Огонь в его ярости

«Нет, — говорю я ей. Я хочу прижаться своим ртом к ее губам и снова завладеть ее языком. Я хочу попробовать ее всю на вкус… но мне нужно, чтобы она тоже этого хотела. — Пара — это величайшая радость, которую только можно получить. Я тоже искал тебя. — Я смотрю на нее сверху вниз. — Ты сожалеешь о том, что я нашел тебя? Что я выиграл твой вызов?»

Она хмурит брови, и в ее голове мелькает замешательство из-за моего комментария о «вызове». Она вовсе не воспринимает это как вызов, что любопытно.

— Сожалеть о тебе? Никогда. Ты замечательный. — Она застенчиво улыбается мне снизу вверх. — Я все еще не могу поверить, что ты хочешь меня.

Как она может так думать? Она совершенна во всех отношениях. Ее аромат — самое восхитительное, что я когда-либо имел удовольствие ощутить. Я люблю ее сладость, ее нежный характер. Это совершенный контраст с моей злой, кровожадной натурой.

«Тогда ты останешься со мной».

— Конечно. — Она протягивает руку и ласкает мой подбородок. — Я просто скучаю по своей сестре и хочу, чтобы она знала, что я счастлива и в безопасности. — Воспоминания проносятся в ее голове, и в этот момент я вижу там других златокожих мужчин-дракони. Я низко рычу. Не имеет значения, что она моя, а остальные связаны узами брака. Я знаю, что ее просьба проста и логична. Она хочет повидаться с семьей, вот и все. Но все это слишком ново, и я слишком территориален. Одной мысли о том, чтобы привести ее в зону досягаемости этих мужчин, чтобы они могли вдохнуть ее запах, достаточно, чтобы мой разум взбунтовался.

Мои руки сжимаются вокруг нее, защищая, и я крепко прижимаю ее к себе. «Я плохой мужчина, моя Эми».

— О чем ты говоришь, Раст? Ты замечательный. — В ее голосе слышится нотка застенчивости, когда она произносит мое имя, но я чувствую удовольствие, которое она испытывает, когда произносит его, и это заставляет мой член болеть. Был ли когда-нибудь мужчина таким удачливым?

«Я собственник. Мысль о том, что я оставлю тебя рядом с другими самцами — даже со спаривающимися — вызывает у меня желание напасть на них. — Я крепко прижимаю ее к себе. — Возможно, со временем это пройдет, но сейчас я… не могу отвезти тебя домой. Ты моя и только моя».

Я чувствую, как ее печаль проходит сквозь нее, и это расстраивает меня еще больше. Я прижимаю ее к своей груди так близко, как только могу, скольжу рукой между ее бедер, чтобы обхватить ее влагалище, моя собственническая натура берет верх. Я не могу быть тем мужчиной, каким она хочет меня видеть, и это еще больше обостряет мои эмоции, мою иррациональную ревность.

Но Эми — самое большое сокровище, которое у меня когда-либо было. И я потратил всю жизнь на то, чтобы у меня не отняли то, что я ценю. Моя семья — по собственному выбору — когда я вступил в ненавистную салорианскую армию и добивался звания. Мой брат Хитаар, когда его призвали в армию. Мой мир, когда я был выброшен сюда через Разлом в середине битвы.

Я не могу потерять свою Эми. Ни за что.

Я прижимаю ее к себе, зарываясь лицом в ее мокрые волосы. «Я отвезу тебя в любую точку мира, куда ты пожелаешь, моя пара, мой огонь. Вообще куда угодно. Просто… не туда. Пока нет. Возможно, когда-нибудь я буду готов, но… пока нет».

— Все в порядке, — мягко говорит она, протягивая руку и лаская меня по щеке. В ее мыслях есть намек на печаль, но и на понимание тоже. — Тогда мы ненадолго отправимся куда-нибудь еще. Может быть, мы сможем найти место с лучшими припасами. Более приятный вид. Может быть, океан? Саша часто говорит о поездке туда, и я признаю, что хотела бы посмотреть, как это выглядит в мире после Разлома. Может быть там дико, красиво и пусто?

«Тогда мы полетим туда, если это заставит тебя улыбнуться», — говорю я ей.

Она поворачивается в моих объятиях лицом ко мне, и ее руки ложатся мне на затылок. Она смотрит на меня снизу вверх своими мягкими, прекрасными глазами.

— Ты — то, чего я хотела, Раст. Никогда не сомневайся в этом. Пока ты хочешь меня, мы будем вместе.

Океаны высохнут прежде, чем я перестану желать ее. Ветры стихли бы, и звезды упали бы с неба, а я все еще тосковал бы по своей Эми.

Глава 15

Эми

Словно сжалившись над моим избитым, усталым, лихорадочным телом, Раст больше не приступает к сексу в течение следующих двух дней. В каком-то смысле я немного рада, потому что действительно чувствую себя ужасно. Я измучена, мне слишком жарко и больно, чтобы вставать с постели, и у меня пульсирует шея. Моя голова тоже пульсирует, когда я пытаюсь привыкнуть к мысленной связи. Я не помню, чтобы Клаудия рассказывала мне, как невероятно ошеломляюще иметь дракона в своей голове, но у Раста много воспоминаний о его родном мире, так что, возможно, у него более сильная ментальная связь со мной, чем у нее с Кэйлом. Мне кажется немного подлым думать об этом таким образом, но я ничего не могу с собой поделать.

Раст потрясающий. Он — все, о чем я мечтала, завернутое в неожиданную упаковку. Хотела ли я мужчину, который был бы так же внимателен ко мне, как Кэйл к Клаудии? Да. Но я никогда не мечтала, что Раст захочет провести часы на крыше со мной, прижатой к его груди, обнаженной поверх него, когда он укачивал меня под дождем, чтобы я могла наслаждаться прохладной погодой вместо того, чтобы изнывать от жары в своей комнате без ветра. Я никогда не мечтала, что он будет прижимать меня к своей груди и просто гладить мою кожу часами напролет, кормя кусочками шоколада, когда мне будет совсем плохо. Невозможно передать словами, какой желанной я себя чувствую, и для кого-то вроде меня, кому всегда чего-то недоставало из-за моей ноги, я поглощаю его внимание, как конфету, и всегда хочу большего.

Конечно, это не идеально. Раст изо всех сил пытается понять наш мир и свои эмоции. Он упомянул, что был генералом в своем родном мире, и я думаю, это отчасти объясняет его… высокомерие. Ясно, что он привык, чтобы ему подчинялись, потому что каждый раз, когда я ему противоречу, он выглядит крайне недоверчивым. Он также борется с ревностью и вспышками гнева. Он даже завидует воронам и голубям, которые залетают в открытую дыру в нашей комнате, потому что, если я улыбаюсь им, я не улыбаюсь ему. Я думаю, отчасти это остатки его необузданности, потому что я сразу же чувствую стыд, который пронизывает его мысли, когда он выходит из себя.

Я думаю, мы просто приспосабливаемся друг к другу, а он приспосабливается к этому миру. В прошлом ему не нужно было беспокоиться о том, чтобы приспособиться к моему миру, потому что он был вне себя от безумия. Теперь, когда он в здравом уме, ему как будто приходится учиться всему заново, и я могу сказать, что он расстраивается — больше всего из-за себя и своего разума, который ведет себя не так, как он хочет.

Однако он бесконечно терпелив и любвеобилен со мной.

Вот только… кроме тех первых двух совокуплений, он больше ко мне не прикасался. Интересно, есть ли у меня какая-то проблема, которую он старается скрыть в своих мыслях? Или он думает, что после двух спариваний больше ничего не нужно? Я понятия не имею. Все, что я знаю, это то, что он пробудил во мне страстное желание, и теперь все, о чем я думаю, — это секс. Я думаю об этом, когда он гладит меня по спине или по волосам. Я мечтаю об этом, когда сплю. Я думаю об этом каждый раз, когда он улыбается мне, или я улавливаю дуновение его запаха, или его кожа касается моей.

По сути, я превращаюсь в нимфоманку, и он не прикасается ко мне, и я не знаю, что делать.

Я говорю себе, что это еще одна из тех приспособительных вещей. Что только потому, что он не занимается со мной сексом сейчас — после первых нескольких умопомрачительных раундов, — это не значит, что есть проблема. Но моя самооценка ничтожна, и, конечно, я волнуюсь. Я волнуюсь, потому что я не такая красивая, как Клаудия, или не такая подтянутая, или не такая волевая. Я не так уж много приношу за общий стол.