Охота на рэкетиров
Шрифт:
— Правильно, сука, ори! Мне только по кайфу! — захрипел Шрам, сотрясая тело женщины мощными толчками. Мила извернулась по кошачьи и вцепилась зубами в запястье Витрякова. Тот завопил и залепил ей чудовищную затрещину. Шрам быстро кончил. Они перевернули женщину на живот. Витряков оказался сзади.
— Ну как? Нравится, сучара? — орал Витряков, тараня ее с безжалостностью кузнечного пресса. Шрам ухватил Милу за голову. Тряхнул так, что шейные позвонки протестующе хрустнули.
— Ну, членососка? — заржал бандит. — Покажи-ка мне, что ты умеешь.
Пальцы
— Это только разминка, шлюха. Чтобы ты знала. Цветочки… Ягодки у тебя впереди.
Мила заплакала. Витряков нагнулся над ней и сдавил клешней горло:
— Шлюха! — со злобой выплюнул он прямо в лицо женщине. — Шлюха поганая. Мы тебя будем трахать до потери пульса, а потом, — Витряков сделал паузу. — Потом мы тебя казним.
Мила горько разрыдалась.
— Нет, Ленечка, не надо… Пожалуйста… Не надо…
— Да, — осклабился Витряков. — Да, шалава! Ты сдала моего брата, ублюдина. Его порезали на куски, из его пуза доктор выковырял восемь пуль, но все равно он был еще живой, когда «черепа» облили его бензином и чиркнули спичкой!
Витряков перешел на крик:
— Он долго умирал, ты, курва! Он сгорел заживо в той самой «девятке», которую я подарил вам на свадьбу!
— Нет! — всхлипывала Мила.
— Ты сдала Кларчука «черепам», — немного успокоившись, убежденно проговорил Витряков. — Я всегда знал, что ты грязная и вероломная шалава. Я предупреждал брата. Я говорил ему, что ты комсомольская дешевка, да он меня не слушал. Он, дурак, любил тебя…
— Филя, — Витряков обернулся к Шраму, — веревку давай.
Шрам, которого, как выяснилось, звали Филей, шагнул к лестнице и поднял с пола моток крепкой бечевки, принесенный бандитами с собой.
— Свяжи ей руки… А то, это такая тварь скользкая, что не знаешь, чего от нее и ждать…
Человек-шрам вернулся к Миле, взвалил женщину на диван, перевернул на живот и скрутил запястья безжалостным морским узлом. Мила замычала.
— Молоток, — кивнул Витряков. — Пошли, Филя. — он поманил Шрама пальцем. Надо с Вацлавом дела порешать.
Оба синхронно подобрали одежду и гуськом направились к выходу. В дверях Винтарь обернулся:
— Ты сгубила моего брата… И ты за это заплатишь. Полежи пока, подумай о том, какая участь тебя ждет.
Стальная дверь грохнула, закрываясь. Лязгнул задвигаемый засов. Мила осталась одна. Силы покинули женщину, и она потеряла сознание.
Сколько длился обморок, Мила Кларикова не представляла даже приблизительно. Часов на ней не было, а окна в подвале отсутствовали напрочь. Связанные руки затекли полностью, зато большинство ссадин уже не кровоточило. Мила была раздета и лежала на диване ничком. Кроме жужжания котла и гула собственно сердца, никаких звуков она
не слышала.«Это ловушка, — в гиблом отчаянии подумала женщина. — Из этой западни мне не выбраться». Потом она вспомнила о Бонике.
«Бонику убийства ни к чему, — успокаивала себя Мила. — Он авторитет, вор, ловелас, он кто угодно, но только не убийца!..»
Впрочем, трезво взглянув правде в глаза, Мила признала собственные доводы неубедительными.
«Бонику наплевать. Он умыл руки, когда его придурковатые дружки делали с тобой, что хотели. Боник не участвовал, но и не вмешался. Он умыл руки».
Почувствовав, как к горлу подступает спазм, Мила жалобно всхлипнула.
«Значит, конец?»
Женщина попробовала стянуть веревки, но тщетно. Руки совсем не слушались, а узлы были крепки и надежны.
Неожиданно наверху снова лязгнули замки. Дверь заскрипела, открываясь. Мила инстинктивно напряглась. Попыталась поднять голову, но у нее ничего не вышло. Тяжелые шаги загудели по лестнице.
«Вардюк?!» — едва не закричала пленница, обманутая последней отчаянной надеждой, — «Вардюк и Любчик, Господи, как же я позабыла?!»
«Ребята надежные. Будут Вам за Ангелов-хранителей…»
«Они все это время были рядом и обязательно заподозрили неладное. Не могли они проглядеть бандитов, шастающих туда-сюда, а это значит!.. Это значит… А это значит…»
— Шевелишься? — с издевкой осведомился сверху голос Шрама. — Очень хорошо. Я уж боялся, чтоб ты не окочурилась.
Шрам тяжело спустился в подвал. Подошел вплотную. Постоял молча над Милой. Женщина затаила дыхание. Шрам наклонился и осторожно провел рукой по обнаженной спине Милы. Мила в ответ задрожала.
— Гладенькая, — невыразительно сказал Шрам.
Внезапно Шрам ухватил Милу и одним ловким движением перевернул животом кверху. Мила испугано вскрикнула, а разглядев Филю, громко закричала.
Шрам стоял перед ней, одетый в морскую тельняшку и тяжелые армейские ботинки. Никакой другой одежды на нем не было. В руке он сжимал большую опасную бритву, наполовину сложенную буквой «Г». Шрам придурковато ухмылялся. Глаза его были пусты, как две дырки, ведущие в преисподнюю.
«Господи, спаси меня! Он же обкололся!»
«Или он психопат от рождения. Какая разница. По крайней мере — не пьян. Когда человек до такой степени упивается, от него тхнет, как от пивной бочки».
— Ципа? — тихонько позвал Филя. — Цип-цип-цип.
Он сделал нетвердый шаг в ее сторону. Мила попыталась отпрянуть, но на скрученные за спиной руки рассчитывать не приходилось, а ногам не отчего было оттолкнуться.
— Хм… — сказал Шрам. Бритва пошла вниз.
— Постой! — громко скомандовала Мила и Филя на мгновение застыл.