Огонь на поражение
Шрифт:
Отстреливая всех, кто не желал становиться рабочим скотом…
Утопия… «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…»
А что дальше, когда пространство будет преодолено? Клетка? Или — стенка?..
Утопия… В переводе это означает «не место». Или «место, которого нет».
Точнее по-русски будет, наверное, — нежить.
Не знаю. Философия — не мое ремесло. У Хемингуэя в «Островах в океане» есть интересный эпизод. Сын Томаса Хадсона, художника, поймал огромную, невиданную рыбу, только не сумел ее вытащить. Повар рассказал об этом в таверне, ему не поверили,
Художник ответил, что повар — хороший повар. А весел потому, что хорошо делает свое дело и делает его каждый день.
А вес остальное — не важно.
Важно делать свое дело и делать его каждый день.Я А какое дело мое? Воевать? Нет.
Защищать.
А значит — делай что должно.
Включаю приемник. В который'раз за утро передают! последние известия….
«Как считает французская „Либерасьон“, колебания Президента в случае с Чечней неудивительны: вполне возможно, что он ставит на карту свою корону…»
Или — кто-то ставит на карту его «корону»?"…В Грозном остались отряды, состоящие из спешно обученных новобранцев. Наиболее боеспособные части и отряды наемников отправляются в горы для ведения партизанской войны…"
«…Окружение столицы Чечни завершено. На территорию этой республики введены дополнительные мотострелковые полки из соседних военных округов, а также подразделения морских пехотинцев…»
«…И — о погоде… В Москве идет снег…» — А в Сантьяго — идет дождь, — проговариваю автоматически. Именно этой фразой в сентябре 1974 года была дана команда к началу военного государственного переворота в Чили.
Глава 25
Припарковываю машину рядом с двенадцатиэтажны домом. Кристина Ковальская живет здесь.
Смотрю на часы: для светского визита время довольно раннее. Но время я уже не выбираю. Это сделали за меня.Теперь нужно одно: выиграть позиционно. Первым делом — причесываюсь. Визит к даме меня всегда воодушевлял. Даже в условиях, приближенных к боевым. И провести его нужно виртуозно. Козыряй!
Лифт поднимает на седьмой этаж. В костюме с чужого плеча чувствую себя довольно уютно. Хотя попытка скроить на «фейсе» выражение «очень много денег» — тщетна. Такое приобретается или годами тренировки, или шестизначным счетом в швейцарском банке. У меня — ни того, ни другого. Да и девушка, работающая стюардессой в первом классе на международных рейсах, «расколет» меня в момент.
Работа у нее такая.
Ладно, будем интуичить по обстоятельствам. Нажимаю кнопку звонка. Два длинных, короткий. Так обычно звонят хорошо знакомые люди.
Тишина. Не удивлюсь, если девушка спит: все же с ночного рейса. Так же в порядке вещей — если спит не одна и вместо милого заспанного личика в проеме двери возникнет амбал семь на двенадцать с самыми нездоровыми намерениями…
Снова жму звонок. Долго и упорно. А может, я — сантехник, и немедля трубы нужно продуть. Нет. Судя по одежде и стодолларовому галстуку, я — менеджер сантехника.
За дверью слышны тихие шаги. Потом меня рассматривают в глазок. Долго и пристально.
Значит, амбала — нет. Это мне на руку.
— Кто
там?Странно. Кристина, по моим представлениям, должна быть шустрой разбитной девчонкой, дисциплинированной притом — раз работа такая. А ведет себя, как семидесятилетняя пенсионерка. Или у нее в квартире — склад золота? В слитках.
— Это Олег. Я от Лены.
Блефую на всю катушку. Но ведь должна же у нее быть хоть одна знакомая по имени Лена! Имя красивое, а главное — редкое…
Ну, милая, открывай… Любопытство — свойство любой женщины, именно оно заставляет даже очень семейных Дам искать радостей на стороне. Естественно, дополненное скукой и обыденностью…
Дверь настороженно приоткрылась. На длину цепочки. Хорошенькое девичье лицо, в глазах — ни следа сна. И — никакого любопытства, только усталость. Но — напряженная усталость. Или она чем-то напугана?..
— Я по поводу часов.
— Часов?
— Да.
— Так вы не от Лены?
— Нет.
— Что еще вам надо?
— Кристина, мы же не будем разговаривать на лестнице…
— Хорошо. — Девушка прикрыла дверь, сняла цепочку, распахнула:
— Заходите.
Итак, «что еще вам надо». Значит, к ней уже подходили. По этому же поводу.
Вот только — кто и когда?
Прохожу по узкому полутемному коридорчику в гостиную.
— Присаживайтесь. — Кристина кивает на кресло, подходит к секретеру.
Ощущение опасности волной пробегает от затылка к пояснице. Мягко делаю шаг, готовый выхватить кольт из-за пояса в падении.
— Садись, козел, и не дергайся, — командует голос за спиной. Жесткий, нервный голос. Девичий. — Только — медленно… Я выстрелю! — Судя по истерическим ноткам, да, выстрелит. Усаживаюсь в кресло. Прямо мне в грудь смотрит ствол браунинга двадцать второго калибра. Ширпотреб, конечно, но на меня хватит.
Кристина, не обращая внимания на происходящее, открывает секретер, наливает себе хорошую порцию бренди и выпивает одним махом.
— Говорила тебе, лучше не связываться, — произносит она.
— Связались уже. Теперь развязываться нужно.
Девушка продолжает держать пистолет нацеленным мне в грудь, что заставляет пожалеть о собственном пренебрежении средствами индивидуальной защиты. «Визит» сейчас согрел бы мне душу.
Стараюсь не нервировать дам. Особенно ту, что со стволом. Любители опасны как раз тем, что непредсказуемы. А эти две устали, чем-то взвинчены и напуганы, потом расслаблялись, должно быть, за бутылочкой… Сочетание бессонницы, страха и алкоголя — опасно, как ядерная война в отдельно взятой квартире блочного дома.
Для меня сейчас — и подавно. Это без балды.
— Девчата, угостили бы коньячком, что ли? Как-никак — гость…
— А кто тебя звал, гость?! И кто ты такой?
— Может, опустите оружие?
— Еще чего! Кто ты такой и что тебе нужно?!
— Я — Дронов.
— А нам без разницы. Хоть Воронов.
— Как это — без разницы? Ворон — птица обычная, хотя и вещая. А Дрон — редкая. Ископаемая.
— Так что тебе нужно, ископаемое?
— Часы.
— Анжелика, может, позвоним сразу? Они же сказали, если кто будет искать часы, — позвонить. Пусть приезжают и сами разбираются с этим… Надоело мне все… до чертиков. — Кристина снова наливает и снова пьет.