Огонь с небес

Огонь резко утих — перезаряжались. Не профессионалы… чему только учат. Скорее всего — местные, террористы.

— Шумнуть?

— Не надо, — резко сказал я.

Если ты силен — показывай, что слаб, если слаб — показывай, что силен. Совершенно не к делу показывать, что у нас есть автоматическое оружие.

Кто-то из офицеров поднялся, выстрелил несколько раз — и упал. Боевики перезарядили оружие и снова открыли огонь… к счастью он успел убраться с линии огня прежде, чем пули достали его. А вот повар или один из его помощников, выскочивший в зал, понять, что происходит, на свою беду, не успел.

— Давай к кухне. Не высовываемся…

Если я что-то понимаю в жизни, эти отморозки — не единственные, кто хочет нас убить. Должен быть еще кто-то… снайпер, к примеру.

Нет. Снайпер тут вряд ли будет — слишком много зелени вокруг, нет чистой линии прицеливания. Просто стрелок, возможно, переодетый, замаскированный. И разумнее всего разместить его сзади и справа, чтобы пробивал выход из ресторана и задний двор, откуда привозят продукты…

Послышались сирены. Ближайшая трасса — проспект генерала Каппеля, в нескольких сотнях метров — здания Полицейского управления Ташкента и модерновая высотка центральноазиатского представительства Интерпола. Полицейские должны прибыть быстро…

И нам тут с оружием оставаться тоже не обязательно.

Снова — опустошены магазины, но звука перезарядки не последовало. Вместо него — взвыли моторы мотоциклов. Так и есть — местные отморозки. В Средней Азии после того, как проложили скоростные трассы, молодежь на мотоциклах как с цепи сорвалась. Дешевый, но мощный мотак, на котором можно круглый год по теплу гонять, дешевая наркота, трава-мурава, которую тут хоть на огородах выращивай, и дешевые стволы. Убийственное сочетание…

— Давай!

Мотоциклы уже набирали скорость, им надо было проехать всего несколько метров, чтобы вырваться из зоны обстрела. Один вырвался, второй не успел — автоматы ударили разом, водитель удержался в седле, а вот пассажира тяжелая пуля «кольта» сбросила с набирающего ход мотоцикла, как начинающего ковбоя сбрасывает со своей спины необъезженный бык. Он ударился об асфальт, перевернулся — было видно, как полетел автомат. Попытался подняться… но мы двумя очередями прикончили его.

Рев моторов становился все тише. Вой сирен — все сильнее. Похоже, на площади Космонавтов пробудились-таки от дневной сиесты…

— Валим! — Аскер дернулся первым.

— Стоять. Не туда…

Ох, чует мое сердце — еще хлебнем…

Противоположное движение от проспекта генерала Капелля — это Шимкент, еще называемая «Шымкент-стрит», по аналогии с Кабул-стрит, известной улицей дуканов в Кабуле, где можно было купить что угодно и продать что угодно. Угадайте с трех раз, куда мы бросимся бежать — на Каппеля, навстречу поднятым по тревоге силам полиции и наверняка еще и роте немедленного реагирования жандармерии, охраняющей полицейское управление, или — на знакомую каждому офицеру Шымкент-стрит?

А вот и не угадали.

— Господа, что…

Едва отошедший офицер с полковничьими погонами решил покачать права и побелел, как мел, наткнувшись на смотрящий ему в грудь глушитель автомата.

— Лежать…

Офицер опустился на пол, с лицом, не особо отличимым по цвету от листа бумаги. Сапог дырявый… а еще спрашивают, за что мореманы таких вот ненавидят и бьют смертным боем…

— Через кухню. Двинули!

На кухне пахнет мясом — жареным, свежим… приправами. Персонал, который еще не смылся, испуган и пытается сделаться незаметным на фоне стен и казанов…

— Аскер! — шедший первым Араб показал стволом на то, что нужно. Узбек-повар был одного роста с Аскером.

— Клифт одолжи, дядя… — проникновенно попросил Аскер, подойдя вплотную. Узбек трясущимися руками начал расстегивать пуговицы халата…

— Да не трясись ты так. Не страшный я. В Афгане — только бородатых мочил, а ты — вон какой, бача…

Узбек от такого юмора едва в обморок не грохнулся. И есть от чего — скверный юмор. А может, от вида пистолета с длинным изогнутым магазином…

Точно так же белым халатом обзавелся и Араб, а я — снял свой с вешалки на входе. Дворянское и мореманское воспитание грабить не позволяет. Пусть немного в рукавах коротко — но, надеюсь, не заметят…

К кухне был пристрой с большими холодильниками, работающими на полную мощность, там было холодно, как бывает холодно в афганских горах ночью, после жаркого летнего дня. Идущий первым Араб толкнул дверь, присмотрелся. Нюх у него — нам обоим фору даст. Он на Востоке с рождения, казак…

— Чисто.

Интересно, знают они, что нас было трое, или нет? Интересно, полицейские перекроют Туркестон или нет? Твою мать, это центр города, чуть дальше — русский драмтеатр, памятник и сквер генерала Кауфмана, по левую руку — дворец наместника. Здесь же полно сил безопасности… должно быть.

Глаз зацепился за что-то… сразу и не понял что. А когда дошло — как ледяной водой из проруби окатило…

Среди нервничающего, суетящегося народа — двое. Молодой парень, одетый как местный, но лицо слишком светлое… на подбородке светлое! Катит коляску. Рядом с ним семенит дама, одетая как местная соблюдающая [11] : то есть светлое платье до земли и светлый платок, закрывающий волосы.

11

То есть соблюдающая законы шариата.

Перед ними коляска. Они идут на нас так, как будто только что и не было перестрелки. И ребенка везут грудного!

И до них метров тридцать. Я встретился глазами с глазами женщины — черными, озлобленными — и она поняла, что я все понял…

— Контакт на двенадцать!

Парень с силой толкнул вперед коляску, вырывая из-под полога «АКС-76».

Наше оружие было в сумке — не идти же с оружием по парку. Мы не успевали, но Аскер в этот раз переиграл всех нас. Я даже не успел понять, не успел различить отдельные выстрелы — они прогремели одним непрерывным грохочущим звуком. Ликвидаторов, идущих нам навстречу, буквально снесло тяжелыми пистолетными пулями.

Шум в голове от грохота выстрелов. Легкая ошеломленность — она всегда бывает, через сколько бы перестрелок не прошел. Стоящий на колене Аскер с пистолетом. Лежащая навзничь женщина, белая ткань платья, окутавшего ее ноги. Медленно катящаяся коляска…

— Ходу!

Да, надо валить… Так, чтобы пятки дымились…

Люди — как пришли в себя после секундного оцепенения — закричали, бросились врассыпную. И полицейские у нас за спиной — сообразили…

Но мы уже бежим. Чертов халат путается, ждешь, что того и гляди упадешь. Но бежишь. Сердце бухает в груди, и про сердечный приступ не хочется даже думать — но бежишь. Только бы добежать…