хвостов». И (с моей точки зрения, весьма немаловажная деталь!) третий казоку-йодда — в плотной куртке с пластинами против ножей, нательной майке с логотипом «8-Ра» и красных брезентовых штанах, он лениво подпирал задом переднее крыло…
Булавки усыпали обнаженные лапы молодого чу-ха, виднелись в драных ушах и носу, к тому же украшенному массивным железным кольцом. Когда «Хвост» отправлял в ноздрю очередную понюшку молотого «бодрячка» и пронзительно чихал, украшения начинали звенеть.
В ожидании дружков он откровенно скучал, забавляясь дерзкими гляделками с прохожими КуВАвцами, да дерзко скалился на робкую брань прохожих, недовольных перегороженной «улицей». Скучал, надо полагать, ровно до тех пор, пока его случайный взгляд не упал в проулок, где замерли мы с кукуга…
— Эй, байши, а вы еще кто такие?! — протянул он, отрывая задницу от фаэтона.
— Стой смирно, — прошептал я.
И машинально задвинул Симайну за спину, далеко не сразу осознав, какому риску снова подвергал свою тонкую бледную шкурку. Но в тот момент у меня не было времени дрожать за нее, а потому я подвернулся к «Хвосту» так, чтобы скрыть оружие, и настроил очки.
— Яри-яри, **ать тебя в харю… ты еще чо за урод?! — брезгливо ужаснулся чу-ха, приближаясь к проулку и успев-таки рассмотреть часть моего лица ниже «Сачирато». — Фу, байши, какая помойка тебя выблевала? Так… стойте-ка!
Он замер, перекрыв выход на «улицу», и встревожено повел неоднократно переломанным носом.
— А где наши? Вы откуда ваще вышли?! А это чо, кукла?!
Коробочка с «бодрячком» шлепнулась в грязь, лапа бандита ухватилась за рукоять заткнутого под ремень барабанного шестизарядного башера.
— А ну, сюда подошла, мразь!
Я выстрелил в него дважды — в горло и морду, чтобы наверняка. Первая фанга навылет пробила шею с еще свежей вытатуированной датой и со звонким стуком вонзилась в рекламный щит за спиной «Хвоста»; вторая продырявила голову чуть ниже левого глаза. Бандит издал визг, переходящий в шипение, так и не выхватил оружие и обеими лапами вцепился в окровавленное горло.
В несколько стремительных шагов по липкой дряни проулка я подскочил к противнику, схватил за отворот дубленой куртки и рывком втащил в темноту. С хлюпаньем швырнул на спину, навис сверху и снова поднял «Молот»… но больше стрелять не пришлось. Левый глаз чу-ха закатился так, что не стало видно зрачка, правый остекленел.