Огонь в его ярости

«Причинили мне вред? — Воспоминание о моей больной ноге промелькнуло у меня в голове. — О, нет, это старая рана».

Он хмыкает. «Хорошо. Если они причинят тебе боль, я уничтожу их всех».

Я не знаю, кажется ли мне это милым или тревожным. Может быть, немного и того, и другого. «Клаудия — моя сестра. Ее супруг — Кэйл. Саша мне как сестра. А Эмма — моя подруга. Все они связаны. Мы должны лететь обратно в Форт-Даллас и вскоре встретиться с ними…»

«Нет».

«Нет?» — эхом отзываюсь я, слишком уставшая, чтобы даже смотреть на него. Я проваливаюсь в сон, пульсация моей киски сменяется пульсацией головной боли, когда темнота снова овладевает мной.

«Нет, моя Эми, — Раст обещает. — Ты принадлежишь мне и никому другому».

Прежде чем я успеваю запротестовать, я проваливаюсь в сон.

Глава 14

РАСТ

Моя пара погружается в изнуренный сон рядом со мной. Лихорадка, которая приходит с огнем, поглощает ее, и ее веки трепещут, даже когда она спит. Я наблюдаю за ней, не в силах оторвать взгляда. Она такая совершенная, такая хрупкая. Я никогда не испытывал такого удовлетворения, как сейчас, просто глядя на нее. Она спасла меня.

Даже этот ужасный мир, который я так долго ненавидел, не кажется таким плохим теперь, когда она в нем.

Я провожу кончиками пальцев по ее плечу и вниз по руке, потому что не могу перестать прикасаться к ней. Мне все еще трудно поверить, что она здесь и она моя после стольких лет. Даже когда я сосредотачиваюсь на Эми, в мои мысли вторгаются другие вещи.

Воспоминания.

Теперь, когда огонь, который так долго пожирал мой разум, превратился в дым, я начинаю вспоминать другие вещи. Не все сразу, но размышления о том, что я сказал ей ранее, высвободили несколько фрагментов.

Я помню салорианцев. Зловещая элита моего народа. Я помню их в длинных одеждах и их высокие, строгие здания, наполненные садами и скульптурами. Я помню пиры, которые они устраивали, когда насыщенные, сочные ароматы доносились из-за городских стен, даже когда мой народ боролся за еду. Я помню, каково это было — быть выбранным из рядов солдат и произведенным в генералы. Это дало мне авторитет… даже несмотря на то, что я ненавидел тех, кому служил. Я был важен. Я был могущественен. Я мог бы использовать свой титул и свои навыки, чтобы получить привилегии для своего народа, больше еды для своей семьи.

Однако ничего из этого не произошло. Вместо того чтобы спасти мою семью, они поработили их и предали меня. Я думаю о своем брате Хитааре. Я помню его, его доброе выражение лица и смеющиеся глаза. Я помню, он любил музыку и не любил драться, даже в боевой форме. Я помню его мягкую улыбку.

Я помню, как салорианцы раздавили его разум, как яичную скорлупу, и превратили его в солдата. Я помню, как отчаянно использовал свой титул, свои привилегии, все, что угодно, чтобы попытаться освободить моего брата от воинской повинности. Отправить его обратно в нашу бедную деревню в песках, где у него мог бы быть шанс на счастливую жизнь, свободную от яда салорианского контроля над разумом и их бесконечных войн.

Они смеялись надо мной.

Мои руки сжимаются, мои остриженные когти отчаянно пытаются вцепиться во что-нибудь и уничтожить это при воспоминании. О насильственной смерти Хитаара в первом сражении, в которое он вступил, не в силах сопротивляться ошеломляющим приказам своего салорианского лидера.

Что хорошего в том, чтобы быть генералом, если ты ведешь свой народ на бойню?

Рядом со мной Эми хнычет во сне, и я наклоняюсь над ней, убирая потные волосы с ее бледного лица. Моя пара. Главный приз. Я помню, как салорианцы утаили от нас обещание найти себе пару. Что мы могли бы отслужить свой срок, а затем вернуться в земли спаривания, чтобы летать и бросать вызов достойным самкам. Я помню, что все мужчины сражались за эту честь.

Я не знаю ни одного из моих друзей, у которого когда-либо был такой шанс. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить лица, имена, которые служили достаточно хорошо, чтобы удостоиться такой чести, но я ничего не вспоминаю.

Интересно, лишили ли салорианцы и этого мой разум?

Разочарование и ярость переполняют мой разум. Чем больше я вспоминаю, тем больше злюсь. Этот мир плох, с его отвратительными запахами и странной атмосферой, которая так легко приводит меня в ярость. Но я думаю о своей Родине, и я хочу уничтожить каждого салорианца, которого когда-либо увижу. Я хочу раздавить их своими когтями, оторвать им головы и заставить страдать. Я хочу, чтобы они пресмыкались, потели и служили как рабы, как это делали мы, дракони.

Я хочу, чтобы они были унижены.

Я хочу отомстить за Хитаара.

Все эти мысли нахлынули снова с каждым мгновением, и я чувствую, как ярость просачивается обратно сквозь трещины, готовая снова поглотить меня. Я наклоняюсь ближе к своей паре, вдыхаю ее запах, который даже сейчас смешивается с моим собственным.

Тот мир — мое прошлое. Она — мое будущее.

Я могу негодовать из-за несправедливости моего прошлого, обращения с моим народом, убийства моего брата. Я могу позволить этому поглотить меня, или я могу сосредоточиться на этом новом мире, в который я попал. Я думаю о Разломе, и своим присутствием он похож на пульсирующую рану в моем сознании. Я никак не смогу вернуться в свой родной мир через эту дыру в небесах. Нравится мне это или нет, но сейчас мое место здесь, в этом мире.

Рядом с Эми.

Я могу начать с ней новую жизнь. Я думаю, я даже могу быть счастлив с ней, чтобы сосредоточить свои мысли и заявить права на ее прекрасное тело. Мы можем завести детенышей полудракони, свить себе гнездо и спокойно жить своей жизнью. По-моему, это звучит приятно.

Хитаару понравилась бы такая жизнь.

От горя у меня перехватывает горло, и я наклоняюсь к своей паре, крепко прижимаю ее к себе. Я не могу изменить прошлое, — напоминаю я себе. — Салорианцы находятся по другую сторону Разлома, а я здесь. Я должен забыть их. Моя потребность в мести не имеет значения, когда мне некому мстить.

Эми — единственное, что сейчас имеет значение. Я прижимаюсь носом к ее коже и жду, пока она проснется, пока ее тело привыкнет к моему огню. Как только она вернется ко мне, мы сможем начать нашу совместную жизнь.

Мы можем начать все сначала.

Этого будет достаточно. Так и должно быть.

* * *

Я дремлю рядом со своей парой, сохраняя бдительность в отношении незваных гостей, которые могут вторгнуться на мою территорию. Так далеко от человеческих гнезд, в небесах тихо, и ничто не задевает мой разум. Почти умиротворяюще быть вот так одному, без жужжания мыслей других дракони на задворках моего сознания, но это также… по-другому. Думаю, когда я терялся в огне разума, мне было легче. Теперь, когда я вернулся к себе, все кажется странным. Возможно, просто этот человеческий мир странный, и со временем я к нему привыкну.

Я чувствую, что она возбуждается, и остаюсь неподвижным, мне любопытно понаблюдать за ней и увидеть ее реакцию. Я чувствую, как ее разум раскрывается для меня, как цветок. Она еще не умеет держать свои мысли при себе, и они потоком хлынули в мою голову. Возникает шквал замешательства и удивления, мышечных болей и жара, а затем всепоглощающая волна застенчивого удовольствия, когда она понимает, что я все еще прижимаюсь к ней. Я наслаждаюсь этим, впитываю это в себя.

Она на мгновение задумывается, а затем медленно выскальзывает из моих объятий, а затем и из кровати. Она смотрит на меня сверху вниз, чтобы убедиться, сплю ли я, и поэтому я держу глаза закрытыми, притворяясь, что сплю еще мгновение. Ее разум неуклюже вонзается в мой, но в нем нет вопроса, поэтому я не отвечаю. Через некоторое время она поворачивается и направляется к ящику с водой, где бросила мне вызов.