Охота на сокола

— Ба, я не успел тебе сказать… — не дал ей закончить фразу Хок, и женщина вздрогнула от звука его голоса, пронзительным взглядом впиваясь в лицо внука. — Фло и я поженились. Извини, что не представил тебе мою жену как полагается.

Марди опустила дрожащую ладонь на голову обнимающей её Блу Джейн и, ласково погладив волосы девочки, попросила:

— Детка, ты не могла бы показать Флорэнсии дом, пока я поговорю с твоим братом?

Малышка согласно кивнула, а затем, радостно ухватив Фло за руку, потащила девушку вглубь особняка.

Оставшись наедине, Марди жестом пригласила мужчин в гостиную, а когда, подписав все документы, Сапе скрылся, женщина сложила на коленях сухие ладони в замок, и Хок впервые в жизни понял, что за невозмутимой внешностью бабушки скрывается невероятное волнение.

— Блу останется с тобой до утра, а завтра мы с Фло заедем за ней и заберём, — не зная с чего начать, заговорил Хок.

— Спасибо, что привёз её ко мне, — обронила Марди.

— Она скучала. И я подумал, тебе тоже захочется увидеть девочку и убедиться, что с ней всё в порядке. Я завтра собираюсь вывезти её с планеты. Не хочу, чтобы она узнала об убийстве отца и о том, в чём его обвиняют, из новостей или от детей в школе.

— Да, — затрясла головой старуха. — Правильно. Хорошо, что она будет с тобой.

Это звучало невероятно, ведь сколько себя помнил, Хок всегда не дотягивал до высоких требований бабки, и, заметив его ироничную усмешку, она встревоженно спросила:

— Что-то не так?

— Не могу поверить, что теперь я настолько хорош, что мне можно доверить воспитание юной леди!

На губах Марди мелькнула грустная улыбка, и женщина тихо призналась:

— Ты изменился. Вырос, похорошел, возмужал…

— Я всё тот же, ба, — качнул головой Хок. — Сын Элис Макферсон. Дурная кровь…

Марди чуть нахмурилась, внимательно разглядывая сидящего перед ней внука, а потом спокойно произнесла:

— Боюсь, что ты до сих пор заблуждаешься относительно того, кому я приписывала твоё неудачное родство.

— Разве не моей матери?

— Элис была милой и доброй девочкой. И я считала её не парой Хьюзу не по причине её бедности, а потому что она была слишком хороша для моего сына.

Хок откинулся на спинку кресла и недоумённо прищурился, не веря тому, что слышит.

— Дурной кровью я всегда называла твоего прадеда — Бенджамина Хоккинса Первого.

Это был полный аут, потому что Хок считал, будто своей родословной бабка невероятно гордится.

— Тебя история семьи Хоккинс никогда не интересовала, — криво усмехнулась Марди. — Может, и хорошо. Сомневаюсь, что я сподобилась бы рассказать что-то достойное о твоём деде и прадеде.

Поэтому понимаю твое замешательство сейчас.

Старуха умолкла, глядя невидящим взглядом куда-то перед собой, а потом выпрямилась, словно приняла для себя очень важное решение, и шумно выдохнула.

— Хоккинсы были уважаемым и старинным родом, а мой отец — всего лишь богатым промышленником, выбившимся из низов благодаря своему уму и упорству. Откуда у папы появилась эта навязчивая идея породниться с кем-то из элиты, чтобы дать мне статус и положение в обществе, я не знаю, но когда дед твоего отца за игрой в карты предложил ему женить на мне своего сына, он ухватился за эту идею словно одержимый.

Надо отдать должное, Бенджамин Хоккинс Второй произвёл на меня приятное впечатление. Безупречные манеры, обходительность, умение поддержать любой разговор… Он мне понравился, и я решила, что брак с ним — это действительно хорошая идея.

Как же стремительно рушатся иллюзии…

Когда гости, явившиеся на нашу свадьбу, покинули дом, отец мужа завалился в нашу спальню. Наглый. Пьяный. Он пришёл проследить за тем, чтобы его отпрыск хорошо исполнял свой супружеский долг, и сын очень постарался не обмануть его ожидания. А эта сволочь, невзирая на мои слёзы и сопротивление, смотрел и комментировал…

Хок натужно сглотнул, с ужасом уставившись на бабку.

— Да… — бесцветно уронила она. — Знаю. Мерзко. Я не смогла рассказать об этом своему отцу. Было ужасно стыдно. Зато не стыдно было моему свёкру, и когда папа эту грязь услышал, то скончался от сердечного приступа. Кстати, Бенджамин Хоккинс Первый тоже умер от инфаркта. Правда, через год и при несколько других обстоятельствах — в борделе, на проститутке, прямо во время полового акта. Оставив после себя моему мужу лишь огромные долги.

Собственно, именно поэтому он его на мне и женил. Ради денег. Твой дед, Бенджамин Хоккинс Второй, рассчитывал, что всё состояние моего отца достанется ему, но к счастью, папа составил завещание так, что никто, кроме меня, не мог им воспользоваться.

Это нанесло сокрушительный удар не только по самолюбию моего мужа, но и по его манерам. Сказать, что мы ссорились — слишком невыразительно. Поэтому когда он умер от передозировки какого-то наркотического средства, я даже обрадовалась, что могу вырастить нашего сына в нормальной обстановке, избавив от дурного влияния отца.

Мне казалось, что я всё делаю правильно. Как же поздно я поняла, что кровь — не вода, и я родила монстра. Злого гения. Хитрого, расчётливого и безжалостного.

Когда после смерти Элис ты стал убегать из дома, скандалить, устраивать какие-то немыслимые выходки и затевать драки, я решила, что ты тоже пошёл в род Хоккинсов, и однажды из тебя вырастет такой же бесполезный и озабоченный ублюдок, как твой прадед. А потом тебя обвинили в убийстве моего сына, который внезапно оказался живее всех живых, и я поняла, что предвзято к тебе относилась, и просто обязана тебе помочь.

— Ты действительно помогла, — кивнул Хок. — Если бы не костюм и деньги, которые ты оставила в машине, не знаю, как бы я выбрался из города.

— Я могла сделать больше! Я должна была сделать больше! — эмоционально воскликнула Марди. — Мне следовало заявить на Хьюза, а я… Смалодушничала. Испугалась. Он ведь мой сын! Мой сын… — женщина бессильно опустила плечи и безжизненно произнесла: — Однажды нам всем приходится делать нелёгкий выбор, но самое трудное — это потом жить с ним.

— Я заберу тебя отсюда! — не в состоянии больше сдерживать бурю чувств, заявил Хок. — Тебе и Блу понравится на Фаэртоне. Начнёте жизнь с чистого листа. У меня там красивый дом, замечательные друзья и любимая работа. Вы ни в чём не будете нуждаться!

Выдержка Марди дала сбой. Женщина сжала сухими ладонями руки внука и подняла на него полные слёз глаза.

— Почему?.. — прошептала она, в одно это слово вложив глубочайший смысл, понятный лишь Хоку.

Она не могла представить, как после всего прожитого и случившегося внук способен её не осуждать, а защищать.

— Потому что это мой выбор, — улыбнулся он.

— Быть человеком!

Не все умеют говорить главные и важные слова. Марди Хоккинс умела. С невыразимой болью и тоской глядя в глаза Хока, она прошептала: