Охота на крокодила
Шрифт:
– Да я не о том…
– А о чем? Ты что, в Японии первый день, что ли? Не знаешь, что для нас Като, Сато и Ямада – что для вас Иванов, Петров и Сидоров? Без имени я тебе столько известных мне Като назову!
– Я в курсе, Такуя. Просто тут, в Отару, этот Като – персонаж известный. Контора у него таможенная. Он воротила в области растаможки.
– Ёсиро?
– Не знаю. Может быть… Он у меня русский не учит. Ни к чему ему это. Мои дедули говорят, что он и без занятий все прекрасно помнит. Да и дом у него тут, а не в Саппоро.
– А чего же он сюда с вами чаи гонять не пришел?
– Побрезговал, как я понимаю. Мы ему, Такуя, не ровня.
– Ясно. Значит, тебе в этом Ванино придется между двух огней вертеться?
– Не думаю. Старики говорят, с ним два помощника едут. Когда я в консульство бумаги групповые на визу возил, там в списках кроме Като еще какие-то Мацуи и Сато значились. Первый семьдесят шестого года, а второй – семьдесят седьмого.
– То есть в деды никак ребята не годятся.
– То-то и оно. Записаны как ассистенты этого Като. Может, они и переводить ему будут.
– А может, и нет, Ганин. Таким людям ассистенты для других дел требуются. Я про этого Като слышал много раз. Он у ребят из рыбного отдела постоянно на языке. Вашим крабом занимается, ежом, гребешком… Судя по всему, жук тот еще.
– А чего же вы его не того?..
– Не пойман – не вор, Ганин. Слышал такой афоризм?
– Слышал… Ладно, вернусь вот – расскажу тебе и про Ванино, и про Като, если он тебя к этому времени интересовать не перестанет.
– Договорились.
– А чего это мы все про меня да про моих ветеранов! – возмутился вдруг прожорливый сенсей, посыпая плошку вареного риса толстым слоем цветной смеси из сушеных водорослей и сублимированных яичных желтков. – Ты сам-то чего здесь, Такуя, в такую рань делаешь? Тебя что, Дзюнко теперь по субботам завтраком не кормит? И из дома ни свет ни заря выгоняет?
– Кормит, успокойся. И не выгоняет.
– Да я и не волнуюсь. Аппетит у меня хороший. Видишь, сколько японской пищи набрал?
– Ну, тогда чего я тебе буду твой аппетит портить? Кушай на здоровье нашу японскую пищу!
– Я же не отстану, Такуя, ты же знаешь! А аппетит мне испортить трудно, ты и это тоже знаешь.
– Ну, если ты такой смелый…
Я кивнул на море за окном.
– Утопленничка тут сегодня выловили.
– Русского, что ли?
Аппетит у сенсея от моего сообщения действительно никуда не делся.
– Скорее всего, да.
– И утонул он, как я догадываюсь, не по собственной комсомольской инициативе?
– Шесть ножевых ранений – два на шее, четыре на спине. Судя по виду, морячок, из твоих соотечественников.
– А тебе, значит, как всегда, больше всех нужно?
– Вроде того. Я же, Ганин, майор!
– Ты не майор, Такуя, ты тятя!
– Какой тятя?
– Который «наши сети притащили мертвеца»!
– Да не было там, Ганин, никаких сетей…
– Это я так, к слову. Понимаешь, Такуя…
Договорить Ганину не дал банальный звонок моего мобильника. Сенсей тактично умолк и принялся вбивать палочками в сырое яйцо, желтевшее в малюсенькой мисочке, соевый соус, чтобы этой смесью сдобрить очередную плошку вареного риса.
– Минамото-сан! – заговорила моя трубка голосом Ивахары. – Мы обнаружили…
– Судно обнаружили?
– И судно, и то, что пропал член экипажа.
– Русский?
– Так точно! Судно пассажирское, то, которое я вам показывал.
– «Анна Ахматова»?
– Совершенно верно! Мы уже здесь. Вы подъедете?
– Естественно!
Я нажал на кнопку отбоя, окинул взором недоеденные омлет, сосиски, бекон и тосты и поднес к губам чашку с остывшим
кофе.– Чего там про нашу «Анну Ахматову»? – поинтересовался счастливчик Ганин, которому никогда никуда спешить не надо.
– Да похоже, Ганин, что на ее борту я окажусь раньше тебя. У вас с дедулями отход во сколько?
– В восемь вечера.
– А я вот прямо сейчас туда скакать должен.
– Утопленничек утренний оттуда, как я понимаю?
– Верно понимаешь.
– И все остальное я тоже верно понимаю? – хитро прищурился сообразительный сенсей.
– Что «все остальное»?
– То, Такуя, что раз на судне ЧП, его капитан про расписание забыть может.
– Ты, Ганин, пока панику не поднимай.
Я поднялся со стула.
– Мобильный у тебя при себе?
– Ну, – похлопал себя по груди Ганин.
– Ну, значит, когда ситуацию для себя нарисую, я тебе позвоню. А раньше времени ветеранов своих не пугай!
Ганин встал вслед за мной. Пока я на кассе расплачивался за недопитый кофе и недоеденные деликатесы, сенсей принялся перетаскивать свои любимые шедевры японской кулинарии на ветеранский стол. Торопиться ему действительно было некуда.
Глава 2
«Анна Ахматова» выгодно отличалась от прочих российских посудин, не вылезающих из хоккайдских портов, своей неестественной белизной. Пока я продирался сквозь баррикады из ивахаровских «Седанов» и микроавтобусов, заблокировавших все подступы к трапу, отметил про себя, что даже под якорными окнами нет обычных потеков ржавчины. Значит, судно туристическое и находится в более или менее приличном состоянии, что и понятно.
Это рыбакам абсолютно безразличен тот факт, что борта их фрегатов и линкоров покрыты сантиметровым слоем запекшейся крови тлеющего металла. Для них внешний вид их элегантной каравеллы – дело десятое, главное – содержимое трюмов, которое можно загнать у нас за пухлые пачки десятитысячных купюр. А для таких вот изысканных белокурых «поэтесс» (Ахматова, впрочем, как я помню из книг отца, была брюнеткой) экстерьер очень даже важен, поскольку турист – что российский, что наш – это не безмолвные палтус с креветкой. Турист – существо капризное, грязь и тлен долго терпеть не будет, а если и будет, то оплачивать это сомнительное удовольствие точно откажется.
Они стали появляться на Хоккайдо последние два-три года. До этого ни о каких туристах из России у нас и не помышляли и даже не предполагали, что под боком – на Сахалине, во Владивостоке, в Находке – незаметно, всего за несколько лет, вырос абсолютно неведомый японцам класс платежеспособных российских граждан, время от времени изъявляющих желание, как пародирует своих курсантов Ганин, быть к нам. Их первые визиты вызывали у пограничников, таможенников и моих отарских коллег неподдельное удивление. Слишком уж разителен контраст между потрепанными рыбачками, облаченными в морские-адидасовские костюмы, как сегодняшний утопленник, и их вальяжными хозяевами в «Ролексах» и «Диоре», которые стали теперь заезжать на белых пароходах в наши пенаты. Денег у них определенно стало больше, тратить у себя на родине их особо не на что, а забитая под завязку товарами и услугами Япония – она ведь под боком. От сахалинского Корсакова до нашего Отару меньше суток ходу, необременительная прогулка на такой вот «Анне» или «Марине» – и ты уже в ином мире. Отару встречает злополучных «новых русских» «Хилтоном», бутиками и горячими источниками, а до центра «продвинутого» Саппоро – час езды.