Охота

Круша и топча загромождавший их мусор, Голодный ринулся вперед. Ему пришлось идти на полусогнутых лапах и держать хвост ровно, дабы не цепляться им за стены. Хотя его спина все равно скребла потолок, срывая с него наросты светящегося и вспыхивающего искрами, нетающего льда. В пещерах его тоже хватало, равно как других не виданных Рархаром прежде диковинок. Но он почти не обращал на них внимания, поскольку чуял, что вот-вот обретет то, за чем сюда пожаловал.

Однако, чем дальше он пробирался, тем яростнее двуногие пытались преградить ему путь. Теперь они начали причинять ему уже настоящую боль. Тело и конечности Голодного то обжигало, то обдавало пронзительным холодом, то сводило судорогой, то как будто разрывало изнутри. Неизвестно, чем бы все это завершилось, если бы он вдруг не обнаружил, что стены вокруг него очень непрочные. Рванувшись в сторону при очередном приступе боли, он случайно и без усилий проломил дыру в соседнюю пещеру. Оказалось, что изнутри гора вовсе не каменная. И что крепость пещерных стен ненамного превосходит нетающий лед, какой он крушил, когда карабкался по склону.

Это в корне меняло дело. Охотник внезапно понял, что его свободу ничто не ограничивает, и это стало для двуногих весьма неприятной неожиданностью. Первыми же ударами хвоста Голодный устроил вокруг себя такой разгром, что его можно было сравнить с маленьким ураганом. Обломки хрупких стен и путающийся у Рархара под лапами мусор разлетелись во все стороны, сразу же сделав пещеру гораздо просторнее. Скольких двуногих Рархар при этом зацепил, он не заметил. Но в ноздри ему шибанул запах свежей крови, и он взревел от предвкушения того, что скоро ее прольется здесь еще больше.

– Р-рар-рхар-р!!!

След по-прежнему тянулся по узким пещерным проходам. Но теперь задышавший полной грудью Голодный шел напролом, не обращая внимания на такие условности. Он рубил хвостом сразу, как только чувствовал боль – туда, где должен был прятаться причинивший ее двуногий, – и остервенело превращал то место в нагромождение обломков. Вскоре он раскусил коварную тактику двуногих – ужалить и скрыться в боковых ответвлениях, – и решил играть на опережение. Как только впереди появлялось место, где, по всем признакам, Рархара ожидала засада, он сворачивал с пути. И, снеся несколько стен, объявлялся там, где его не ждали. Угадать получалось не всегда, но дважды ему это удалось. Никто из обманутых им двуногих не ушел от возмездия, и задувающий в пещеры ветер больше не мог выветрить отсюда запах свежей крови.

На сей раз искушение сожрать кого-нибудь было слишком велико, и Голодный задержался ненадолго, чтобы подкрепиться. Жадно проглотив растерзанные останки двух двуногих, он ощутил новый прилив сил и продолжил путь. И вскоре наткнулся на место, насквозь пропитавшееся запахом кровавого камня. Все указывало на то, что он пролежал здесь очень долго, однако сейчас его нигде не наблюдалось. Кто-то – конечно же, мерзкие двуногие! – подобрали его совсем недавно и опять унесли неизвестно куда.

Голодный издал раздраженный рык, но заметил, что красный шлейф не обрывается, а тянется дальше. Что ж, кажется, еще не все потеряно и камень по-прежнему можно найти.

Путеводный ориентир вывел Рархара в огромную пещеру с высоким потолком и уходящими вверх, наклонными уступами, соединенными друг с другом ровными площадками. Здесь стены, а также уступы были каменными и разбить их уже не удастся. Но этого и не требуется. След тянулся от уступа к уступу, по которым, как подсказало Рархару чутье, могли выбраться на вершину горы даже неуклюжие двуногие. Что ждет там охотника – очередная засада или награда за усердие, – он не знал. Но колебаться было не в его правилах. Он отродясь не ведал, что такое нерешительность, и, вскочив на первый уступ, помчался по ним дальше.

Череда уступов действительно вилась до самого потолка пещеры. Выход из нее на вершину горы был слишком узким, но Голодный, врезался в него и с наскоку расширил эту дыру до нужных размеров. А когда снова очутился на свободе и проследил, куда ведет след, сразу заметил парочку удирающих двуногих, за которыми вился мерцающий шлейф.

Ну вот вы и попались! Теперь будете знать, как дразнить Рархара, причиняя ему боль и воруя его добычу!

Двуногим приходилось трудно. Ветер здесь свирепствовал вовсю, и они прилагали немалые усилия, пытаясь устоять на ногах и защититься от песка. Чего нельзя было сказать о Голодном. Чтобы сдвинуть с места такого, как он, требовался ураган гораздо мощнее. А песок ему и подавно не страшен, Наоборот, было даже приятно чувствовать, как сонм песчинок лупит по ороговевшей шкуре, для которой их удары были все равно что легкое почесывание.

Инстинкт самосохранения не позволил Рархару немедля броситься и растерзать двуногих. Он не видел краев площадки, за какими начинались отвесные горные склоны, и ему приходилось быть предельно внимательным, чтобы не сорваться вниз. Дабы вогнать беглецов в ужас, Голодный рявкнул во всю глотку. Но они уже поняли по грохоту, что охотник вырвался на вершину, и даже не обернулись. Где они задумали скрыться, Рархар не знал, но намеревался не дать им достичь убежища. Он пустился вдогонку за двуногими осторожным пружинистым бегом, одновременно обходя их сбоку. Как бы те ни спешили, на таком ветру, он все равно двигался быстрее и вскоре поравнялся с ними. Они поняли, что преследователь отрезает им путь и свернули в сторону. Да что толку? В ответ на это он прибавил шаг и опять опередил их.

Куда бы ни побежали двуногие, он мог кружить вокруг них, всякий раз преграждая им дорогу. Безглазого двуногого в гладкой шкуре среди них не было. Голодный уже унюхал, что имеет дело с самцом и самкой, и видел, что первый старается защитить вторую, держась впереди нее. У обоих было оружие. Они направили его на Рархара, но в ход пока не пускали – надеялись, что это его отпугнет. И, видимо, думали, что он действительно напуган, раз осторожничает и медлит с атакой.

Какие глупые существа!

Чего Голодный боялся кроме падения с горы, так это того, что с нее упадут двуногие или их останки, а кровавый камень закатится в какую-нибудь щель, откуда его придется потом долго выковыривать.

Кровавый камень находился у самки, и Голодный знал, как поступят двуногие, когда поймут, что он от них не отвяжется. Сбить его с толку такой уловкой было нельзя – он сталкивался с ней на своем веку множество раз. Когда жертвы понимают, что вдвоем им не убежать, самец обычно кидается в бой, стараясь задержать врага и дать подруге шанс скрыться. Эти существа повели себя точно так же. Самец бросился в одну сторону, взявшись на ходу метать в Рархара колючки, а самка – в противоположную. И тот и другая рассчитывали, что охотник нападет на более опасную жертву, не став безнаказанно терпеть ее укусы. Голодный не оправдал их ожиданий. Не обращая внимания на огрызающегося самца, он рванул вслед за самкой, которая для пущей скорости бежала туда, куда дул ветер.

Рархар настиг ее, когда она пыталась забраться внутрь чего-то, напоминающего панцирь коротколапого, только более округлый, вытянутый в длину и прозрачный сверху. Неизвестно, почему беглянка решила, что охотник ее там не найдет. Но он не стал проверять, удастся ей его перехитрить или нет. Крутанувшись, Рархар стеганул хвостом по странному панцирю, когда двуногая взбиралась на него. В отличие от тяжелых панцирей коротколапых, этот был настолько легким, что Голодный почти не ощутил сопротивления, когда его оружие угодило в цель. Удар развернул панцирь вокруг своей оси, и он, продолжая вращаться, со скрежетом заскользил по площадке. И вскоре остановилась бы, но, как выяснилось, горный склон был совсем рядом. Катящийся панцирь наскочил на выступ у края вершины, и, перевалившись через него, рухнул вниз под звон льда, сдираемого им в падении со склона.

Та же участь постигла бы и двуногую, не слети она при ударе с панциря и не плюхнись прямо перед Голодным. Падение выдалось для нее болезненным. Вместо того, чтобы вскочить на ноги и продолжить бегство, самка лишь приподнялась и стала неуклюже отползать от настигающей ее неминуемой гибели. Отмахиваясь хвостом от мечущего колючки и кричащего самца, Рархар изготовился к прыжку. Сначала он размажет двуногую по площадке, чтобы больше не убежала. Затем проделает то же самое с ее назойливым другом. И, когда уже никто не сможет ему помешать, подберет кровавый камень…