Охота на русскую Золушку

Каримов испортил маму. Он разъел ее душу как ржавчина. Вот так просто. Была умная, увлеченная, любящая женщина с убеждениями. А стала «дамочкой из общества». «Не повторяй моих ошибок». Да уж точно, не повторю!

Я отключилась. И поставила телефон на беззвучный режим. Знаю, мама отступится не сразу.

Я набрала папу, но он в новой должности заместителя ректора вел какое-то важное собрание кафедр университета. Извинился, отшутился, — он не в курсе, что мама теперь считает его своей ошибкой. Интересно, она уже нашла того, кто эту ошибку сможет исправить? Наверняка же Каримов старший не оставляет ее своим вниманием и таскает на всякие великосветские мероприятия. Папа на них точно не пойдет. Он вообще не по этой части. На него галстук надеть можно только под наркозом. Так что мама теперь, получается, в свободном поиске. В этой пестрой, развращенной тусовке Московских толстосумов. Там она видит свое счастье? С ума можно сойти!

Кстати, этим утром в зеркале вернулась прежняя я. Опухоль и краснота чудесным образом сошли. Кое-где еще оставались малиновые точки, но они уже общей картины не портили. Я бы сказала интриговали даже. Как осенние, странные веснушки.

— Удивительно, что муравьи вообще активны в октябре, — мой лечащий врач развел руками, — Пожинаем плоды глобального потепления.

Я тоже развела руками. По мне, так муравьи приносят пользу. Если не брать во внимание мой частный случай. Так что чем дольше они бодрствуют в лесу, тем лучше. Разве нет?

Платон ко мне в палату больше не зашел. Прислал довольно сухое для него сообщение, что вернулся в Оксфорд, и, если я его попрошу, вышлет за мной машину. Я сразу же решила, что поезд для меня куда привлекательнее. Мия с Эльзой забежали попрощаться, им нужно было возвращаться к учебе. Мы и так уже пропустили три дня. И теперь нужно как-то нагонять. Лично у меня под ложечкой сосало от близости провала. Пухлые тома с древними сочинениями множились в геометрической прогрессии. А у меня физически не хватало времени хотя бы на просмотреть их по диагонали.

— Марко вчера избил Платона! — округлив глаза, сообщила Эльза, — Представляешь?!

Я тоже округлила глаза. Нет, я такого не представляла. И очень пожалела, что не вышла вчера на шум.

— Почему?

— Ну… — она пожала плечами и улыбнулась со значением, потом посмотрела на меня, вздохнула и добавила, — Запретил ему везти тебя в Москву в таком состоянии. Мы с Мией его еле от Платона оттащили.

Мне стало понятно, почему мой экс-жених больше ко мне не зашел. Интересно, что он папе скажет? Или уже сказал, и мамин звонок начало последствий?

— Лично я больше принца Альберта испугалась.

Мы обе посмотрели на Мию, которая до этого сидела на стуле молча.

— Он так серьезно сказал, что убьет Платона, если тот еще раз назовет тебя своей невестой, что я ему поверила.

— Точно! — закивала Эльза, — А Марко за него встрял. Он же его охранник, и друг, и вообще…

Они убежали на поезд. А я осталась размышлять, что мне теперь со всем этим делать. Хорошая новость, Платон испугался и отступил от меня, плохая новость — Берти совершенно не собирается отступать. И Марко играет на его стороне. А если я откажу Берти? Раз он раскидывается такими обещаниями, значит дело серьезное. Такой ли уж Берти славный парень? И не попала ли я в новую западню? И как из нее выбираться? Ничего придумать я пока не могла. Решила понаблюдать ситуацию в развитии.

Леха тоже укатил в колледж. Зато меня навестили Вивиан и Кирк Дуглас. Какие же они классные в своем счастье. Влюбленные, светлые. И видно, что Вивиан искренне простила своего неверного рокера. Надеюсь, он тоже вынес из этой истории урок и не станет ранить ее сердце еще раз. Мы поговорили о том, о сем.

— Дом уже опустел. Даже Марко уехал в Оксфорд, — Вивиан вздохнула.

Я замерла. Выдох сам-собой остановился, перед глазами замерцали звездочки. А в груди стало холодно и пусто. Так пусто, так тоскливо, что захотелось разреветься. А чего я ждала? Я ведь сама заявила, что мы больше не должны с ним видеться. Не весть какая для него проблема. Он только исполнил требование истеричной девицы. Не видеться, так не видеться. Не больно-то ему и хотелось.

Мы еще поболтали. Я уже не помню о чем. Фразы словно обтекали меня, не задевая сознание. Я даже что-то отвечала. Но совершенно не понимала, о чем речь.

— Обязательно подумаем, как продвинуть твою идею, — Вивиан встала и коснулась моей руки.

Ах, вот о чем мы говорили! О моем проекте. Мы тепло попрощались. Они улетали завтра в Лос-Анджелес. Вдвоем, назло ее отцу. Я пожелала им счастья.

Потом мне позвонил Берти.

— Я довезу тебя до дома, — сообщил он как само собой разумеющееся. Я не стала спорить. В конце концов, он лучший вариант. Да и поговорить нам все-таки не мешает. Возможно, после этого разговора, к Оксфорду мы подъедем чужими людьми, но откладывать объяснение дальше нельзя. Нехорошо раздавать авансы парню, с которым ты себя не видишь.

Медсестра принесла мне выписку и рекомендации по лечению на дому. Я переоделась и, не желая больше торчать в надоевший за последние два дня палате, вышла на улицу. Удивительно, но дождя, которым так гордится Великобритания, а особенно ее прибрежная часть опять не было. Наоборот, стоял сухой, хоть и продуваемый влажными ветрами день. Желтое, нетеплое солнце время от времени показывалось из-за серо-золотистых туч. В воздухе пьянило море. Я всегда мечтала жить на побережье. Все равно каком. Лишь бы ветер был напитан тяжелым, чуть солоноватым привкусом прибоя. Пусть и такого, по северному мрачного. Все равно же здорово. Я закрыла глаза и вдохнула полной грудью. И замерла, желая пустить море по венам. Бушующее, клокочущее, со взбитой пеной, — для меня в самый раз. Только такое может взбодрить меня и зарядить, когда я на нуле. Я представила, как падаю в холодные, дрожащие у ног волны, ощутила волну мурашек на ребрах и улыбнулась.

— Ты выглядишь здоровой.

Я вздрогнула. Он сказал это хриплым, глухим голосом, словно разболелся всеми простудами сразу. Открыв глаза, я уставилась на Марко Сеймура, который стоял от меня в трех шагах и сверлил своими темно-голубыми глазами. И как я раньше его не почувствовала?

— Именно так мне врач и сказал, — мой голос звучал не лучше. Как будто у меня связки треснули в трех местах.

— А на самом деле? Как ты себя чувствуешь?

— Ну… — ни за что не признаюсь, что я в предобморочном состоянии. От счастья. Потому что он рядом. Да еще так неожиданно. Ведь мы же с ним договорились больше не видеться. И все же, я счастлива до чертиков, что он нарушил это наше дурацкое соглашение, — Мне намного лучше.

Я не удержалась и улыбнулась.

— Очень рад, — он вдруг тоже улыбнулся. Просто так, как будто мы с ним были давними друзьями. С детства. И знали друг о друге почти все.

И мне не хотелось терять этот момент. А хотелось замереть в нем, потому что он был наполнен мягким светом осеннего солнца, и солоноватым ветром, и нашими улыбками. Он был наполнен настоящим, а не придуманным счастьем. Лучший момент в моей жизни. Не знаю, о чем думал Марко. Может и вовсе ни о чем. Просто ему было приятно улыбаться мне в ответ. Такое бывает даже с самыми надменными людьми. Ни с того, ни с сего. Вот как сейчас. И я, конечно, опять решила, что между нами может быть…

— Марко?! — Берти выглядел удивленным. Как будто видел не друга, а пришельца из космоса, — Я думал, ты уже в Оксфорде.

— Я заехал попрощаться.

Я не смогла скрыть удивления. Хотя с чего бы. Я ведь сама запретила ему попадаться мне на глаза. Просто это солнце и эти улыбки… Мне показалось, что все это так много значило…

— А… ну да, — Берти отступил на шаг назад. Как будто это хоть что-то меняло в нашей мизансцене.

И зачем он вообще приперся, да еще так рано! Меня мог довести до дома Марко, в конце концов.