Охота на викинга

От последней мысли мне становится не по себе. Я включаю ноутбук, сажусь в темноте на кровать. Монитор — как окно в мир. Набираю в поисковике «Арита». Это похоже на капитуляцию.

Я проиграл мне никогда ее не найти. Отставив ноутбук, ложусь на спину. В полумраке надо мной потолок, тот самый, что и три дня назад. Три дня назад Арита была здесь, в моем доме, а я не сумел ее удержать!..

Закрыв глаза, пытаюсь уснуть. Глупо жалеть о том, чего невозможно изменить. Я потерял Мархи, я потерял Ариту. Жизнь не удалась, да и не жизнь это больше, так… существование.

Жужжит телефон. Наверное, Дмитрий. Будет утешать, по русской привычке предлагать какую-то помощь, что-то советовать…

Да пошел он к черту! Не буду брать. Хочу побыть один.

Телефон, пожужжав, успокаивается. Я поворачиваю голову, открываю глаза и смотрю на фотографию Ариты на экране ноута. В это мгновение ко мне приходит уверенность — я обязательно найду ее. Нужно просто распечатать эту фотографию, прибавить текст, размножить и расклеить по городу.

Ну конечно! Почему это не пришло мне в голову раньше?! Я вскакиваю, охваченный мгновенным возбуждением. Нужно срочно озадачить Дмитрия.

Хватаю телефон. Последний вызов был от него, значит… Пальцы привычно нажимают кнопку ответного звонка.

Гудки, гудки…

— Алло?

Голос женский, знакомый и незнакомый одновременно. Сердце дает сбой и вдруг начинает гулко стучать в виски — я понимаю, чей это голос…

— Алло? — голос в телефоне снижается до полушепота. — Это… вы?

Облизываю мгновенно пересохшие губы.

— Я.

— Я вам звонила. Я случайно оставила у вас браслет…

2

— Ну что ты как скумбрия мороженая? Раскованности тебе не хватает.

Дмитрий сидел напротив Риты и сально улыбался. Говорить с ним не хотелось совершенно.

— Не ваше дело, — огрызнулась Рита и вернула мобильник хозяину.

Толстяк отчего-то развеселился еще больше

— Ла-адно, — протянул он. — И до чего вы договорились? Уж это мое дело.

— С какой стати? — не поняла Рита.

— С такой, что я должен знать, куда тебе такси заказывать. К нему или…

— К нему.

Дмитрий снова растекся в гадостной улыбке, встал и, набирая номер на мобильнике, вышел в соседнюю комнату.

«Все-таки он противный», — подумала Рита вслед толстяку.

Следом пришла мысль, что практически все происходящее в последние дни вполне попадает под это определение. Противно было сбегать от Нильса, повинуясь бесстрастным указаниям Николая Александровича. Нет, ей едва ли не больше всего на свете в то неловкое утро хотелось оказаться в другом месте. Даже вспоминать об этом совестно. Но ретироваться она желала не так, как это вышло. Противно было унижаться и упрашивать лилльского палача отпустить ее, оставить в покое. Рита перепробовала все: давила на жалость, требовала, пыталась угрожать. Николай Александрович выслушал истерику с видом ящерицы, обожравшейся фенобарбиталом.

— Закончила? — поинтересовался он. — А теперь послушай меня. Ты хотела работать, тебе дали такую возможность.

— Верните мне мои вещи, — из последних сил взмолилась Рита.

— Твои вещи тебе пока не нужны. Они побудут у меня вместе с твоими документами. Закончишь работу, получишь расчет и свои пожитки обратно.

— Я в милицию пойду, — давясь слезами, пригрозила Рита.

На лице Николая Александровича не дрогнул ни один мускул, зато ее запястье что-то больно сжало, словно девушка сунула руку в тиски. Рита ойкнула, лилльский палач не обратил внимания, потянул девушку в коридор, распахнул входную дверь широким жестом.

— Вперед.

Он был спокоен. Он не держал ее больше за руку и не преграждал дорогу. Но Рита опешила.

Путь был свободен. Но куда идти? В чужом городе, без документов. Что она может? Подойти к первому попавшемуся полицейскому на улице и… И что?

«Дяденька милиционер, меня обидели».

«Ваши документы?»

У Риты медленно опустились плечи. Николай Александрович спокойно закрыл дверь.

— Поговорим о работе. Мне сказали, что ты психолог.

— Я училась, — прошептала Рита. — Два года только.

— Без разницы. Главное — училась. А если училась, то почему все забыла? Хватит думать о своих комплексах и чувствах. Твоя задача думать о клиенте. Забудь о внешности. Это не твоя забота. Ты выглядишь так, как нужно. Для клиента ты выглядишь идеально. Думай о клиенте. Подыгрывай ему.

— Как? — шепнула Рита, чувствуя, как окончательно запутывается в этой липкой паутине.

— Спокойно, без нерва. Здесь не нужен надрыв и погружение в образ. Здесь нужен точный расчет. Это шахматы, а не театр. А из-за того что ты думаешь о себе, а не о партии, дело за тебя приходится делать другим. Ты чуть все не завалила. Но я тебя не виню. Все произошло очень поспешно, тебя не проинструктировали должным образом. Теперь мы все исправим.

Последние слова были сказаны так, что Рита почти поверила в это «мы», почти почувствовала свою вину, которую разделил с ней полный благородства Николай Александрович. И от этого тоже стало гадко.

Следующие несколько дней вышли не менее скверными. Она жила в той самой комнате, в необъятной квартире, куда привез ее с вокзала Николай Александрович. Только теперь эта квартира напоминала бордель.

По ней шастали полуголые девицы. Наглые, развязные. Они прекрасно находили общий язык с Филиппом. Трещали о какой-то несусветной глупости, сплетничали и вели себя совершенно бесстыдно. Рита чувствовала себя рядом с ними белой вороной. И хотя по идее это не она, а нахальные девки вели себя аморально, почему-то именно ей хотелось спрятаться, забиться в комнату и не высовываться.

Она почти и не высовывалась.

Иногда заезжал Николай Александрович, заходил к ней, рассказывал что-то, выдавал какие-то инструкции. Она все больше понимала, что от нее требуется и как это сделать, но так и не могла сообразить, зачем это делать.

Собственные догадки болтались где-то между игрой, брачным агентством и авантюрой, но лилльский палач об этом не распространялся, а спросить сама Рита боялась. Николай Александрович со своим непроницаемым вараньим взглядом по-прежнему дергал внутри какие-то тонкие струнки, которые натягиваясь, вызывали необоснованный животный, первобытный страх. Один раз он потребовал у Филиппа «быстро привести девочку в боевую готовность». Стилист поворчал для порядка, что ему, как всегда, оставили недостаточно времени, и позвал к себе Риту.

Под «боевой готовностью», как оказалось, понимался бодрый макияж и практически отсутствующий купальник. Филипп бурчал, Николай Александрович оглядел Риту и остался доволен. Кинул ей норковый полушубок со словами «накинь, а то замерзнешь». И прямо так, в купальнике и полушубке, довел до машины. Ехать пришлось недолго. Фотостудия оказалась рядом. Пустое просторное помещение, яркий свет. Много, очень много света, небольшой подиум — на какой-то момент Рите показалось, что все произошедшее до того — просто недоразумение, а сейчас начнется настоящая работа, та, о которой она мечтала…