Охотница

– Да уж, во времена, когда почти все документы писались от руки, люди с хорошим почерком были на вес золота.

– У тебя что, голова болит?
– спросила я. Макс опустил руку, которой потирал лоб и удивлённо посмотрел на меня.

– Ну, есть немного...

– Ты не заболел, часом?

– Нет, что ты! Просто... даже не знаю, в чём дело.

– Погода, что ли, меняется?
– у меня часто болела голова на «погоду», и я как-то с детства привыкла, что это и есть основная причина плохого самочувствия.

– Едва ли... Хотя всё может быть. А может, просто не выспался.

Я внимательно посмотрела на него. А ведь вид у Макса и впрямь не лучший. Я как-то раньше не задумывалась над тем, как он себя чувствует, и как протекает его жизнь в то время, когда он не развлекает меня.

– Ты не высыпаешься?

– Ну...
– он кривовато улыбнулся.
– Ты была права - иногда трудно совмещать работу и хобби, особенно когда оно требует много времени. Хочется так много всего сделать... А в сутках только двадцать четыре часа.

Мне тут же стало любопытно, что он такого успел нарисовать, но я лишь спросила:

– У тебя на завтра намечены какие-нибудь неотложные дела?

– Обычная работа, собственно, но ничего особенного. А что?

– Давай встретимся завтра. Папа тебя отпустит, если я его попрошу. А сегодня ты поедешь домой и просто выспишься.

– Женя!

– Что?

– Ей богу, это пустяки. Приму таблетку, на худой конец, и всё пройдёт.

– Поспишь, и всё пройдёт. А встретимся завтра. Честно-честно.

Макс возражал, настаивая, что не надо его жалеть, и даже сказал, что весь день ждал этого вечера, но я осталась непреклонна. И даже соврала, что хочу увидеться с Мелюзиной, а потому, если он не хочет с ней встретиться, свидание лучше перенести. О нелюбви к нему Мэл Макс знал и на этот аргумент согласился. Я чмокнула его в щёку, он поймал меня раньше, чем я успела выпрямиться, и поцеловал в губы.

Когда я уходила, парень в синем свитере всё так же стоял в коридоре с телефоном. Ну ладно, думала я, сбегая по лестнице мимо лифта, женщинам положено быть болтливыми. Но мужчина-то о чём может так долго трепаться?

Солнце уже исчезло за домами, и на улице сгущались сумерки. Я приостановилась на парковке, раздумывая, чем бы занять вечер. О том, что я лишилась компании Макса, я не жалела, наоборот, оказалось приятно о нём позаботиться. Но свободное время осталось, а возвращаться домой мне не хотелось.

Что ли и правда Мэл позвонить, в гости напроситься? Она в тот вечер в «Сопрано» сама сказала, что нужно нам как-нибудь посидеть за чашкой чая и поговорить, как в старые добрые времена...

Мэл оказалась дома и против моего приезда ничего не имела, только предупредила, что сейчас занимается собой, так что я должна быть готова сама себя обслужить. Я рассмеялась и ответила, что пока ещё не безрукая.

Дверь мне она открыла в халате, и с салфеткой в руке, которой снимала маску с лица. Окинула меня критическим взглядом и сказала: «Неплохо выглядишь».

– Стараюсь.

– Куда-то собиралась?

– Да, с Максом, но он плохо себя чувствует.

– А, - Мэл пренебрежительно фыркнула.
– Ещё даже не женился, а уже капризы пошли.

– Ты не права. Он-то как раз настаивал, чтобы пойти, но я сама не захотела.

– Нашла бы ты себе кого получше, - Мэл махнула рукой в сторону кухни.
– Пицца в холодильнике, если что. Чайник недавно кипел.

Когда я принесла в гостиную две чашки чая, сахарницу и разогретую в микроволновке пиццу, Мэл как раз сосредоточенно наносила лак на ногти. Они у неё всегда как произведение искусства, и я думала, что это заслуга её маникюрши. Ан нет, оказывается, всё сама, всё сама.

– За что ты так его не любишь?

– Кого? А, Макса твоего?
– она поморщилась и критически оглядела дело рук своих.
– Не переношу шкурников, вот и всё.

– Ты его даже не знаешь практически.

– Я знаю главное - он зарится на твои деньги. То есть, не твои, а твоего отца, но это дела не меняет, - Мэл помахала растопыренными пальцами в воздухе.
– Ну вот, застынет, и можно будет наносить верхний слой.

– У тебя здорово выходит.

– Курсы визажистов. Я и гримироваться перед выступлениями предпочитаю сама. Ты, кстати, не думала?

– О чём?

– О курсах каких-нибудь. Приобрети профессию.

– Ну, у меня и так вроде бы диплом есть.

– Вот именно, что вроде бы, - она осторожно взяла чашку с чаем.
– Куда ты с ним пойдёшь, с этим дипломом? Не смеши меня.

– Мне, в общем-то, на жизнь зарабатывать необходимости нет.

– Да разве в заработке дело? У тебя должна быть своя жизнь. Своя работа. Можешь не гнаться за заработком, но это личный рост, реализация. И новые люди. Глядишь, и найдёшь себе кого-нибудь другого.

– И где будет гарантия, что этот другой не позарится на мои деньги?

– А ты гляди в оба. На то и щука в море, чтобы карась не дремал. Но даже если выйдешь за этого своего Макса... Думаешь, он после свадьбы будет тебя так же ценить, как до?

Я поморщилась. Слова Мэл неприятно соответствовали моим собственным мыслям. От которых мне в последнее время почти удалось избавиться, и вот она мне снова о них напомнила.

– Ты не кривись, а посмотри вокруг. Домохозяйки мужьям скучны. И не надо говорить, что дом вести - это та же работа. Может, и работа, да только мужику, кроме борща и мягких тапочек, нужно что-то ещё. Борщ и тапочки он воспринимает как должное. Вот на своих родителей посмотри - у твоей мамы собственное дело, ага? И живут вместе много лет, душа в душу. Когда жена умница-красавица, да ещё и независима, муж такую будет ценить. А не домашнюю клушу, которая и так от него никуда не денется, потому что ей и идти-то толком некуда.

Она откусила острый угол от треугольного куска пиццы и принялась жевать, прервав свой монолог.

– Ну, насчёт красавицы - это точно не про меня, - пробормотала я.

– Ты, мать, себя-то не недооценивай, - сурово посоветовала Мелюзина.
– А то так и будешь довольствоваться такими вот Максами. Женщина красива настолько, насколько себя ощущает. Вот я, например, каких хочу, таких и выбираю. Думаешь, хоть один отказал?

Я покосилась на неё и завистливо вздохнула. Ей, с её точёным носиком, легко говорить, не то, что моя картошка.

– Хотя, справедливости ради, их и уговаривать особо не надо, - Мэл отложила оставшуюся от куска корочку и вздохнула.
– Я ведь не на пустом месте говорю, что женатики только на сторону и смотрят. Ты бы знала, что я от мужей про их жён наслушалась! Даже если женились по любви - глядь, пройдёт годиков пять-семь, и былая нимфа превращается в корову. Которая, может, домашняя и уютная, но с ней ску-учно!

– Так ты у нас - разбивательница семей?

– Да нет, зачем?
– она пожала плечами.
– Я ведь замуж не хочу. Так что ни одного мужа ещё из семьи не увела.