Огонь с небес
Шрифт:
Я писал письма Ксении, она их получала, но ничего не предпринимала, а тайно передавала Юлии. Та действовала скрытно и тихо, но иногда была нужна чисто физическая сила, и даже не физическая сила, а огневая мощь. Тогда информацию доводили до меня, и я зачищал концы, потому что в отличие от Юлии я умею то, что в высшем свете не умеет почти никто — убивать и оставаться при этом в живых. Я адмирал, никогда в жизни не командовавший ни одним кораблем, но нанесший при этом вреда врагу больше, чем любой корабль первого ранга, любой авианосец. На кого же рассчитывать, если не на меня?
И им плевать было на то, что происходит в Кабуле. Они подрубали корни заговора — методично, выверенно, один
— Алим-бек.
Юлия хладнокровно кивнула.
— Мы благодарны тебе, что ты убил его и остановил его людей. Они были самой опасной частью заговора.
Самое главное — что неподконтрольной. Вообще-то я не убивал Алим-бека. Да только кому это интересно. Он мертв. Дело — сделано…
— А Сноудон? Давно его вели?
Она покачала головой.
— Нет. Почти сразу я сообщила тебе, действовать надо было быстро. Он был связан с 22САС, сохранил связи с полком. Нам совсем не нужен был здесь полк английских головорезов и уличные бои. И ты напрасно оставил его в живых.
Я криво усмехнулся.
— Честь.
— Дело твое. Но тебе с ним еще предстоит встретиться. В живых должен остаться кто-то один — и чести здесь не место.
Фас…
— Давай, догадаюсь. Вы посмотрели на Алим-бека и пришли к выводу, что через него действовать не стоит. Он не умный, но хитер, как зверь, и сразу заподозрит неладное, если кто-то из вас двоих решит проявить к нему интерес. Еще — люди с Востока умеют хранить тайны, и никогда не будут говорить о политике и о планах с женщиной, которая для него не более чем кусок мяса. А может, вы просто любили меня и хранили свою честь… и это не исключаю. Но у него было слабое звено, его супруга. А так как Ее Высочеству не по чину посещать фитнес, у нее свои тренажеры и свои тренеры — в фитнес записалась ты. И сразу нашла общий язык с Алишей…
Юлия изобразила на лице недовольную гримасу.
— Только не делай из меня хладнокровное, расчетливое чудовище. Ты думаешь, я притворялась тогда или она притворялась? Он и в самом деле бил и издевался над ней. И это надо было как-то остановить…
— И вы остановили. Проблема знаешь в чем? В том, что она пыталась поставить подслушивающее устройство. И попалась на этом. И Алим-бек ее пытал, а потом пытался убить. Она попалась. Потому что не такая умная и хитрая, как ты…
Она пожала плечами.
— Я не просила ее это делать. Она ведь жива…
— Да. Но если ты играешь с дьяволом — будь готов к отдаленным последствиям игры. И они скорее всего будут не такими, как ты себе их представляешь.
— Ошибаешься.
— Вот как?
Юлия встала. Подошла к окну. Было чем полюбоваться…
— Проблемы остались. Предпосылки остались. Думаешь те, кого вы помиловали — какими они вышли из всего этого? Я тебе скажу какими. Они утратили веру в божественную, как ты определяешь сущность власти. И стали такими же прожженными циниками, каких было полно в САСШ и сейчас их там полно. Вот чего вы добились.
— Не меряй мир своей меркой. Такие люди, как эти… они всегда с победителями. А мы не рассчитываем проигрывать…
И снова — та же самая улыбка, таящая множество смыслов.
— Ты с нами. А с такими, как ты, не проигрывают.
Да… вы достойны друг друга. Обе сделали себя сами. Обе смертельно опасны. И обе беспомощны… к сожалению.
— Никто не вступает в игру, рассчитывая проиграть. Но не забывай, что вероятность проиграть — пятьдесят процентов, и это всегда было, есть и будет, — я тоже встал. — Я окажу вам услугу. Последнюю. Исключительно потому, что вам она нужна, как никогда. Исключительно потому,
что люблю свою страну. Я достаточно долго времени провел, цепляясь зубами за развалины Нью-Йорка, чтобы желать своей стране такой судьбы, к которой вы ее подтолкнули. Но я не с вами. Помни это, пожалуйста, когда опять захочется поиграть.— О чем ты?
— О божественной сущности власти. Ее надо восстановить — во что бы то ни стало. И пока не стало поздно.
Я встал.
— Прощай.
Сегодня все было не так, как обычно. Далеко не все — так, как обычно. Даже — очень необычно. Настолько необычно, что никто даже не мог представить себе такого.
Прежде всего — в центре были посторонние. Двое. Один — на вид лет пятьдесят, явно аристократ, потомственный дворянин — человек, родившийся в столице Империи, сразу, с одного взгляда отличает потомственного дворянина от жалованного, личного. Второй — младше его, хромающий, опирающийся на палку, тоже из военных — но не дворянин. Простоватый, даже слишком… из казаков, наверное.
Оба были в штатском.
Второе, что сегодня было необычного, — это то, что впервые задание касалось средней полосы России. И не просто задание — а задание по протоколу Эпсилон.
Никаких следов, ничего. Только смерть, приходящая с неба.
— Опаздываете, граф…
Граф Апраксин, новый товарищ военного министра, шутливо поклонился.
— Дела, дела… Столько нового — приходится в курс входить… Это вам, отставникам, хорошо — сидите тут, под настоечку…
Черная Гвардия существовала. Она не могла не существовать. Черная Гвардия проникла в государственные структуры настолько глубоко, что никто не мог сказать, где кончается тайная организация и где начинается само государство. На некоторые посты — просто невозможно было попасть, не дав клятву на крови.
Вот и граф Николай Апраксин, новый товарищ военного министра, принес клятву. Он заменит в организации Иванова. Как и многие, прошедшие через Персию, через Афганистан, через Восток, почти все. Кто-то заменит Петрова, кто-то — Сидорова. Кто не был — тот будет, кто был — не забудет.
Это не про тюрьму. Верней, не только про тюрьму.
— Чья работа?
Рабочие, подняв на специальных козлах огромного медведя, сноровисто, в несколько ножей-шкуродеров снимали шкуру.
— Господин фельдмаршал постарался.
Фельдмаршал Раевский, тяжело, шумно дышащий, сильно постаревший за последнее время, но все еще крепкий, кивнул головой.
— Крепкий попался… — проскрипел он, — три раза стреляли…
— На кровях еще не пили?
— Какое там…
— Наливайте.
— А штрафную, граф?
— Оставьте… только с самолета, развезет.
Еще двое, обслуживающих стол, сноровисто разбулькали в рюмки кристальную как слеза «Шустовскую».
— Хох! Хох! Хох! [60]
— Нет… все-таки хорошим мужиком был Панкратов…. м-м-м… верным. На посту, считай, погиб.
— Своими бы руками этого гада…
— Настанет время, доберемся и до него. До всех доберемся…
— На кого он все-таки работает?
Фельдмаршал уставился на собеседника, разжевывая свежеподжаренный кусочек вырезки.
60
Приветствие удачливому стрелку, пришло из Германии.