Огонь, Вода и Медные Порталы

Сквозь толпу собравшихся зевак, конные дружинники выезжали парами из отворённых ворот и удалялись, издалека напоминая длинную извилистую цепочку, в сторону речного брода.

— Это чегой-то там, а? — вслед за барыней полюбопытствовала Авдотья.

Приблизившись к воротам, Деян натянул поводья, останавливая бричку. Спрыгнул на землю и подхватил Любогневу, помогая спуститься. Авдотье тоже помог и, отпуская, плотоядно подмигнул, пользуясь повышенным любопытством молодой барыни к толпе, задержал в объятьях дольше положенного времени. Служанка, принимая игру, улыбнулась ему в ответ, блеснув глазами, но то, что происходило у ворот, было в разы интереснее, потому, легко отпихнув Деяна, тронулась за Любогневой.

Тётку Лукерью Любогнева узнала сразу, несмотря на то, что видела в последний раз постаревшую сестру отца довольно давно. Лукерья была намного старше отца Любогневы и, учитывая, что сама Любогнева была у отца ребёнком поздним, разница в возрасте с тёткой у неё сложилась значительная. Осторожно лавируя между гомонящими и жестикулирующими людьми, Любогнева приблизилась к нужной ей женщине.

— Доброго здоровьечка, тётушка! — медовым голоском пропела тётке почти прямо в ухо.

— Ой! Любогнева?! — Лукерья от неожиданности всплеснула руками, и во все глаза воззрилась на невесть откуда взявшуюся повзрослевшую племянницу. — Ты как тут?! — пошарила по толпе глазами в поисках брата. — Одна что ли?! — опешила, не найдя объект поиска.

— С прислугой и охраной, — томно махнула рукой в неизвестном направлении Любогнева. — Тебя проведать решила, вот и пожаловала в гости, — обняла тётку. — Примешь?

— Конечно! — заверила пожилая женщина, обрадовавшись родной кровиночке. — Уж, на улице не оставлю!

— А что это у вас тут? — разглядывая всадников, полюбопытствовала племянница.

— Басурманам опять смирно не сидится, — вздохнула тётка. — Ищут смерти своей, вот и припёрлись под самые наши границы. Всё бы им грабить, да наживы искать! — поправила платок. — Поехали размяться наши добры молодцы. Уж покажут лиходеям, где раки зимуют! Отобьют охоту на наши-то земли зариться!

— Ванечка! — раздалось где-то совсем рядом, и светло-русая девчонка, расталкивая локтями толпу, ринулась вслед за одним из отставших всадников. Парень ускакал, не обернувшись. — Ва-а-аня!

Молодец остановился, обернулся. Узнал девушку, спешился. Девчонка неслась к нему со всех ног. Обхватила, как в последний раз. Парень тоже обнял её.

— Ой, Настюшка! — схватилась за голову Лукерья. — Да куда ж ты, милая?! Ой, упустила девку! Достанется мне от Олега! — качала головой женщина, сокрушаясь.

— А кто это? — сощурив чёрные глаза, Любогнева завистливо разглядывала ладную девичью фигурку, которую симпатичный рослый парень при всех обнимал и прижимал к себе, как самое дорогое сокровище. Усмехнулась снисходительно над деревенской дурочкой, бегающей за парнем.

— И когда только сладить-то успели?! — недоумевала Лукерья. — Ох, молодежь! Как быстро-то у них всё! Это помощница моя — Настя, — пояснила племяннице. — А парень-то — княжича нашего сродственник — Иван. Ох, девка! — задохнулась от ужаса женщина, когда Иван поцеловал Настю. — Что творят! Что творят, а?!

Любогнева с дикой силой сдавила тёткину руку, (тётка аж вскрикнула, забыв о Насте и непонимающе взглянув на племянницу!), моментально и навечно возненавидев русоволосую девчонку.

— Вот ведь поганка! — заголосила, некрасиво кривя лицо, Любогнева. — Ни стыда, ни совести! Правда, тётушка? — взглянула на Лукерью, ища поддержки. — Ни жена, ни невеста, а туда же!

— Любогнева, уймись! Ты чего?! — пристрожила племянницу Лукерья. — Не знаем мы, жена она ему, али невеста! Может все и так, да мы не знаем просто.

Скулы Любогневы заострились, так крепко она сжала зубы. Тонкие губы побелели, сомкнувшись в плотную линию. Лента от косы, попавшая в изнеженные, сжатые до побелевших костяшек, пальцы, едва не хрустнула.

Еще недавно взиравшая на Настю со снисходительным высокомерием Любогнева поменялась в лице и уставилась на влюблённую пару уже совершенно другим, пронзительным ненавидящим взглядом. Голова её постепенно склонилась, челюсти она отпустила, отчего щёки надулись, тонкие губы поджались еще сильнее, и вся она как-то нахохлилась, отчего стала похожа на обиженную злобную ворону. Да как же это?! Выходит, она ради него сюда ехала, а он уже какую-то… мымру прилюдно обнимает да целует?! Да кто она такая-то?! Уж точно не ей, Любогневе, чета! Одета простенько! Ни украшений достойных, ни наряда баского! Сама бегом за парнем бегает! Вот умора-то! Авдотька и та на смех поднимет!

Настя вернулась к воротам и пошла мимо людей, никого не замечая и не видя. Слёзы застилали ей глаза. Она старалась их держать, но выходило совсем плохо. Они сами катились горячими солёными дорожками. Ни единого всхлипа. Настя вытерла мокрые дорожки на щеках ладонями.

— Ну что ты, милая? — добросердечная Лукерья, чувствуя свою ответственность за порученную ей девушку, встретила её и обняла. — Не плачь, Настюша! Вернётся Иван! Пойдем, кваску попьем. Любогнева, и ты пойдём! — обернулась Лукерья к племяннице. — Нечего у ворот ртом мух ловить!

Лукерья привела девушек в свою горницу, усадила на лавку под окном и налила обеим по большой берестяной кружке квасу.

— Пойду княжича проведаю, а вы пока признакомьтесь, девоньки, глядишь, подружитесь, — вышла из горницы нянька.

— Об кого это ты там тёрлась? — ласковый голос Любогневы не сумел обмануть Настю, заметившую какой ревнивой злобой и неприкрытым любопытством блеснули глаза новой знакомой. И, то ли Настю покоробила сама форма вопроса, то ли неискренняя интонация вибрирующего голоса подвела Любогневу, но отчего-то эта девушка не вызвала у Насти ни симпатии, ни желания довериться и открыться. Скорее напротив, всё поведение и манеры племянницы Лукерьи кричали о том, что с этой особой нужно быть предельно осторожной.

Вот только Насте в этот момент было абсолютно всё равно до чужой злобы, тут со своими чувствами справиться бы. Сердце её рвалось на части от радости, что она нашла своего Ванечку, а глаза хотели плакать, оттого, что сразу пришлось его отпустить. К этой гремучей смеси чувств примешивалась тревога за него, ведь поехал он в район боевых действий и, хоть и обещал вернуться непременно, легче от этого не становилось. Но что поделать, он же мужчина — защитник, тем более — врач. Его помощь понадобится воинам, и хорошо, что Ванечка сумеет им помочь.

Находиться в одном помещении с навязчивой, любопытной девицей и её липкими вопросами Насте не хотелось. Хотелось на свежий воздух, пройтись и подумать о Ванечке, о том, как сильно она его любит, какой он стал загорелый, похудевший и возмужавший, о его сильных руках, крепко прижавших её к себе, о том, как он обрадовался, увидев её, Настю.

Квас в кружке закончился, слёзы высохли, и чем больше Настя думала об Иване, тем сильнее и настойчивее в её душе разгоралось солнышко её любви и радости оттого, что мытарства её закончились. Ванечка здесь, она нашла его и скоро он вернётся, живой и невредимый. Настя уже не могла справиться с глупой, счастливой улыбкой, то и дело сама собой наплывающей на лицо, поэтому, не ответив на дурацкий вопрос не спускавшей с неё глаз Любогневы, вышла в сени и, спустившись с крыльца, свернула за терем, пошла в тенистый сумрак под плодовыми деревьями вдоль забора. Присела на лавочку под одним из окон.