Огонь и Ветер

– Долго еще ждать?
– ректор обращался к природнице, видно было, что его силы на пределе.

– Почти все, только магию вплету.

Прошло еще минут пять, пока женщина что-то шептала над банкой и водила руками. Это были самые долгие пять минут в жизни маленькой ведьмочки. Она уже начинала чувствовать напряжение в руках, они могли онеметь, что было некстати.

Ирина Сергеевна подошла со своим зельем к нам

– Все должны отойти от тела, кроме тебя Василисы, - и она с сочувствием посмотрела на девочку - Будет больно, потерпишь?

– Может лучше я?
– Лиза уже оставила свой пост.

– Некогда уже, - остановил ее Ректор движением руки, - У нее сейчас больше сил, чем у нас у всех.

– Я справлюсь.
– Ведьмочка улыбнулась наставнице. Василиса и не подозревала, как сильно устала, голос был слабым и казался чужим.

Природница влила зелье парню в рот через воронку и быстро отскочила от него. От этого голова Саши стукнулась о кушетку. Васю этот факт разозлил. Но в следующий момент парень вздрогнул и выгнулся дугой, заставляя ведьмочку приподняться, чтоб не отрывать рук от его тела. Уже на ногах, Василиса почувствовала, как через все ее тело пропускают электрический разряд. От этого она тоже выгнулась в спине и застонала, но рук не отняла. Они вместе рухнули обратно на кушетку, и девушка оказалась лежащей всем телом на парне. Саша больше не шевелился. Приходя в себя и поняв, что, падая она сместила руки, судорожно стала нащупывать то место, где должны были они находиться.

– Все хорошо, Василек, он теперь сам. Ты ему будешь только мешать. Ты умничка, ты молодец.
– Елизавета помогала подняться ей обнимая за плечи и придерживая руки от не нужных действий. Но Васе еще не верилось, что все удачно закончилось. Она смотрела на лицо молодого человека, которое постепенно обретало естественный цвет. И только когда веки парня дрогнули, с ней что-то произошло. Она вылетела из кабинета и не обращая ни на кого внимания помчалась прямо в дамскую комнату. В коридоре было много народу, так как была перемена, но все расступались перед бестией, не рискуя вставать у нее на пути. Уже в кабинке, закрывшись на защелку ее всю вывернуло на изнанку в прямом и переносном смысле. Сначала девушку рвало до такой степени, что казалось желудок вывалиться наружу. А потом от слабости и усталости полились слезы. Сначала, тихо всхлипывая, она и не заметила, как стала реветь в голос. За дверью кабинки вечно были звуки. Кто-то входил, кто-то выходил и все шептались. Но ей было все равно. Еще ни разу в жизни она так не боялась, как сегодня. Было ощущение, что из нее вытянули все жизненные соки, что душу вывернули на изнанку. Ей впервые в жизни было страшно за постороннего, абсолютно чужого человека. Почему, она сама не могла ответить на этот вопрос и от этого становилось еще хуже.

– И что мы все здесь собрались?
– за дверью раздался голос Лизаветы.
– Живо все по аудиториям, пары уже начались.

И послышались быстрые шаги покидающих общественное место. Когда за дверцей все затихло, Вася услышала тихий стук в свою кабинку. Реветь в голос она не прекращала, да если честно говоря не могла прекратить. Было ощущение, что через слезы и рев из нее что-то выходило, что-то темное, мерзкое, грязное.

– Василек, открой мне дверь, пожалуйста.
– попросила подруга, - Маленькая, тебе сейчас нужна помощь. Ты слишком много потратила силы, тебе надо восстановиться, открой дверь.

Но девушка ничего не отвечала и продолжала реветь. Сил не было, чтоб просто поднять руку и повернуть задвижку.

– Хорошо, тогда просто отойди от нее подальше к стене, я сама.
– Лиза просто догадалась о ее состоянии. Придерживая дверь за верхний край, стихийница легко ее вышибла ударом воздушной волны, только вот тяжесть предмета не рассчитала и пытаясь удержать равновесие повалила дверь на себя. Со стороны это было так смешно, что девушка хрюкнула и истерический плач сменился на истерический смех. На шум в уборную вбежал Виктор, видно дежуривший у входа. Картина перед ним развернулась не очень красивая: на полу лежала его невеста, придавленная дверью, а на крышке унитаза сидела маленькая ведьмочка на корточках и ржала до слез. Лицо девушки было красным, а глаза припухли и практически превратились в две щели. Виктор бросился к Лизавете, помогая выбраться из-под дверцы.

– Ты в порядке?
– ставя невесту на ноги поинтересовался мужчина.

– Подожди.
– Лиза отстранила его и пошла к подруге, которая так и наровилась свалиться вниз от истерического хохота.

– Вася, Василек, Василиса...
– трясла она ее за плечи, но та была невменяема.

В это время в уборную зашла природница.

– Влей ей это.
– протянув стакан Лизавете, после обратилась к Виктору Петровичу - Помогите Елизавете Степановне, надо придержать руки девушки и запрокинуть голову.
– и уже выходя добавила - Как придет в себя, отправьте ее в мою аудиторию, пусть наведет порядок после своего взлома. И, Виктор Петрович, вы тоже подойдите туда, надо починить замки.

Женщина ушла, а пара выполнила все рекомендации травницы.

***

В комнате было тихо и пахло какой-то дрянью. Казалось, что этот запах даже на языке оставлял свой мерзкий вкус. Александр открыл глаза, соображая, что произошло. Обычно он просыпался от шума посуды на кухне. Лизавета вставала ни свет, ни заря и готовила завтрак мужчинам. Ему всегда от этого было не ловко. Но сейчас он лежал в маленькой комнатушке с белыми стенами и потолком, как в больнице. Он никогда не лежал в лечебницах, но именно так себе их представлял. Попытавшись встать, он обнаружил что лежит под простыней абсолютно голый, то есть совершенно. Натянув простынь до самых ушей, попытался вспомнить последнее, что с ним происходило. Последнее, что он помнил это спор с рыжей бестией за несчастный стул и место за партой. Потом что-то неприятное с ним произошло и все... провал. Не ужели эта ведьмочка все-таки воплотила свои угрозы в жизнь? Он ничего не мог вспомнить. Дверь распахнулась и в дверях появилась Федоровна, менталист и лекарь в одном лице. Она пристально посмотрела на парня, пытаясь, что-то понять и только тогда вошла. Казалось, какие-то сомнения ее остановили на полушаге в дверном проеме.

– Значит очнулся уже. Да кто ты вообще такой?
– она спрашивала, не ожидая ответа. Но парню показалось, что лекарь не верила в благополучный исход лечения. Неужели он мог вообще не очнуться? От этой мысли хотелось залезть под простынь с головой.

– Что со мной случилось?
– голос был сухой и осипший.

Федоровна взяла от куда-то стакан с водой и протянула Саше. Он с благодарностью, осушил его, одной рукой цепко держа простынь, чтоб не сползла, и попросил еще воды.

– Вот ты нам и расскажи, что с тобой происходит?
– протягивая полуторалитровый графин больному, ждала, пока тот напьется. Саша осушил его за раз.

– Я помню только как был в классе и ждал начала занятий.
– он ждал, что ему что-то прояснят, но женщина молча смотрела на него, время от времени притрагиваясь. То пульс проверяла, то веки оттягивала и заглядывала в глаза, зачем-то прикасалась к вискам пальцами с двух сторон и закрывала глаза, пытаясь что-то почувствовать

– Можно мне узнать, что со мной произошло и как я здесь оказался... в таком виде.
– заглядывая себе под простынь, он решил подтвердить свою догадку зрительно.

– Тебя Георгий Николаевич с Василисой привели, а остальное у Ректора спросишь. Он скоро подойдет.

Значит все-таки рыжая. Да сколько можно уже играть в этот детский сад? Саша разозлился на себя, что слишком много позволяет этой девчонке. Надо заканчивать с этим балаганом.

– Давно я здесь?
– он оглядывался, чтоб найти свои вещи.

– Смотря с чем сравнивать?
– опять менталист говорила загадками.
– Если по времени, то уже трое суток прошло, а если по степени нанесения вреда, то еще дней пять ты должен быть без сознания.

Трое суток без сознания, это ж что она со мной сделала? Дверь опять распахнулась и в комнату вошел ректор.

– Значит все-таки правда. А я сразу и не поверил. Как самочувствие?
– Герман Федорович подошел и протянул руку, Саша автоматически ее пожал. Только главный перехватил ее и пощупал пульс. Если и этот начнет его ощупывать, подумал больной, он уже не выдержит.

– Можно мне мою одежду?
– начиная злиться от бессмысленных процедур и игнорирования того факта, что он в одной простыне.