Огонь и вода

– Что-о-о?

В общем, Рыжий понял. И подумал, что родители – идиоты. Потому что это имя слышал даже такой далёкий от прессы человек, как он. И даже видел пару выпусков новостей и одну программу с её участием.

Девчонка работала на очень горячих темах – происшествия и криминал, беспорядки, военные действия. Кажется… кажется, однажды она даже приезжала, когда столичный телеканал делал большую программу про Легион, их там было несколько, и она, вроде, тоже.

– И что им не нравится? Что ты крутая?

– Что я зарабатываю деньги на неприглядных сторонах человеческой жизни. Что у меня репортажи то про убийство, то про теракт, то про право женщин работать там, где им хочется. Я специально взяла псевдоним, это фамилия прабабушки. И не говорила, чем занимаюсь, а новости они не смотрят, или смотрят, но на государственных каналах. А тут им рассказали, что меня видели, и они посмотрели, много выпусков. И сказали, что не для того меня рожали и растили, чтобы я про убийства по телевизору рассказывала. И чтоб я немедленно увольнялась и возвращалась в Льен. А я не хочу. Я профессионал, и я хорошо делаю свою работу. И причёска у меня не идиотская… Ещё б сказали замуж выйти за отцовского племянника, ага, - она уткнулась лбом в опору от качели и продолжала рыдать.

Рыжий попытался дотронуться – ну безобразие же, нельзя рыдать под дождём, даже если у тебя родители… такие вот. Но она оказалась насквозь мокрая, и он понял, что сам такой же.

– Слушай, хватит мокнуть. Ещё только простынь и заболей, ага. На радость всем, кто злобствует. Там, наверное, те люди, которые тебя сдали, просто позавидовали.

– Не знаю, и знать не хочу. Я только на квартиру заработала, на хорошую, и собаку завела, я не хочу отсюда уезжать!

– Не хочешь – и не уезжай. Понимаешь, никто не может тебя заставить. А неприятие родных, ну, пережить. Может, остынут ещё, и помиритесь.

– Не остынут, я их знаю.

– Ладно, всё равно это не конец света, поняла? У тебя хоть выпить-то есть?

Девчонку уже колотило крупной дрожью – кто её знает, сколько она тут сидит и ревёт?

– Выпить? Зачем?

– Чтоб согреться.

– Нет.

– Тогда пошли.

– Куда? – она даже реветь перестала.

– Ко мне. У меня есть, я запас сделал, - усмехнулся Рыжий, но усмешка вышла горькой. – Пса-то покормила? Или голодный сидит?

– Покормила. Прогуляла и покормила.

– Умница. А у меня кот голодный. Придём – нас сожрёт. Наверное. Но всё равно пошли. Будем греться.

Глава двадцать шестая, в которой случилось много разного

В пятницу утром Катрин оказалось как-то особенно сложно настроиться на работу – потому что днём общее совещание. Итоги недели, планы, новости. И нужно будет сидеть за одним столом с Вьевиллем. И делать вид, что всё в порядке.

А оно было совсем не в порядке. Анриетта вчера пришла с тренировки и спросила:

– Слушай, да что у вас там? Рыжий как с цепи сорвался, так нас гонял.

– Ничего, - Катрин пожала плечами, будто и впрямь ничего.

– Чем ты его достала?

Катрин хотела уже сказать, что это ещё кто кого достал, но подумала – и промолчала. Всё равно Анриетта не поможет ничем, и не нужно вообще осложнять ей жизнь, у неё своих проблем хватает.

– Не знаю. Ты лучше скажи, ты спала вообще сегодня?

– Да, спала. Правда, меньше, чем бы мне хотелось, - усмехнулась сестра. – Днём работка, к ней пришлось подготовиться. Детский праздник. Буду изображать огнедышащего дракона. Пришлось кое-что сделать для костюма, Джесс создаст иллюзию, но лучше ведь, когда не только иллюзия?

И Анриетта показала перепончатые крылья из золотистой ткани, укреплённые чем-то вроде бамбуковых палок, какими в офисе Кристин цветы подпирает. И ещё маску – тоже из блестящей золотистой ткани, и перчатки.

– Да, хорошо получилось, - кивнула Катрин.

Анриетта умеет всё – и сшить, и спеть, и еду приготовить. Не то, что Катрин. Ну и ладно.

Катрин вызвала такси, допила арро с бутербродом, пожелала сестре удачи на празднике и пошла вниз. И с изумлением увидела, как кто-то отпускает уже приехавшую для неё машину!

Тьфу ты, Феликс. Вот же непонятливый! Он нахальным образом передал водителю в окошко деньги и махнул рукой – мол, поезжай. Тот уехал, а Феликс облокотился на свою машину и глянул на Катрин.

– Доброе утро, - стоит тут, как ни в чём не бывало!

Она ещё поймала себя на мысли, что вот если бы Вьевилль так сделал, она бы не возмутилась. Наверное.

– И тебе, Феликс, доброе, - ровно произнесла Катрин. – Почему ты оставил меня без такси?

– Потому что хочу довезти тебя до офиса сам.

– Неужели я вчера была недостаточно убедительна?

– Ты была убедительна. Но я хочу ещё раз с тобой поговорить. В последний, честное слово. Больше надоедать не буду.

– Не верю, Феликс.

– Попробую убедить тебя, пока будем ехать до твоего офиса.

– Хорошо, - она кивнула, открыла дверь машины и села.

Он тоже сел, машина двинулась.

– Катрин, я хочу сделать тебе предложение. Последнее. Если тебя не устроит… значит, не устроит.

– Слушаю тебя.

– Я не планирую навсегда остаться помощником твоего отца. Он велик и могуч, но мне хочется и самому что-то сделать в этой жизни, а не только выполнять его поручения. Я хотел бы уехать – или в Другой Свет, или на Восток. Это достаточно далеко для того, чтобы твой отец не указывал тебе, как жить. И если ты согласишься – мы уедем вместе. Точнее, я бы очень хотел, чтобы ты согласилась.

– Почему? – Катрин предполагала ответ, но хотела, чтобы он сам об этом сказал.

– Ты – идеальная спутница жизни для человека, владеющего большим бизнесом. Ты знаешь всё это сама со всех сторон, ты всё понимаешь про представительские функции. У детей, которых ты родишь, будет большая предрасположенность к хорошим магическим способностям, и это значит – им тоже достанется хорошее место в этом мире. Поэтому я предлагаю тебе разделить будущее со мной.

Да, всё это он и собирался сделать, но… чего-то не договаривал, и это очень сильно ощущалось.

– А о чём ты умолчал?

– Почему ты решила, что умолчал?

– Феликс, - вздохнула Катрин, - ты сам только что отдал некую толику уважения моим магическим способностям. И ты ещё спрашиваешь?

Он слабый маг, почти простец. И не подозревает, что она его читает – не как открытую книгу, конечно, потому что не менталист, но – кое-что видит.

– Да, я надеюсь, что брак с тобой убережёт меня от гнева твоего отца.

– Отчего ему гневаться на тебя?

– Он ведь надеется, что я до смерти на него проработаю, - пренебрежительно фыркнул Феликс.