Огород для умных, или как не навредить заботой

Среди наших современников тоже есть, кого полезно почитать (от чтения) и следует почитать (от почтения). К примеру, этаким утесом в предгорьях Кавказа высится Курдюмов. Какой охват проблем земледелия! Какая настойчивость в борьбе за разворот его на основное направление! Читаешь Курдюмова по сотому разу, и в сотый раз — удивляешься. В книгах Гридчина уйма полезного материала; жаль лишь, что большая часть их — ведомственные издания. Выдающимися успехами увенчались мастерски описанные работы полтавских Героев Моргуна и Антонца по разработке и внедрению бесплужного земледелия.

К чему это я? К чему я отвлекся на разговор о своих кумирах? Да к тому, что когда пахари уводили (и ведут) земледелие в никуда, кумиры неустанно торили (и торят) ему истинную дорогу — через трепетное отношение к Природе. На собственном примере показывали и показывают они, что негоже обращаться с Природой, как с продажной девкой. Надо ценить, любить, ласкать и лелеять её, и тогда она одарит нас милостями.

А если плугом пройтись по лику Земли? О каких уж тогда милостях речь?!

В каждой главе, в рассказе о каждом слове–сирене найдется место для объективно доброго слова об этом слове. Это надо понимать так, что речь идет не о забвении соответствующего приема, не об устранении слова–сирены из лексикона огородника. Книга нацелена на то, чтобы решение проблемы не канонизировалось, не сводилось к одному приему. Чтобы огородник на нем не «зацикливался». Вот шутливый пример (дань профессии!). Хрестоматийно четверка, составленная из двух двоек, — это дважды два (2x2). Но на этом свет клином не сошелся. Четверка — это еще и 2+2, и 2².

Добрые слова о механическом рыхлении почвы найти трудно. Но — если очень хочется — можно. Представим себе, что огород городится на только что утихшей стройплощадке. Или на запущенном поле, где начал властвовать подлесок (а площадь таких сорных «лесов» на бывшей советской земле неуклонно растет со времен беловежской вЕчери). И я не вижу лучшего (вот оно — доброе слово!) приема начала освоения участка, чем вспашка. Только пусть плуг «не располагается», не забывает, что «у Рабиновичей тоже были гости, но уже давно ушли».

Глава 2. Прополка — лучшее средство размножения сорняков.

Вряд ли кто будет возражать, что к докучающим, подчас, сорнякам прилипла, как ракушки к днищу судов, безоглядная прополка. Нам еще грех жаловаться — у англоязычного люда и вовсе «дело швах»: сорняки и полоть обозначаются одним словом weed. Во как слиплись!

Самим же сорнякам глаголы полоть и weed просто ласкают слух. Ничто иное так размашисто, так эффективно не помогает сорнякам держаться на плаву, как прополка — еще одна шустрая русалка в огороде.

И среди сорняков есть творения, достойные любви, восхищения и даже уважения. Что тоталитарное общество — бяка, знает каждый. Но не каждый готов отказаться от тоталитарного подхода к сорнякам, от неизбывной холодной и горячей войны с ними.

Возьмем, к примеру, всем известный и повально ненавидимый портулак (коврик). Чем он плох в глазах многих огородников? Да, прежде всего, тем, что — сапкой! — портулак принципиально неистребим. Но не он же хватается за сапку. На нем нет вины в том, что изо дня в день, из лета в лето «щуку бросают в реку». Все огородники знают, что сапка, дробя растение, порождает новые саженцы портулака из каждого кусочка. Да и само срубленное растение, полежав неделю–другую, вновь цепляется за землю и оживает. Так что «на зеркало неча пенять, коли… взялся за сапку».

А что хорошее может разглядеть в портулаке «демократ», сознающий, что и у меньшинства есть права, которые надо чтить? Загибайте пальцы: 1. Портулак — это вкусная зелень, вырастающая на грядке без хлопот (и даже без ведома огородника). Её можно использовать и сырой в салатах, и во многих блюдах, скажем, в овощном рагу. Эта зелень (не в пример салатам) не горчит со временем. Можно, в конце концов, счесть, что вы так и хотели — совместно выращивать выбранную вами культуру и портулак.

2. Можно посетовать, что портулак отнимает питательные вещества и влагу у культурного растения. Да, отнимает. Но не жадно. И недаром. На почве образуется коврик, надежно прикрывающий её от губительной солнечной радиации. На коврике оседает, а потом под ним сберегается роса. Портулак работает как кормозаготовительный цех: с помощью бактерий перерабатывает соединения элементов (содержащиеся в почве, обычно, в достатке) в формы, доступные растениям, а потом остается на почве биомассой, готовой к разложению почвенной живностью. Возвращает почве (и притом — с лихвой) всё взятое у неё взаймы.

3. Вроде бы — с позиции влагообеспечения растений — «ничья»: портулак забирает какое–то количество влаги у культурных растений, а взамен предохраняет её от испарения почвой и накапливает росу. Но это — «две большие разницы»: портулак не только компенсирует влагу (с лихвой), но и аннулирует причину возможного засоления почвы (испарение с поверхности).

4. Мощные кусты портулака (только после того, как почва укроется другими растениями!) можно использовать в качестве сырья для ЭМ-силоса. Нужно, правда, подержать его в юшке дольше обычного, чтобы он, «отряхнувшись», не уцепился вновь за землю.

5. Кого–то может испугать огромное количество семян у портулака. Но как это на руку огороднику! Если землю не поскрести (по недомыслию или сгоряча) с осени, и оставить семена портулака наверху, то будет сказка наяву. Часть семян склюют птички, когда насекомые спрячутся на зимовку. А перезимовавшие семена в начале лета взойдут, растеньица (ввиду невыносимой густоты) останутся недоразвитыми, образуют коврик — сначала зеленый, а потом — блеклый, поскольку растеньицам (всем!) не по силам жить, как «селедкам в бочке». И всё: благодатным ковриком растеньица послужат (даже усохшие), а развиться не смогут. Новых семян не дадут.

Уму непостижимо — как можно было отнести портулак к сорнякам? И поднимать на него сапку?

А березка? О ней, почти слово в слово, можно повторить всё, сказанное о портулаке. Есть, правда, отличия: 1. Березка, к сожалению, несъедобна. Более того — во многих справочниках упоминается среди ядовитых растений.

2. У неё, практически, нет семян. Она размножается исключительно сапкой: в местах среза стебля мгновенно выскакивают волчки.

3. Нет сколько–нибудь весомых оснований причислять березку к сорнякам: её корни в пределах пахотного слоя — гладкие, так что она не посягает ни на питательные вещества, ни на влагу, предназначенные для культурных растений.

4. Есть у березки важное «эксклюзивное» достоинство: она прикрывает от солнца не только почву, но и сами растения. Березка вьется по ним и создает благодатную разреженную тень, спасая сочные части растений от перегрева и избавляя растения от необходимости самоохлаждаться за счет испаряемой влаги. Встречаются, правда, сетования огородников именно на это достоинство — но это, по–видимому, от ложной предубежденности.

И опять остается удивляться изворотливости лукавого. Не считаем же мы горчицу, фацелию, вику сорняками. И за милую душу сеем их (называя сидератами) не ради урожая как такового, не ради еды, а для решения определенных технологических проблем.

Во многих отношениях березка привлекательнее тех же горчицы, фацелии, вики… Тем, хотя бы, что растет сама (бесконечно!). А вот поди ж ты: бес попутал, и она числится сорняком. У некоторых огородников — даже злейшим. Разводить бы березку надо! Да проблематично из–за отсутствия семян.

В. Т. Гридчин готов снять клеймо сорняка еще с одного растения — с мокрицы (звездчатки). У неё очень мелкая, поверхностная корневая система (не более 2–3 см), так что она, практически, не конкурирует с культурными растениями.