Охота на журавлей

Эта мысль отрезвила. Не совсем очистила голову, но придала сил:

– Зачем Вы это сделали?
– Теперь уже специально, голосом выделила обращение. Чтобы хоть как-то усилить дистанцию. Которая, отчего-то, сейчас никак, совсем не ощущалась.

– Что? Дверь закрыл?
– Сергей сделал вид, будто не понял ее возмущения.
– Так разговор-то серьезный будет. Нельзя, чтобы кто-то сюда вломился и что-нибудь лишнее услышал.

– Вы понимаете, что теперь люди про нас подумают?
– Арину уже понесло. Она представила, какие разборки ей устроит Галя. Но та хоть в лицо выскажет. А остальные, такие же влюбленные дурынды, начнут за спиной белье полоскать. И так авторитета мало, все еще слишком хорошо помнят, кем девушка была до своего повышения, так ей еще и сплетен не хватало…

– А что можно подумать про двух руководителей, обсуждающих в рабочее время рабочие вопросы?

– За закрытой на ключ дверью?

– А у нас что тут, кто-то демократию объявил, или анархию, в конце концов? Почему я и ты должны заботиться о чьих-то выдумках и домыслах? Нужно саму себя уважать, Ариночка. Тогда и остальные начнут относиться с уважением.
– По-больному ударил. Прямо под дых. Будто знал, как часто и болезненно девушка в себе сомневалась. Конечно, она никогда и никому об этом не говорила. Старалась делать вид независимой и уверенной в себе леди…

– Что, так заметно, да?
– Против воли вырвалось. У нее как-то неожиданно иссякли все силы. Сначала разговор с Галей, теперь - вот это…

– Да ну, брось ты! Это у меня глаз наметанный, я ж обязан в таких тонкостях разбираться, чтобы помогать и развивать подчиненных. А большинство людей даже понятия о них не имеют…

 Кажется, Сергей уже пожалел, что высказался вот так, прямо, расстроив своими словами девушку. И битых полчаса уговаривал ее на всяческие лады, чтобы не грустила, старательно доказывая, какая она умница и молодец.

Разными способами добивался результата. И добился. Наверное, даже не потому, что слова подбирал верные, а потому, что Арину еще никто в жизни так часто и много не хвалил. При этом еще и улыбаясь притягательно. И взглядом обволакивая, все теплее и теплее, все глубже и глубже куда-то утягивая… Она опомнилась в тот момент, когда поняла, что не слышит уже ни слова из сказанного начальником, а просто внимательно смотрит ему в лицо. То в глазах утопает, то на губы любуется… Вздрогнула от вопроса, заданного уже другим тоном:

– Арин, ау! У тебя есть понимание, кого конкретно будем увольнять? Или надо еще подумать?

– Увольнять??? Кого… Когда… За что?!
– Она в жизни никого еще не увольняла и надеялась, что не придется.

– Капец. Ты о чем замечталась-то?
– Ни тени насмешки не было в голосе Сергея. Одно сплошное удивление. Только вот… Глаза смеялись.

Глава 7.

– Привет, ужинать будешь? Я уже разогреваю.
– Миша, как обычно, встречал у дверей. Всегда старался дождаться ее с работы, даже когда возвращалась Арина глубоко за полночь.

Сегодня, правда, повезло: смена была утренняя, и задерживаться не пришлось очень сильно, поэтому у них был шанс побыть вечером вместе, может быть, посмотреть кино или даже прогуляться. Сил у девушки на это, честно говоря, уже не было. Но тепло июльского вечера так и манило насладиться собой. В конце концов, так вся молодость может пролететь, если постоянно ныть и кряхтеть, и жалеть себя перед телевизором. Примерно теми же словами и Миша ее убалтывал каждый раз, когда Рина сопротивлялась их вылазкам из дома. Хотелось покоя и тишины, после шумного развлекательного центра, особенно с пятницы по воскресенье. Но отказать мужу в такой малости, как прогулка по городу, она никак не могла. И каждый раз потом была ему благодарна, за то, что вытащил и растормошил. Это уже стало своеобразным ритуалом у них: Арина сопротивляется, Миша уговаривает на разные лады. А потом вместе наслаждаются прекрасным вечером. Им, действительно, очень нравилось вот так вот бродить по тихим улочкам, по набережной, заглядывать в парки и старые дворы, все это - взявшись за руки. Это было особенно мило со стороны Миши: он всегда старался ее за руку держать, и наедине, и при посторонних. Вселяло какую-то непоколебимую уверенность в себе, в их паре, в своей нужности и желанности для мужчины. Этой уверенности девушке часто не хватало, а вот Миша таким простым жестом легко ее дарил. Может быть, поэтому она и готова была ходить с ним пешком многие километры - лишь бы вот так, не размыкая рук?

Но сегодня, Рина была абсолютно уверена, никакой прогулки не выйдет. Ей хотелось прямо на пороге рухнуть и не вставать.

– Нет, милый, спасибо. Я, наверное, умоюсь и сразу лягу.
– Скинув балетки, она обняла мужа, поцеловала, прижалась на какое-то время щекой к его, слегка заросшей к вечеру, привстав на цыпочки, чмокнула в нос. И побрела в ванную, на ходу расстегивая блузку.

– Что-то случилось? Ты хорошо себя чувствуешь? Бледненькая какая-то… - Миша привычно протянул руку, чтобы потрогать ее лоб, будто не бывает других напастей, кроме температуры.

Арина отдернула голову, на автомате, поморщилась, когда Михаил обиженно насупился, растерла лицо руками, с силой, потом покрутила головой… Ничего не помогало.

– Плохо себя чувствую, Миш. Задолбалась сегодня. Сил моих нет никаких.
– Она умывала лицо холодной водой, подумывая, не залезть ли целиком под ледяной душ, а вдруг, от него полегчает?

– Что опять?
– Муж сосредоточился. Видно было, что готов сейчас же запомнить имена обидчиков и бежать, воевать с ними. Чтобы больше обижать было неповадно.

– Да все то же, что и раньше. Думаешь, проблемы сами собой рассасываются, как прыщик на заднице?
– Не хотелось быть грубой, но рассказывать ему в сотый раз об одном и том же ее заколебало. А Миша отличался удивительной забывчивостью в некоторых моментах. Кажется, все, что касалось арининой работы, стиралось из его памяти под бой часов, начинающий новые сутки. И на следующий день ему можно было говорить снова тот же самый текст, с теми же интонациями, вообще ничего не меняя, а он опять реагировал, будто в первый раз слышал.

– Увольнения эти ваши, из-за них, что ли?
– Поразительно, что он все же вспомнил основную проблему, что терзала его жену вот уже несколько недель.

Тот разговор с Сергеем Александровичем был вовсе не шуткой. И приходил он к ней, действительно, по делу. И не было то дело предназначено для чужих ушей. Арине предстояло уволить почти треть из числа подчиненных ей девчонок. И никого из начальства не волновало, что она никогда этого не делала. И не представляла, как это - позвать человека и, глядя ему в глаза, сообщить, что отныне он - отработанный материал, и в его услугах никто не нуждается. И что завтра он уже останется без работы и без денег. А девчонки, между прочим, почти все были приезжие, со съемными квартирами, кредитами и долгами, а некоторые - и с детьми, которых кормить надо. И детям не объяснишь, что у мамы на фирме кто-то придумал немного повысить прибыль, выгнав на улицу работников. 

А потом еще, после увольнения, надо было как-то заставить оставшихся девочек работать на треть быстрее и проворнее. И за ту же зарплату. Что-то совсем уж за гранью фантастики. Они и так-то никогда особенно не напрягались, а на каждую претензию Арины все норовили огрызаться, скандалить и выяснять отношения.

Хуже всего: никого не волновали нравственные аринины терзания. Вот вообще никого. Ни девочек, увольняемых и оставшихся, ни ее руководство. Может быть, Сергей Александрович еще мог бы ее пожалеть или даже помочь. Казалось, что он из породы людей сочувствующих и добрых, несмотря на явную склонность к кобелизму. Но, как назло, он уехал через два дня после состоявшегося разговора. Не насовсем. Пришлось вернуться в Ростов: бывшие коллеги попросили его о помощи (в подробности Арина не вникала), и он поехал спасать такой же развлекательный центр, как у них, от полного разложения и распада (по словам самого Сергея).