Охота за тенями

— Тогда понятно, почему у него такое выражение лица. У кота отобрали миску с чужой сметаной, да?

— Ну да, точнее не скажешь, — улыбнулся Константин Михайлович.

О том, что происходит в семье младшего из братьев Меньшиковых, супруга была прекрасно осведомлена, но старалась не вмешиваться ни словом, ни советом. Просто поддерживала как могла, когда Анна приезжала в гости и подолгу нагружала своими проблемами ятровку[1]. Наденька стоически выдерживала сеанс душевных изливаний под чай с коньячком и лимоном, но потом чуть ли не до ночи утыкалась в вязание. Тогда Великий князь исчезал в кабинете и не мешал ей релаксировать. В эти минуты они оба остро понимали, как стало пустынно в огромном дворце без детей. И насколько радостно чета Меньшиковых восприняла новость о скором переезде семьи Назаровых в Петербург. Это означало, что теперь можно видеть внуков почаще.

— Дорогая, мне надо братцу Сашке позвонить, — приобнял жену за плечи Константин Михайлович. — А потом мы с тобой попьём чаю с твоим вкусным печеньем.

— Только не задерживайся, — похлопала его по руке княгиня. — Я распоряжусь, чтобы нам накрыли столик в гостиной.

— Как хочешь, я не возражаю.

Меньшиков закрылся в кабинете и снял трубку телефона закрытой связи.

— Соедините с Первым, — приказал он.

Что-то булькнуло, пискнуло — и через несколько секунд раздался чистый голос императора, прошедший через фильтры глушилок:

— Слушаю.

— Я разговаривал с Михаилом, — доложил Константин Михайлович. — Сбросил ему часть информации по Катаржи, пусть сам думает. Если начнёт восстанавливать связи с англичанами или агентурой Ватикана, то первичное предупреждение о заговоре подтвердится.

— Аржевский предупреждён?

— Да, уже в курсе. По легенде он должен в ближайшее время закончить проверку и вернуться в Петербург. Предлагаю оставить полковника в Яссах для дальнейшей разработки девицы Катаржи.

— Ты прямо как Житин стал изъясняться, — рассмеялся Александр. — Давай тебя в отдел контрразведки устроим, глядишь, через два-три года опыта наберёшься, сам будешь операции планировать.

— Уволь, братец, — деланно возмутился Великий князь. — Мне проблем на Дальнем Востоке хватает. Тоже, знаешь, не подарок такой регион под контролем держать.

— Ладно, я свяжусь с генералом Дашковым, пусть проработает легенду для дальнейшего пребывания Аржевского в Яссах. Думаю, проблем не возникнет. Найти нарушения в финансовых отчётах или обнаружить «хищения» в частях, напрямую подчиняющихся наместнику — не столь сложное дело.

— Мишка отправляется в Яссы через два дня. Вместе с семьёй. Подвесим ему на ноги дополнительный якорь.

— Бедная Аня, — усмехнулся император. — Выдержки ей и мудрости… Новостей больше нет? Что по Назарову?

— Схватил какого-то гуся. Попросил дать ему самого сильного ментата. Я послал Кирсанова.

— Ого, неужели всё так серьёзно?

— А когда у Никиты было по-другому? — почесал переносицу Константин Михайлович. — Надеюсь, не сегодня-завтра он заедет ко мне с отчётом. Я так настоял.

— Правильно. Потом мне доложишь.

— Несомненно, — положив трубку, Великий князь вздохнул. Сегодня вряд ли зять появится в гостях. Изучил уже его повадки. Сначала сам отработает полученную информацию, а потом приедет с бесстрастной улыбкой на лице. Надо попросить графа Волынского, не произошло ли ещё каких-нибудь происшествий. Если там завязаны боевики Ордена, Никитка без сожаления их сотрёт в порошок, не спрашивая санкции.

Петербург, декабрь 2016 года

Особняк Волынских

Глава Рода Волынских отключил видеоконференцию с князем Шереметевым и не сразу покинул такое удобное кресло с упругим подголовником. Расслабившись, он с интересом смотрел, как за окном на широком подоконнике расхаживали две свиристели с дутыми грудками. Птицы с наступлением холодов частенько залетали в сад, где росла рябина и яблоньки-дички, чтобы поклевать ягоды. Леонид Иванович настрого запретил садовникам вырубать деревья, совершенно не беспокоясь, что небольшой участок парка представляет из себя неухоженный уголок, в котором легко затеряться. Зато там стояла старенькая беседка. В молодости Леонид частенько пользовался ею, приводя туда друзей. Что говорить, и покуривали там, и даже попивали дешёвое вино, как бы соприкасаясь с простолюдинами пагубными увлечениями. Отсюда через незаметный лаз в заборе убегали в ночные похождения. Было, всё это было так давно, что стало покрываться сизой плёнкой сгоревшего костра. Но лаз он приказал заделать, когда стал Главой. Повторения того, что князь Леонид в прошлом позволял себе, он категорически не хотел видеть в своих сыновьях.

А Василий Юрьевич после всех перипетий в клубе «20» выглядел весьма неплохо, и шёл на поправку семимильными шагами. Целителям оставалось только контролировать общее самочувствие, а в целом Шереметев уже бодрячком метался по усадьбе и строил слуг своим львиным рыком. Старший сын Александр пока справлялся с ролью Главы и целыми днями пропадал на предприятиях, словно опасался, что все процессы пойдут вразнос после слухов о произошедшем с отцом.

Шереметев ни словом не обмолвился о Назарове, чья роль в его выздоровлении оказалась решающей. Леониду Ивановичу казалось, что давний друг до сих пор находится в состоянии удивления и злости. Стать должником жизни — и перед кем? Как такое могло произойти?

— Ничего, Василий, жизнь-то по прямой ниточке не тянется, а довольно извилиста, — в самом конце беседы сказал Волынский, сделав загадочное лицо. — Глядишь, и сможешь расплатиться по долгам без особых проблем и душевных мук.

— Ерунду не городи, Лёня, — махнул рукой Шереметев, сидя перед монитором в пушистом домашнем халате. — Долг жизни переходит из поколения в поколение, если его вовремя не закрыть. Я же понял, о чём ты намекаешь. Не надо. Есть у меня стойкое подозрение, что Никитка с каким-то умыслом разрисовал меня. Все бьются над рисунком и удивляются, насколько умело сплетены руны. Не подкопаешься. А я чувствую сюрпризец…

Мысли Волынского вернулись в прежнее русло. Неприятно чувствовать себя пойманным на крючок. Угроза разоблачения его тайных делишек и махинаций с золотом дамокловым мечом висела над головой, грозясь обрушиться на шею в любой момент. Теперь поневоле приходится втягиваться в опасную авантюру. Переплетение интересов многих кланов, центральным узлом которых стал Назаров, заставляло шевелить мозгами и принимать непопулярные решения. И какого чёрта молчит Жаркий? Уже день заканчивается, а от него никаких известий.

Неприятно потяжелело под сердцем, и в ту же секунду в дверь кабинета нетерпеливо застучали. Волынский нахмурился. Охрана не позволяла себе такого безобразного поведения. Сыновья, если возникали срочные дела, тоже не вваливались к отцу без спроса. Но предупредив о своём появлении, сами открывали дверь.

— Входите! — рявкнул князь, не удержавшись.

В кабинет ввалился начальник внутренней охраны Захар Ягодин. Бывший вояка после ранения поступивший на службу к Волынским уже второй десяток лет верно исполнял свои обязанности, превратившись из молодого энергичного мужчины в крупного и заматеревшего зверя, чутко следившего за порядком в своём хозяйстве. Сейчас этот зверь был бледен.

— Приехали Булат и Марик, — тем не менее спокойно доложил он. — Говорят, заложники сбежали.

— Полозовы? — не поверив, переспросил Волынский. Правый глаз начал непроизвольно дёргаться.

— Так точно.

— Где они? Я про твоих болванов.

— Здесь, в коридоре, — мотнул головой Захар. — Звать?

И уловил во взгляде князя закипающее раздражение, тут же метнулся обратно и тут же вернулся, подталкивая в спину двух молодых крепких парней в испачканной чем-то одежде, от которой, к тому же, исходил странный запах. Сера или сгоревший порох? Волынский повёл носом и сморщился.