Охота на сыщиков

— Поймите же, я репортер. Работа у меня такая — добывать факты.

— Лейтенант мне рассказывал, что обсуждал с вами версию о причастности подростков к гибели полисменов. Он же сказал вам, что считает подобный вариант весьма маловероятным. Но вы продолжали гнуть свое, и посмотрите, что наворотили. Вы хоть осознаете, что Клинга могли убить? — Карелла начал раздражаться.

— Не убили же! А вы сами осознаете, что это меня могли убить?

Карелла не ответил, чтобы не выразить сожаления, что этого не случилось.

— Если бы вы в полиции более охотно сотрудничали с прессой… — вновь завел было Сэвидж.

Карелла остановился и резко оборвал его:

— Слушайте, а что вы вообще здесь делаете? Нарываетесь на новые неприятности? Если кто-нибудь из „Гроверов" вас опознает, не миновать новой заварухи. Ступайте-ка лучше к себе в газету и сочините материальчик на тему уборки мусора, а?

— Ваш юморок, знаете ли…

— А я вовсе не шучу, — вновь не дал ему договорить Карелла.

Да и обсуждать с вами ничего не собираюсь. Мое дежурство кончилось. Я иду домой. Приму душ и отправлюсь на свидание с невестой. Теоретически я нахожусь при исполнении служебных обязанностей двадцать четыре часа в сутки, но, к счастью, в круг этих моих обязанностей услуги любому бродячему щенку-репортеру не ВХОДЯТ.

— Щенку?! — искренне оскорбился Сэвидж. — Да послушайте же…

— Какого черта вам от меня нужно? — уже просто грубо потребовал Карелла.

— Я бы хотел поговорить об этих убийствах.

— А я бы не хотел, — отрезал Карелла.

— Да почему же, можете вы мне объяснить?

Господи, прямо настоящая пиявка какая-то! — взмолился Карелла.

— Я репортер, — с достоинством возразил Сэвидж, — и чертовски хороший репортер. Так почему же вы все-таки не хотите потолковать об убийствах?

— Я готов толковать об этом целый день, но только с тем, кто способен понять, о чем я говорю.

— А я прекрасный собеседник, — без ложной скромности заявил Сэвидж.

— Оно и видно. С Рипом Десангой вы здорово набеседовали, — язвительно заметил Карелла.

— Ладно, готов признать, что тут я сплоховал. Понимаете, я считал, что это дело рук подростков. Ну, согласен, ошибся. Теперь мы знаем, что убийца взрослый. А что еще мы о нем знаем? Почему, например, он это сделал?

— Вы что, до самого дома меня собираетесь провожать? — поинтересовался Карелла.

— Я бы предпочел угостить вас рюмашкой, — предложил Сэвидж, выжидательно глядя на Кареллу.

Карелла задумался, взвешивая предложение.

— Ладно, — согласился наконец он.

Сэвидж протянул ему руку.

— Друзья зовут меня Клиф. Простите, не знаю вашего имени.

— Стив Карелла.

Они обменялись рукопожатием.

— Рад познакомиться, — с энтузиазмом заявил Сэвидж. — Теперь пойдем чего-нибудь выпьем!

После ошеломляющего пекла улицы кондиционированный бар показался им приютом обетованным. Карелла и Сэвидж сделали заказ у стойки и уселись друг против друга в кабине у левой стены.

— Все, что я хочу знать, — начал Сэвидж, — так это что ты думаешь об убийствах?

— Я лично или управление?

— Конечно, ты. Не могу же я требовать, чтобы ты говорил от имени всего управления.

— Для печати? — подозрительно уточнил Стив.

— Да что ты! Нет, нет. Я просто пытаюсь привести свои мысли в порядок. Как только вы раскроете это дело, в газетах пойдет куча материалов. А чтобы написать как следует, мне нужно ознакомиться со всеми аспектами следствия, в деталях, понимаешь?

— Боюсь, для неспециалиста разобраться во всех деталях полицейского следствия будет трудновато.

— Конечно, конечно. Но хоть рассказать-то мне, что ты сам думаешь, можно?

— Это можно. При условии, что не для печати.

— Честное скаутское! — заверил его Сэвидж.

— У нас в управлении не очень любят, когда отдельные полисмены пытаются прославлять себя через…

— Ни одного слова из нашей беседы не попадет в газету, — вновь горячо пообещал Сэвидж. — Можешь мне поверить.

— Так что ты хотел узнать?

— Способ мы имеем, возможность мы имеем, а вот как насчет мотива?

— Вся полиция города бьется над ответом на этот вопрос, — усмехнулся Стив.

— Возможно, псих.

— Может быть, — с сомнением протянул Карелла.

— Ты сам, значит, так не считаешь?

— Нет, не считаю. В отличие от некоторых.

— А почему?

— Не считаю, и все.

— Но должна быть какая-то причина!

— Причин никаких нет. Интуиция. Ощущение. Когда поработаешь над делом какое-то время, войдешь в него, начинают возникать такие, знаешь ли, ощущения. Так вот, я просто не верю, что здесь причастен маньяк.

— Но сам-то ты что думаешь?

— Есть у меня кое-какие идеи…

— Например?

— Сейчас я бы не хотел о них говорить.

— Кончай, Стив!

— Пойми, наша работа — такая же работа, как и любая другая, только мы имеем дело с преступлением. Если занимаешься импортом-экспортом, то не заключаешь ведь миллионную сделку просто по наитию, пока все не проверишь досконально. Так же и у нас.

— То есть у тебя есть подозрение, которое надо еще проверить?

— Да не подозрение даже, а только идея.

— И что за идея?

— Насчет мотива.

— Так что насчет мотива?

— А ты въедливый парень, а? Не отцепишься, — улыбнулся Карелла.

— Просто хороший репортер, я же тебе сказал.

— Ладно. Давай взглянем на это дело таким образом. Эти трое были полисменами. Всех троих убили одного за другим. Какой вывод напрашивается сам собой?

— Кто-то крепко зол на полицию.

— Правильно.

— Ну и что?

— Сними с них форму. Что мы теперь имеем?

— Они же все были в штатском!

— Про форму это я просто так выразился. Имею в виду, представь себе их не полисменами, а самыми обычными гражданами. Что получается? При чем тогда ненависть к полиции?

— Но они на самом деле были полисменами!

— Людьми они были прежде всего. А полисмены… Это уже вторично, случайное совпадение.

— То есть тот факт, хочешь сказать, что они были полисменами, никак не связан с причиной их гибели?

— Может быть. Именно в этом мне и хотелось бы покопаться поглубже.

— Что-то я не совсем понимаю… — признался Сэвидж.