Огонь и ветер
Шрифт:
За моим братом, который даже раненным оставался сильнее многих.
За Ференом, который одним взмахом ладони мог разрушить половину стен этой крепости.
– Уходи, Эли. Я постараюсь задержать их. Уходи, малыш... Прошу тебя! Ради всех святых! Уходи!!!
Но он не успел.
Не успел ничего, кроме одного – накрыть меня своим сияющим щитом. Щитом, на который ушли его последние силы.
Волна горячего воздуха отбросила меня прочь, когда черный огненный шар врезался в грудь Ферена. В застывшем навеки времени я видел, как широко распахнулись его глаза, как
«Нет!» – хотел закричать я, но удар о скалу вышиб мое сознание прочь.
В груди было жарко. Так жарко, словно это меня опалил черный огонь.
Я со стоном поднял голову и увидел, что руки мои все еще закрывают сердце брата.
Медленно, как во сне я отнял их прочь, разрывая ту связь, что выворачивала разум наизнанку.
Фарр тихо застонал и открыл глаза.
На второй день нашего пути в воздухе отчетливо запахло дымом.
– Там за холмом кто-то есть, – сказал я. – Кажется, большое становище.
– Ага, – кивнула Шуна. – Как я и обещала.
Она сидела верхом на жеребце Высочества, в надежном кольце его рук – как королева на троне. Впрочем, едва заслышав про людей и поселение, маленькая воровка сразу же утратила довольное выражение лица.
– Вы езжайте, – хмуро сказала она. – А я вас здесь подожду. Тихонечко... Только не бросайте меня тут одну, ладно? Не бросите ведь?
Она повернулась к Фарру и посмотрела на него с какой-то совершенно незнакомой мне упрямой мольбой во взгляде.
Фарр вздохнул и, остановив коня, спрыгнул наземь. Лицо его было серьезным и решительным.
– Я поеду один, – он протянул руки и, легко подхватив Шуну, поставил ее рядом с собой. – Лиан останется с тобой. Он все равно не знает степного языка, и толку от него там не будет.
Вообще-то я не выношу, когда кто-то пытается что-то решить за меня, но на сей раз промолчал. Это и в самом деле было разумно. Незачем тащиться в становище вдвоем – Высочество и сам справится, небось, большой уже мальчик.
Шуна кивнула.
– Ладно. С твоим братцем мне всяко будет веселей. Да и его ты уж точно не бросишь.
– Я и тебя не бросил бы, – мрачно ответил Фарр, залезая обратно в седло. – Не надо делать из меня демона.
– Кто ж тебя знает, белогривый. Говорят, полукровки славятся непостоянством...
– А ты поменьше слушай брехню всякую, – он даже не взглянул на нее больше, перевел взгляд на меня. – Не разжигайте костер, Ли. Я постараюсь обернуться быстро. Лучше не рисковать в это время.
– Без тебя разберемся, умник, – я смотрел на него с усмешкой, но глубоко в сердце неровно билась тревога. – Сам будь осторожен. Мне все еще не хочется рассказывать твоему папаше о храброй кончине его слишком смелого сынка.
Фарр усмехнулся.
На самом деле нам не нужны были слова, чтобы сказать друг другу об этой тревоге.
И о страхе увидеть друг друга мертвыми.
Мы оба слишком хорошо помнили, как это уже бывало прежде. Бывало слишком много раз.
«Береги
себя, Высочество»«И ты, Заноза»
Он круто развернул коня, пришпорил его и спустя мгновение уже был далеко.
Свою кобылу я быстро расседлал и отпустил попастись. Эта скотина была крепкой и выносливой, но я не упускал возможности дать ей отдохнуть. И она отвечала мне взаимной заботой – никогда не выдавала таких глупостей, от которых у седока случаются неприятности. Ну, разве что могла случайно оступиться на ходу, но кто из нас этого не делает?
– Есть хочется... – задумчиво обронила Шуна. – У тебя, синеглазый, случайно не завалялось немного сушеного мяса в котомке?
– Нет, – я сел в траву рядом с ней и укрыл своим плащом, ощутив, как доверчиво прижалась ко мне эта смелая степная девочка. – Ну, ничего. Будем надеяться, Фарр раздобудет нам все, что нужно, – ее спутанные темно-русые волосы щекотали мой давно небритый подбородок. Они пахли дымом и чем-то еще, неуловимым, тонким. Ее собственным ароматом, который совсем не походил на запах моей любимой, но был почти таким же приятным.
– Если сможет, – в голосе Шуны слышалась та же тревога, что скребла и в моем сердце. – Местные племена не очень-то дружелюбны... А него даже нет наших денег.
«Наших...»
Я с удивлением понял, что Шуна совершенно всерьез относит себя к людям степи.
– Как ты стала одной из них? – этот вопрос невозможно было удержать внутри.
Шуна провела пальцем по моей ладони, лежащей на ее худой коленке.
– Сначала расскажи, что случилось с твоими руками.
– Это длинный рассказ.
– Ну так и мой не короче. Твой брат не вернется быстро, так что время у нас есть. Ты первый. Начинай.
Я вздохнул и посмотрел на небо.
Как рассказать о том, что столько лет было твоим кошмаром? С какого места начать?
– Мне было восемь... восемь лет, когда я стал учеником Красной Башни. Ты про нее не слыхала? Нет? Это место, где обучают целителей и толкователей ветра... Старый замок в столице Закатного Края. С самых ранних лет я думал, что мой путь предопределен. Я знал, что должен стать лекарем. Мне казалось, это единственный путь направить мою Силу... и спрятать ее от других. И найти ей доброе применение, которое никому не навредит...
– Восемь? Такой маленький? – Шуна посмотрела мне в глаза, пронзая своим зелеными очами до самой печенки. – Разве это возможно?
– Увы... Кабы я знал, чем все кончится... Только много позже понял, что это была ловушка.
– Почему ловушка? Ты не осилил учебу?
– Ох, если бы... Мне нравилось учиться. Очень. У меня были блестящие наставники! До сих пор жалею, что не сумел пройти этот путь до конца...
– Хочешь сказать, что правда что-то понимал в восемь лет?! Я в те годы еще траву жевала и плевалась в лошадей...
Я рассмеялся.
– Люди, наделенные Силой взрослеют иначе, Шуна... К восьми годам я уже был настоящим убийцей. И настоящим лекарем. Я уже знал, в чем мое предназначение и кто та женщина, которую я буду любить до самой смерти.