Охотницы за сардиями или "Люди в чёрном" отдыхают

– Уточкин, сиди тихо, понял?
– бросил Стрелков, собираясь выходить из машины.

– Эй, братан! Что за дела!? Почему не пропускаешь?

Бородатый рванул дверь с Гениной стороны, и, схватив Стрелкова за футболку, дёрнул его на себя под треск рвущейся ткани.

– Славка! Сиди, не рыпайся! – выскакивая из машины, крикнул Лисовой.
– Ребята! Ребята! Спокойнее давайте!

Женя попытался подойти к тому, кто вытаскивал Гену из машины, но ему помешали. Второй мужчина - невысокий, крепенький и коротко стриженный, вальяжно преградил ему путь.

– Не лезь, да? – грубо сказал он Жене.

Лисовой сделал вид, что послушался, сам же бросил взгляд на Гену, с удовольствием отметив, что тот уже держит напавшего за запястья.

– В чём проблема? Ты меня обогнал? Вот и поезжай дальше, - пытался он урезонить бородача.

В какой-то момент Лисовому и правда показалось, что дело-таки кончится легким испугом, но бородач вдруг неожиданно дёрнул Стрелкова на себя и ударил коленом в живот.

– Ну, извините, ребята! – зарычал Гена, стараясь восстановить дыхание.
– Сами напросились!

Коренастый по-прежнему стоял, преграждая Луговому путь. Он словно отмер, восприняв отчаянный Генкин рык как руководство к действию, но было слишком поздно. Женя уже замахнулся с левой руки в челюсть, и, отправив противника в нокаут, едва успел подхватить, чтобы положить обмякшее тело на асфальт. Умрёт ещё, ударившись головой… Этого только им сейчас не хватало!

Слава ёрзал на заднем сиденье, будто на раскалённых углях. Нет, он не был робкого десятка, просто так сложилось, что ему самому никогда ещё не приходилось участвовать в уличных драках. Но это не значит, что не хотелось! После того, как питерский опер уложил коротышку, он больше не мог терпеть - схватил фотоаппарат и выскочил из машины. Мужчина, державший Гену, бросился на Лисового, но тот, слегка отклонившись, встретил бородатого уверенным свингом в корпус. Противник согнулся. Женя с лёгкостью заломил ему руку за спину. Тот взвыл.

– Успокоился? Или ещё добавить?

Пока Слава щёлкал, мужик злобно скрежетал что-то на своём языке, сверкая черными, как ночь глазами в сторону фотографа. В это время из «девятки» вышли ещё двое.

– Стоп, стоп, ребята! Вы сейчас напали на сотрудников полиции! – Лисовой показал красные корочки, надеясь, что это хоть как-то урезонит неизвестно с чего разбушевавшихся товарищей.
– Предлагаю разойтись по-хорошему.

– Мент! Ах, ты ж…тварь легавая, – с этими словами оба бросились к нему и… понеслось!

– Да…ай…ты…

– Твою…

– Бл…

Краем глаза Лисовой уловил движение сзади - Гена уже отошёл от удара и спешил ему на помощь. Евгений подхватил коренастого, что уже начал подниматься с земли и с силой толкнул его на мужчину в кепке. Второго, долговязого в майке и с татуировкой на плече, точным апперкотом в подбородок сбил с ног. Мелькнул рыбий хвост (Лисовой не успел разобрать, что там у него наколото – поди, русалка какая-нибудь), и долговязый, грязно ругаясь, приземлился на пятую точку.

– Мужики, ну, успокойтесь вы уже! Проблема же выеденного яйца не стоит! Чего вы завелись-то? – выплюнул Женя, тяжело дыша и становясь в боксёрскую стойку.

Он, конечно, готов продолжать бой – боксирует он неплохо и уже успел тут почти всех уважить, вот только как-то всё это крайне не вовремя… Он на свидание с девушкой надеется к вечеру, между прочим, и очень не хотелось бы с разноцветной физиономией к Рыжуле явиться! Дамочка она, по всей видимости, строгая – вряд ли оценит, хотя, наверное, простит. Он улыбнулся, вспомнив, как поцеловал её там, в самолёте…

... Бац!

... Щёлк! Щёлк!

Слава сделал пару кадров, но, увидев, как согнулся от удара Лисовой, стал нервно озираться, присматривая, куда бы положить фотоаппарат, чтобы в драке не задели. Он намеревался помочь, но питерский опер вдруг заорал:

– Слава, снимай! Снимай, дорогой, иначе нам с Генкой не доказать будет кто правый, а чем всё это кончится неизвестно! – с этими словами он бросился в бой.

Худощавый, чья кепка свалилась с головы при падении, резво поднялся с земли и бросился на Евгения одновременно с бородатым. Лисовой схватил одного из них за грудки, дёрнул на себя, подставил подножку, и тот покатился кубарем через голову. Тем самым он выиграл пару секунд, и, с трудом уклонившись от летящего в лицо кулака, точным свингом вывел бородатого из строя. Коренастый вновь поднялся (беднягу уже два раза бросали на асфальт, что твой мешок с картошкой), с силой потряс головой, и с воем бросился на Гену. Стрелков отбивался, как мог, но, в отличие от Лисового, его удары были не столь сильны и метки. Из разбитой губы лейтенанта сочилась кровь, правый глаз уже наливался синевой. Женя поспешил Гене на помощь. Развернув к себе мужчину, он из последних сил нанёс ему джеб по корпусу, и, тяжело дыша, оглядывая поверженных противников, разбросанных вокруг, выдохнул:

– Вот… так… как-то... В порядке? – повернулся он к Гене.

– Лучше не бывает, – Стрелков вытер кровь с губ тыльной стороной ладони.

– Тогда поехали.

– Как поехали? А эти? – подскочил к ним Слава.

– А что эти? Придут в себя и поедут дальше. Все заснял?

– А то... – поднял фотоаппарат Чайкин.
– У меня тут приличная камера. Я всю драку зафиксировал.

– Мастер! – Лисовой похлопал парня по плечу. – Видал, Ген? Мы с тобой с таким ценным кадром, как у Христа за пазухой.

– Ну, мы тут… - Геннадий, улыбаясь, сплюнул кровь. – Мы тут, между прочим, тоже знаешь… кой-чего могём.

– Не могём, а могем! – повторил фразу героя Леонида Быкова из фильма «В бой идут одни старики» Женя.

Слава покраснел от похвалы, и все трое пошли в машину, чувствуя себя уже братьями по крови.

…

– Заметил? Сколько машин было, и не одна не остановилась? – спросил Женя, когда они, объезжая ещё до конца не пришедших в себя мужчин и их автомобиль, тронулись в путь.

– Заметил. Кому охота влезать в разборки? Сейчас, сам знаешь, как. Только бы меня не коснулось... – он с сожаленьем посмотрел на разорванную, измазанную в крови футболку.
– Жалко, - пояснил он Лисовому, поймавшему его взгляд.
– Сестрёнка на день рождение подарила.

– Ничего. Новую подарит, - ободряюще улыбнулся Евгений.

– А ты ничего. Классно боксируешь. И вообще... держишься здорово в драке.
– С ноткой зависти заметил Геннадий.

– Поживи с моё, - притворно вздохнул Женя.

– «С твоё» - это сколько?

– Тридцать шесть.

– А так и не скажешь… В хорошей ты форме, старик!

– Старик!? – возмутился Евгений. – Я? Тебе-то самому сколько?

– Двадцать семь.

– Понятно. Для тебя все, кому за тридцать – песок.

– Ладно тебе... – смутился Стрелков. – Просто… Мои коллеги, те, что твоего возраста, уже имеют энное количество лишних килограммов. Неповоротливы, как тюлени. А ты молодец.

– То есть могу расценивать как комплимент?

– Спасибо тебе, - Гена вдруг стал серьезным.
– Один бы я не отбился.