Охота на Горностая (сборник)

– Повторяю вопрос – при чём тут я? Хочет подарить – пусть дарит.

– Демишев круглый год колесит по стране, Ангелине его не выловить. Но у него есть продюсер, и о нём ты тоже, скорее всего, слышала. Люнций Хейз.

– Не слышала. Что за дурацкое имя?

– Не знаю, – соврал Данила, хотя прекрасно знал, у кого в моде подобные имена, кто подмял под себя весь шоу-бизнес Тайного Города, а теперь расширяет сферы влияния на человской территории. – Наверное, иностранец. У него свой продюсерский центр на Малой Никитской. Ангелина хотела передать подарок через него, но её к нему не пропустили.

– Так передай сам. – Алла внимательно уставилась на экс-супруга, и её губы скривились в презрительной усмешке. – А-а… понимаю. Такое убожество, как ты, к продюсеру тоже не пропускают.

В воображении бывший наёмник уже сломал Алле нос и спустил её с лестницы вверх тормашками. Но в реальности он опустил голову и глухо произнёс:

– Ты права. Кто меня впустит в таком виде!

– Ну так побрейся, помойся и неделю не пей! Речь же идёт о твоей горячо любимой дочурке! Неужели ради неё ты не можешь вымыть рожу?

– Я пробовал, не впустили. – Данила стиснул зубы и отвернулся. – Преуспевающие продюсеры не встречается с такими, как я. Но ты ведь запросто можешь добиться аудиенции.

– Ну хорошо. Я выполню вашу просьбу при одном условии.

– Каком?

Алла скрестила руки на груди:

– Больше вы никогда не будете тратить моё время по таким пустякам.

Данила кивнул. Бывшая жена небрежно бросила амулет в сумочку.

– Я пошлю своего человека, завтра подарок передадут.

Данила крепко взял Аллу за локоть и тоном, который не допускает возражений, сказал:

– Хотя бы раз в жизни сделай что-нибудь для дочери сама.

* * *

Не успели звёзды полностью усыпать ночное небо, как вернувшаяся домой Ангелина, одетая в длинное белое платье, босиком вошла в неухоженную комнату отца. Данила сидел на краю кровати и курил. Хромоногий столик, стоящий рядом, был завален десятком окурков. В комнате было темно, бледный свет луны, падающий на лицо бывшего наёмника, делал его похожим на безжизненную статую.

– Привет, папа, – сказала девочка, скромно пристроившись рядом со шкафом.

– Ангелина, – Данила резко повернулся к ней и впервые за несколько дней улыбнулся. – Почему ты так долго не приходила?

Он не видел лица дочери, слабый свет, лившийся из окна, позволял различить лишь её хрупкий силуэт. Девочка по-детски пожала плечами и ответила:

– Ты не хотел, чтобы я пришла, не ждал меня.

Данила вскочил с кровати и, затушив сигарету прямо о мозолистую ладонь, быстро проговорил:

– Нет, что ты! Я только о тебе и думаю… День и ночь…

– Думать и хотеть – не одно и то же.

– Да, ты права, – бывший наёмник бросил окурок в угол комнаты. – Знаешь, родная, я в последнее время чувствую себя совсем плохо, голова раскалывается, и в груди жжёт…

– Ты постоянно пьёшь, папа. Это тебя убивает.

– А я не могу по-другому! Когда я трезвый, а ты не приходишь, только и остаётся смотреть на фото. А мне больно, понимаешь?! – На глазах Данилы заблестели слезы. – Мне тебя слишком мало!

Он сделал шаг навстречу дочери, но она попятилась.

– Стой! Не подходи близко! Ты продал меня, а деньги спустил на водку.

Бывший наёмник почувствовал, как горький ком встал у него в горле. Ещё одно слово Ангелины, и он сорвётся.

– Нет, родная, я…

– Ты продал меня!

– Замолчи! – Данила схватился за голову. – Я ведь уже тысячу раз объяснял! У меня не было другого выхода! Но, клянусь, завтра всё наладится!

– Ты что-то придумал?

– Да… План очень хороший. Если удастся, я накажу их.

Девочка прошла к окну и, встав к отцу спиной, тихо спросила:

– Почему мама никогда меня не любила?

– Потому что она… – Бывший наёмник осекся. Умом он понимал, что лучше сказать дочери, что мама её очень любит, но обстоятельства заставили её уйти. Одно не позволяло произнести эти слова – безграничная ненависть к своей бывшей жене и к её мерзкому любовничку.

– Твоя мама никого не любит. Только себя. Такой уж она человек. Материнский инстинкт у неё полностью атрофирован. Тебе не повезло.

– А ты? Ты любишь меня?

– Да! Поэтому и не бросил тебя.

– Но предал, – холодно промолвила девочка, продолжая смотреть в окно.

– Я всё исправлю, – пробормотал Данила.

Наконец Ангелина обернулась, её лица по-прежнему не было видно, и в белом платье она походила на призрака.

– Слушай, пап, а как там Ванька Демишев? Есть новые хиты?

– Честно говоря, не знаю. Я телевизор не включал несколько месяцев.

– Жаль… А ведь в тот день я спешила на его концерт, помнишь? Там должна была состояться премьера новой песни. А я так её и не услышала… Пап?

– Да.

– Обними меня.

Бывший наёмник бросился к девочке и заключил её в крепкие объятия до смерти истосковавшегося по дочери отца. Лишь на мгновение он ощутил тепло её тела, а затем, будто сотворённая из мыльного пузыря, она разлетелась на мелкие частички, и в комнате вновь стало тихо и пусто.

* * *

Челы настолько же сведущи в моде, насколько Красные Шапки сильны в высшей математике. Это безумно огорчало Люнция Хейза. В обществе челов он был вынужден рядиться в скромный белый костюм. Надень Люнций нечто более стильное, яркое, разноцветное – педантичные челы стали бы за глаза называть его клоуном. Единственное, что он мог себе позволить, – оранжевый в синий горошек галстук. Так и на него они кидали косые взгляды.

Но зато эта семейка ничего не смыслила в шоу-бизнесе. И это Люнция радовало. Его ушлые соплеменники давно заняли все ниши в Тайном Городе, и конец был вынужден работать с челами.

Люнций подошёл к зеркалу и, бросив взгляд на белоснежный костюм, буркнул:

– Ну прямо не кнец, а какой-то Санть…

Договорить он не успел: громко запищал мобильник. Высветившийся на экране номер был незнакомым.

– Слушаю.

– Здравствуйте. – Из трубки послышался уверенный женский голос. – Вас беспокоит Алла Германова, я – владелица салона красоты «Ангелина».

– Добрый день. Чем обязан?

– Господин Хейз, у меня к вам деликатная просьба. Вы не могли бы уделить мне сегодня несколько минут? Обещаю, что не останусь в долгу…