Огонь и Ветер

– Да, да, конечно, - прислушиваясь к пульсу, как будто говоря самому себе, ректор отбивал ритм сердечной мышцы Александра другой рукой о свою ногу.
– Виктор Петрович вам сейчас все принесет.
– еще немного постояв, отпустив уже руку парня и внимательно разглядывая его лицо, добавил, - Думаю, его можно уже отпустить, не вижу смысла в дальнейшей госпитализации.

Ректор уже собирался уходить, когда Саша остановил его своим голосом

– Мне кто-нибудь объяснит, что я здесь делаю?
– он буквально шипел через зубы. От чего глаза у ректора стали такие удивленные!

– Он ничего не помнит.
– объяснила Федоровна. Тогда руководитель школы, не дойдя до двери, вернулся и сел на край кровати-кушетки.

– Расскажи, что ты последнее запомнил.

Саша повторил уже то, что говорил Федоровне.

– Ясно, значит ментальное внушение все-таки разрушило часть клеток...

– Или это сделал он сам, когда заставил кровь пойти носом и через уши.
– Федоровна говорила и одновременно восхищалась, тем, что кажется, по ее словам, невероятным.
– Ему пришлось чем-то жертвовать.

– Может быть... Может быть...
– Александр уже давно стал замечать, что когда ректор был в своих мыслях, то повторял фразы. Первый раз говорил себе, второй, как бы окружающим.

– Но у Василисы нет дара ментальной магии.
– не понимая, о чем они говорят и вслушиваясь в каждое слово, Саша пытался угадать, что же с ним сделали и не мог.

– А при чем тут Василек?
– не понимала Федоровна при чем тут маленькая девочка.

Саша не знал, что ответить. Он был уверен, что именно по ее вине он сейчас в лазарете, но судя по тому как отреагировали эти двое, ему стало стыдно за свои мысли.

Мысли... Мысли и чувства, что-то с этим связано, что-то неприятное, но как бы парень не напрягал мозги, ничего вспомнить не мог. Сознание ускользало...

– А парень... там был какой-то парень и кажется он потерял сознание...
– пытаясь вспомнить, у Саши стала разламываться голова.

– Не стоит, Александр, Вы только делаете себе хуже. Не пытайтесь восстановить в памяти то, что грубо стерли. Это может быть опасно и грозить новым приступом. Мы вам все сами расскажем, только не сейчас. Вы еще очень слабы.
– говоря все это, ректор держал свои пальцы у висков парня и боль ухолила.
– Сегодня отдохните, вернетесь домой, пройдитесь по свежему воздуху. А завтра, перед занятиями зайдете ко мне вместе с Непомнящих. Пара уже вам дать конкретный план действий, пока вы друг друга не угробили.

Три дня Василиса была тише воды, ниже травы. Она пыталась быть неприметной. Ей казалось, что все вокруг ее обвиняют в том, что случилось с новеньким. Да она и сама себя обвиняла. Правильно сказал Ректор, когда вызвал после всего случившегося к себе.

"Я доверил тебе ответственное дело, полагая, что ты уже взрослый и опытный маг. Еще никогда я не назначал наставником учеников даже последних курсов. А ты повела себя как избалованный ребенок! Как можно было допустить ментальный контакт с ведьмаком, который только вступил в свою силу? Ты же понимаешь, чем ему это грозило?! Вы уже должны были пройти теорию по защите и блокировки. А он оказался совсем не готов к атакам! Это же первое, чему вас учат! Если бы не твоя помощь при реанимации, пошла бы следом за Соколовым! И я бы не принял в учет твои способности. Даже Анастасия одобрила бы мои действия! Я подумаю, что делать с вашей глупой и не оправданной враждой. Пока Александр не придет в сознание, чтоб я о тебе ничего не слышал и не знал!"

И Василиса была с ним полностью согласна. Она очень хотела вернуть обратно и день знакомства, и первый день в школе, но увы это было невозможно.

Дни тянулись, как нарочно увеличивая срок ее внутренних терзаний. Хоть как-то ускорить время, каждый день бегала к Лизе работать над дипломом. Но ничего не получалось. Мысли о Саше не давали сосредоточиться над темой. В какой-то момент поняла, что ходит туда ни сколько из-за дипломной работы, сколько встретиться с Виктором Петровичем. Открыто задавать вопросы о его состоянии не могла, не хватало смелости, но сидела замерев, когда жених Елизаветы возвращался домой. Он сам рассказывал все невесте, так как каждый день после работы заходил к Федоровне узнать о его состоянии. К Александру никого не пускали и не объясняли, почему. От этого, сердце ныло еще сильней. Она не помнит, чтоб так серьезно когда-нибудь оберегали покой больного. Всякое случалось в школе, но так долго еще никто не восстанавливался. А Федоровна пророчила еще минимум неделю неизвестности

На-третий день ближе к концу занятий Лизавета вызвала ее к себе. Пока Вася шла через все проходы и коридоры, в голову лезли мысли одна страшнее другой, поэтому заходя в кабинет, на девушке не было лица.

– А, Василек, заходи.
– Лизавета сидела над какими-то записями и делала пометки.

– Лиза, что случилось? Не томи, а....

– А случилось то, девочка моя, что все преподаватели на тебя жалуются!
– откладывая записи в сторону, наставница повернулась к своей ученице.
– Василь, скажи мне, как можно испортить свои показатели, над которыми работала почти четыре года, всего за три дня?

– И ты из-за этого меня срочно вызвала?!
– Василиса злилась на подругу, но опять не понимала себя, за что.
– Могла мне все это сказать вечером за чашечкой чая!
– она уже хотела уходить, пока не наговорила лишнего, о чем потом пожалеет.

– С ним все хорошо, Вась. Его сегодня уже отпустят домой. Поэтому и решила поговорить здесь, чтоб не скандалить за столом.
– Лиза улыбалась и встала, чтоб подойти и обнять подругу. За то время, как они познакомились, девушки так сблизились, став почти сестрами.

Но Василиса уже ничего этого не видела, она пулей вылетела из кабинета и бежала, не соображая, где ей спрятаться. Ведь от себя все равно не спрячешься, как не старайся. И то, что именно Лиза кричала ей вдогонку и то, кто были все эти люди во круг, она уже ничего не видела и не слышала. Очнулась и пришла в себя только в общежитии в своей комнате лежа на кровати и уткнувшись лицом в подушку. Ей всегда было жалко, что у нее нет соседки. Никто не хотел заселяться в одну комнату с ненормальной малолеткой. А сейчас это было кстати. Ей больше не куда идти, и компания, это последнее, что ей сейчас нужно. Пролежав в такой позе минут двадцать-тридцать мысли стали потихоньку приходить в себя, а не скакать как угорелые по всем вопросам, на которые нет ответа. Как она ему посмотрит в глаза? Как теперь общаться с человеком, который оказался самым близким и родным? Простит ли он ее теперь? Как сделать так, чтобы он никогда не догадался, какое место занимает в сердце? Как ей жить со всем этим?!!! Она знала, что это глупость, блажь, не реально строить отношения с взрослым мужчиной. Он и смотрел то на нее всегда как на ребенка. Но успокоить сердцебиение, которое заходилось дробью только от мысли о нем, не было ни сил, ни возможности. Уже сидя на кровати, пыталась вспомнить все про привороты и отвороты. Это проходили в старших курсах по запрещенной магии. Ей надо было что-то с собой делать, иначе скрыть все будет невозможно. А стать посмешищем из-за глупых и несвоевременных чувств она не могла. К ее огорчению ничего в голову не приходило. Решив, что если с Сашей все в порядке, то теперь можно спокойно заниматься, выбросив все глупые мысли из головы. И тут вспомнила, что все оставила в аудитории, и сумку, и верхнюю одежду, сбежав из школы. Благо на улице середина марта. Вот теперь точно не знала, что делать. Самый верный способ, забаррикадировать дверь и никуда больше не выходить. Может про нее просто забудут? ...

***

Сидя за столом, накрытым для чаепития, Александр Чернооков действительно ощущал себя дома. Он был рад вновь встретиться с друзьями, хотя по его ощущениям, он видел их еще утром, а прошло три дня. Виктор без умолку что-то рассказывал из упущенного Сашей за эти дни. А Лизавета подливала чаю и подкладывала в тарелку друга печенья и пирожные. Саша знал, что все это хозяйка испекла сама, она не признавала покупную выпечку. От этого было хорошо и уютно.

– Что-то Василисы долго нет.
– хозяйка волновалась, все время поглядывая на часы

– Да не переживай ты так. Каждый день приходила, сегодня уж точно не пропустит занятий.
– подмигнув другу, Виктор улыбался во все свои тридцать три.

– Ты не понимаешь. Она и так ходила сама не своя. А сегодня, как оглашенная сорвалась и убежала. А куда, не знаю. Вон даже сумку и вещи бросила в школе. Я думала зайти к ней, а тут что-то закрутилась на кухне и про все забыла.

– Наверное вещи побежала собирать. А вообще, она же не дура, понимает, что больному нужно отдохнуть, вот и не пришла. Ну правда, ребята не хочу я сегодня таскаться по улице.
– зачем Саша изображал равнодушие, не понятно. Он ведь вздрагивал от каждого удара двери в подъезде и на входную тайком посматривал, пока никто не видит.