Охота

– Конечно, нет, дядя Костя, я же не настолько наивна. Думаю, ты пообещал им раскрыть какие-то секреты, до которых наши историки сроду не докопались бы, – предположила Верданди. – Правильно?

– Те секреты, Вера, в ваше время давным-давно быльем поросли. И ценности в них почти никакой. Ведь я был обычной пешкой и не участвовал даже в мало-мальски важных исторических событиях. Все гораздо прозаичней. Мне выписали вид на жительство после того, как я заключил договор, что окажу кое-кому помощь, как только в этом возникнет необходимость. Я слишком хороший специалист своего дела, чтобы на мои таланты иссяк спрос. Даже в ваш прогрессивный век. И я полностью согласен с тем, что за возможность жить в вашем мире мне придется дорого заплатить. Полагаю, это вполне справедливо. А вот это, – он подергал пристегнутой наручником к столу рукой, – а вот это – большая ошибка, потому что я и ИТИ наверняка воюем на одной стороне, разве не так?

– Понятия не имею, – пожала плечами Вера. – Меня взяли на работу в отдел Контроля Временного Континуума сразу после того, как ты попал к нам. Не могли не взять, поскольку у них был небольшой выбор: или с треском выгнать меня за мою выходку, или восхититься той кропотливой работой, какую я проделала, чтобы вытащить тебя из прошлого, и назначить меня на новую должность. Такую, где от моих смекалки и упорства будет куда больше пользы. Ну а поскольку в ИТИ работают одни прагматики, сам догадайся, как поступили они со мной. В общем, спасибо тебе, дядя Костя, за мое карьерное повышение, которое ты, сам того не желая, мне устроил…

– Стало быть, КВК – секретный отдел, раз ты скрывала от меня, куда тебя перевели?

– КВК – это главное подразделение службы безопасности Института. У нас есть доступ ко всем без исключения документам. Но вот в чем проблема – я ни разу не встречала упоминания о нашем внештатном сотруднике по имени Константин Куприянов. Поэтому ты и сидишь передо мной в наручниках. А мне остается лишь гадать, на кого ты в действительности работаешь.

– А разве то, каким образом я угодил в ваши кандалы, не дает ответ на эту загадку?

– Представь себе, нет. Час назад у стен нашей базы погремел взрыв. А когда мои оперативники выбежали проверить, что стряслось, то обнаружили тебя, лежащего без сознания неподалеку от взрывной воронки. К счастью, на тебе не было ни царапины. Сначала мы решили, будто ты – обычный мародер, что пытался пробить себе вход в это здание и был случайно оглушен собственной взрывчаткой. Но когда у тебя вдруг обнаружили протез, сделанный в две тысячи сто девяносто пятом году, стало ясно: здесь что-то нечисто. Ну а после того, как выяснилось, чей это протез, я, признаться, минут пять пребывала в шоке…

– Всего-навсего пять минут? А ты, гляжу, быстро привыкла к новой должности.

– Стараюсь, дядя Костя. – Вера наградила его скупой и безрадостной улыбкой. – Заметь: я даже не спрашиваю, как много людей ты успел здесь убить. Догадываюсь, что немало и что далеко не все они на самом деле заслуживали смерти.

– Возможно, и так, – ничуть не смутился Кальтер. – Но на этой работе мне хотя бы нет нужды убивать безоружных, и на том спасибо.

– Так на кого ты все-таки работаешь и какую задачу здесь выполняешь?..

Кальтер не припоминал, чтобы «серый» заикался о том, что их миссия в Дубае носит секретный характер и что ее детали не подлежат огласке. Люди, которые свели его с Инструктором, тоже ни разу не обмолвились о секретности. Занятное обстоятельство! Безликий всю жизнь участвовал в тайных операциях, знал, что другие ему и не поручат, но всякий раз ведомственное командование напоминало ему о секретности, заставляя подписывать целый ворох инструкций. Его договор с «серым» был чисто джентльменским. И тем не менее Инструктор даже на словах не предупредил его насчет неразглашения подробностей грядущей акции.

Кальтер без задней мысли счел это знаком доверия: дескать, ребята рассудили, что незачем напоминать хромому о трости – сам прекрасно знает, как ему ходить. Однако теперь, когда простая с виду работа превратилась в странную игру, где твой работодатель играл против тебя, Безликий счел, что не обязан хранить его секреты. Тем более что именно «серый» и выдал его Контролю Временного Континуума! Зачем, хотелось бы знать? Уж не затем ли, чтобы Куприянов поведал о своей нынешней работе приемной дочери?

Загнав его в ловушку и не оставив инструкций, «серый» доверил ему право самому решать, как быть дальше. Ну а поскольку молчание было сейчас менее выгодно, чем обмен стратегической информацией, то Кальтер, чуть поколебавшись, выбрал второе…

Через четверть часа Верданди знала все, что знал сам Безликий. И вертела в руках принесенный сюда по ее просьбе пакаль, внимательно осматривая его со всех сторон. Какую бы должность она ни занимала, притворщица из нее была пока так себе. Кальтер разглядел за ее напускным спокойствием легкое недоумение и понял, что прежде она никогда не слышала о пакалях.

Зато она знала кое о чем другом. Точнее, кое о ком, кого Кальтер окрестил Танатом. Об этом Вера и заговорила сразу, как только выслушала историю дяди Кости и задала ему уточняющие вопросы.

– В КВК не знают ни о каких «серых», – призналась она после того, как распорядилась освободить гостя от кандалов и «смирительной» повязки. – Но то, что они рассказали тебе насчет угрозы мирозданию, может отчасти являться правдой. То, что происходит сейчас и здесь, в эту эпоху, не отражено в нашей истории и является серьезным нарушением временного континуума. Помнишь, давным-давно… по крайней мере, для меня, я рассказывала тебе о том, что книга Времени уже написана? И что тебе не удастся вернуться в прошлое и убить Гитлера, поскольку история не допустит, чтобы ты до него добрался?.. Никому из людей не под силу переписать историю так же, как персонажам книги не под силу изменить ее сюжет. Но с тех пор, как согласно этому сюжету мы научились путешествовать в прошлое, кое-что изменилось…

– Да, я помню, об этом ты мне тоже как-то рассказывала, – подтвердил Кальтер, растирая затекшую под повязкой культю. – Наши путешествия в прошлое тоже заложены в сюжет книги Времени. Но вписаны в него так, что мы остаемся незаметными для обитателей эпох, какие посещаем. Когда же порой это происходит – как в случае с девочкой Верданди и ее родителями, – видевшие таймбот свидетели принимают его за летающую тарелку или иной аномальный объект. Так это потом и отражается в истории. И те летающие тарелки, какие мы наблюдаем в конце двадцать второго века, вполне могут являться таймботами из далекого будущего.

– Молодец, дядя Костя, ты хорошо усвоил урок, – похвалила его Вера. – Однако порой и в этой системе случаются сбои. Представь, что, читая книгу, ты вдруг обнаруживаешь на ее страницах персонажа, который должен был умереть еще в самом начале. Причем умереть, не оставив абсолютно никаких предпосылок для своего воскрешения. Как бы ты назвал подобную ситуацию?

– На обычную авторскую ошибку явно непохоже. Скорее, это уже какой-то авторский произвол.

– В качестве одного из вариантов – да. Но ведь может случиться так, что автор здесь совершенно ни при чем. А что, если некто, имеющий доступ к рукописи, втайне от автора начал вносить в нее эти алогичные поправки? И автор, занятый другими делами, о них понятия не имеет.