Огонь войны (Повести)
Шрифт:
— А чего же не останавливаешься?
— Вот встал. Чего еще?
— Плати штраф.
— Понимаешь, ни одной монеты не захватил! — Абдурашид похлопал себя по карманам халата.
Но начальник сарбазов был не расположен шутить.
— Бросьте-ка его пока в подвал! — приказал он подчиненным.
И, как ни отбивался и ни кричал Абдурашид, его стащили с коня, связали руки и отволокли в сторону.
— Негодяи, что вы делаете? — барахтаясь, кричал он. — Его светлость бек задаст вам жару!
Но стражи были неумолимы. Наконец Абдурашида осенило.
— Ну-ка, освободите мне руку, — совсем
Тот сразу же приказал освободить пленника. Жадные сарбазы сгрудились вокруг старшего, обсуждая, как им разделить добычу. Абдурашид вскочил в седло.
Полчаса спустя он уже рассказывал Искандеру-паше обо всех тревожных событиях прошедшего дня. Бесцветное лицо собеседника было невозмутимо, только в глубине глаз пряталось презрение.
— Плохо, друг мой, — сказал, вставая, Искандер-паша. — Но надо спешить. Поэтому…
И он коротко изложил план действий. К вечеру отоспавшийся Абдурашид опять направился в сторону Нового Чарджуя — на этот раз пешком. На окраине города, в домике «верного человека», он сбросил халат и облачился в гимнастерку. Сбрил редкую, чуть пробившуюся бородку, на голову надел фуражку с красной звездочкой. После этого уверенно вышел на улицу и пропал в темноте.
Командир мусульманской роты Чарджуйского гарнизона — в те годы мусульманами часто называли коренных жителей Туркестана, без различия национальностей — Союн Сулейман только что сменился с дозора и еще не успел отдохнуть. Но срочный вызов к военкому не омрачил его настроения: он знал, что Крайнов может вызвать только по важному делу. Кроме того, комроты помнил, что к комиссару направился спасенный красноармейцами Бехбит-палван. Бехбита он знал по Керки еще с 1917 года. Парень явился сюда явно неспроста, цели своего прихода открывать не хотел. Может быть, у комиссара все разъяснится.
Открыв дверь в кабинет военкома, он сразу же увидел Бехбита.
— Тоже знакомы? — весело спросил комиссар, увидев с какой радостью они обняли друг друга за плечи.
— Жизнью обязан ему! — указывая на молодого командира, ответил Бехбит. И коротко поведал о стычке за городом и о давнем знакомстве с Союном.
— Вот и добро! Комроты Союн Сулейман! — Комиссар встал, туркмен-командир вытянулся, руки по швам. — Слушайте приказ. Советский гарнизон крепости Керки подвергся нападению экспедиционного отряда белых, опирающегося на поддержку местных феодалов и баев… — Он вкратце изложил обстановку в районе Керки. — По решению военной коллегии Совета отряду красных партизан, действующему в окрестностях Керки, направляется транспорт оружия. Вы назначаетесь начальником транспорта, в ваше распоряжение — катер с командой и трое красноармейцев… Выберите у себя в роте. Связной партизанского отряда товарищ Бехбит — с вами. Задание строго секретное! — Комиссар твердо, пристально взглянул в глаза сначала Союну, потом Бехбиту.
В кабинете больше никого не было: короткое совещание закончилось, члены коллегии ушли.
— Есть вопросы?
— Нет! Все ясно.
— Мандат получишь утром. Сегодня как следует отдохните. А завтра до полуночи выступить! Ну, — комиссар
крепко пожал руку одному и другому, — до счастливой встречи, друзья!Откозыряв, Союн Сулейман вышел, за ним — Бехбит. Командир повел старого приятеля к себе домой. По дороге им было о чем поговорить. Уроженец Керки, Союн Сулейман до Октября работал в родном городе на хлопкоочистительном заводе. В 1917 году с красноармейским отрядом уехал в Каган, потом Чарджуй. Он со вниманием слушал рассказ Бехбита о знакомых с детства местах, которые предстояло ему вскоре посетить вновь.
В одинокой квартирке Союна — комнате в глубине тенистого, двора — приятели наскоро поужинали. Хозяин перевязал гостю рану на голове. После этого оба улеглись на полу и сразу же заснули.
Бехбит, как и подобает сельскому жителю, проснулся первым, еще на заре. Утомившийся за день Союн крепко спал, укрывшись шинелью. Бехбит умылся и только после этого тронул друга за плечо:
— Проспали первых петухов!
Союн Сулейман мгновенно вскочил на ноги, натянул галифе, сапоги. Умывшись, заторопил Бехбита:
— Скорее к бойцам! Там и позавтракаем.
Улицы еще дышали ночной прохладой. В казарме мусульманской роты, на краю широкого плаца, уже кипела жизнь. Бойцы с котелками направлялись к походной кухне.
К командиру с рапортом подошел заместитель — невысокий узбек с простоватым лицом, бледность которого оттеняли черные вислые усы. Выслушав рапорт, Союн Сулейман с улыбкой протянул заместителю руку и изо всей силы стиснул ему ладонь. Тот не уступал — началось обычное у них состязание на выносливость. Союн сжал крепче — у соперника лицо исказилось гримасой…
— Сдаюсь, сдаюсь! — торопливо сказал он. — Ох, и сила же у тебя, командир!
— То-то, товарищ Эргаш! Надо укреплять мускулы. — Союн Сулейман откровенно и добродушно гордился своей физической силой. — Ну-ка, пройдем в канцелярию.
До завтрака они с писарем проглядели списки красноармейцев роты. Бехбит, притихший, восхищенный всем увиденным в казарме, сидел тут же, с любопытством рассматривая обстановку: оружие и обмундирование бойцов и командиров — по большей части таких же, как он, крепких, смуглокожих парней.
Отослав писаря, комроты объяснил заместителю предстоящую задачу:
— Надо выбрать трех бойцов. Для чего? Для трудного и ответственного дела, где, может, придется голову сложить за революцию. Все трое должны быть, во-первых, надежны, во-вторых, выносливы, в-третьих, по возможности родом из районов, близлежащих от Керки. Ты, Эргаш, давно в роте, людей знаешь лучше меня. Кого посоветуешь?
Медлительный Эргаш разгладил усы, изобразил на лице сосредоточенность и снова взялся за списки. Спустя минут пять сказал:
— Вот, например, Мемик Хатам-оглы… Он у нас уже несколько месяцев. Как раз родом из-под Керки. Такой расторопный парень! — Замкомроты чему-то украдкой улыбнулся. — Правда, он только что вернулся с задания… Исполнительный. Его хоть куда пошли — один за троих расстарается…
Союн Сулейман молча пометил в списке. Эргаш продолжал:
— Дальше — Нурягды Сапар-оглы. Этот паренек простой, незаметный. Зато сердце у него как раскаленный уголь! Беззаветно предан делу революции, всегда готов на самое трудное задание. У нас его так и зовут: «Беззаветный»…