Охотник на магов

В общем, причины для радости у владельца таверны имелись. Как оказалось, наш номинальный глава даже заплатил ему кое-что за постой. Вряд ли конечно всю сумму, но и этим трактирщик уже должен был быть доволен. Ведь старший инквизитор вполне мог сослаться на нужды ордена и не заплатить старому пройдохе и медяка. Единственное, чем мог ответить любой владелец любого заведения на заветные слова «нужды ордена» — это пошире улыбнуться и прочитать молитву «Во славу Высшего». Не шучу, это даже в святом писании отмечено.

Я, к слову сказать, тоже был весьма доволен нашим скорым отбытием. Я не Агорник, и не очень люблю такие общественные места. За семь лет путешествий так и не смог к ним привыкнуть. А останавливаться приходится только в них. Охотника на мага, человека с непонятными силами, хоть и пребывающего на службе у Высшего, не пустит к себе на ночлег ни один крестьянин даже в сарай.

Единственное, что омрачало мою радость — это небо. Утро было хмурым, как и весь наш отряд этим утром. Прекрасную лазурь заволокло и спрятало уродливое бело-серое покрывало. Едва я вышел из таверны наружу и увидел небо, как по моему позвоночнику холодными пальцами пробежал озноб. В голову ползучими гадами стали забираться старые страхи. Я прошептал молитву Высшему, и меня немного отпустило. Краем глаза я заметил на себе внимательный взгляд Алекса. Проигнорировав его, я вскочил в седло.

Скачка раззадорила меня и отвлекла от темных мыслей. Глава отряда ясно дал понять, что мы торопимся, но при этом прислушался к словам рыцарей, и верховых животных старался не загонять.

В отличие от первого дня, мы больше не ехали по большому тракту. Инквизитор решил сократить дорогу, срезав напрямки. Поэтому и следы человеческого присутствия стали встречаться нам гораздо реже, не говоря уже полноценных поселениях. Эти исчезли совсем, остались где-то позади и в стороне большака. Со всех сторон от нас раскинулись зеленые пасторали. Практически дикая природа.

Должно быть кто-то из отряда был родом из этих мест, потому как мы совершенно не плутали. Проезжая сквозь рощи, всегда находили тропинки, а когда нам понадобилось перебраться через речку, мы выехали аккурат к броду.

Я не интересовался, откуда у нас взялся такой замечательный следопыт, да и по сторонам не особо глазел. Я ушел в себя. Ненавистная облачность никуда не исчезла, поэтому всю дорогу я в пол голоса бормотал молитвы Высшему. Несколько раз я ловил на себе озадаченные взгляды уже не только своего духовника, но мне было все равно. Даже отрядный капеллан, который сам вчера полдня молился в седле, с интересом поглядывал в мою сторону.

Монотонный бубнеж ввел меня в некое легкое состояние транса, и мое душевное равновесие понемногу стало восстанавливаться. В принципе я мог бы так скакать целый день, не отвлекаясь на отдых или приемы пищи. И все бы закончилось хорошо. Но после полудня погода принялась портится еще больше.

Сперва поднялся ветер. Он больше не носился по округе озорным щенком, играя листвой и шелестя травой. Он обозлился, рассвирепел. Стал кидаться на заросли кустарника и деревья с бешенством, стараясь повалить их на землю, обломать ветки и повыдергивать все листья. Ветер взвыл как безумный хищник.

Бело-серое лоскутное одеяло, что окутало собой небо, стало темнеть, вбирая в себя черноту и влагу. Клубясь словно мгла, оно вот-вот готово было лопнуть и излиться на землю всеми людскими грехами.

Такая картина рывком выдернула меня из состояния отрешенности. В страхе я приник к шее лошади и, округлив глаза, пялился вверх. Слова молитвы застряли в горле.

В этот момент мы въехали в небольшую рощицу и темные небеса закрыл от меня живой зеленый потолок. Стало чуточку легче. Самую малость. Я не стал тратить время, дарованной мне передышки, и, пришпорив коня, направил его в туда, где в голове отряда скакал старший инквизитор. Легко нагнав искателя правды, я прямо на скаку дернул его за рукав, чтобы привлечь к себе внимание. Совсем не по-монашьи выругавшись, мужчина отпрянул, чуть не свалившись с лошади.

— Ты что, парень, совсем ополоумел? — рявкнул он, вернув себе равновесие в седле. — Что творишь?

— Нужно срочно найти укрытие. — Из-за того, что в горле стоял ком, возглас мой получился сухой и каркающий.

— Какое еще укрытие? От чего? От непогоды?

— От гнева Его!

— Точно сбрендил! Ты чего городишь? — От удивления инквизитор даже потянул на себя поводья, заставляя свою лошадь идти шагом. — Агорник, урезонь своего подопечного, пока этого не сделал я. — кинул он взгляд на подоспевшего к нам духовника.

— Спокойно, Касий. Спокойно. — толстый монах заглянул мне в глаза. Его были полны не наигранного беспокойства. — Все будет хорошо. Ты ведь мне веришь? Высший дарует тебе защиту.

— Нет. — я замотал головой из стороны в сторону. — Нужно найти укрытие. Ты ведь знаешь, Алекс. Ты ведь знаешь, что будет.

Алекс Агорник посмотрел на меня виновато, будто бы это из-за него на нас навалились неприятности, а затем перевел взгляд на старшего инквизитора.

— Может быть действительно нам где-нибудь переждать непогоду? — робко спросил он главу отряда. — Учитывая обстоятельства, я бы очень рекомендовал это сделать.

— Тут, относительно недалеко, есть один сгоревший хутор. — подключился к разговору один из оруженосцев. Должно быть, наш проводник через эту местность. — Храмовники… то есть наши спалили его, за то, что местные поклонялись Низшему. Там все дома прогорели, конечно же, но вот дом старосты у них кажется был из камня.

— Вы что сейчас серьезно? — остановил искатель правды гневным взглядом словоизлияния брата-оруженосца. — Нет, вы точно все здесь с ума посходили! — ярился он. — Подумать только, славные воины Высшего испугались дождичка. Мы здесь не на прогулке, мы преследуем мага! Подлого приверженца Низшего! И мы точно не будем давать ему шанса сбежать, делая передышки и прячась от непогоды.

— Что касается вас, — глянул он на меня с духовником. — Ничего страшного не случиться, если намокните разок. Это будет только на пользу — от вас двоих так и разит потом и страхом.

Небольшая роща закончилась, и мы снова выехали на простор. Практически полностью черное небо нависло над нами, как обещание неминуемой кары. Близкий и внезапный раскат грома чуть не выбросил меня из седла. Запрокинув голову, я смотрел в темное небо, и тьма заползла в меня.

Паника. Люди думают, что знают, что это такое, но на деле очень немногие испытывали эту пакость на себе.

Страх испытывали многие, но это другое. Это как будто иная сущность проникает в тебя через поры и борется с тобой за обладание телом. Она скручивает тебе кишки, спирает дыхание, мешает сосредоточиться и думать. Но с ней можно бороться, можно дать ей отпор.

Паника же — это темный колодец, черный омут, что затягивает тебя в себя, растворяя все то, что составляет твою личность. Она стирает воспоминания того, кто ты есть, отбирает разум. Остаются только голые животные инстинкты.

И теперь, глядя в черное небо, я чувствовал, что падаю в этот колодец. Верх и низ поменялись местами, и небеса стали тем омутом, что засасывал меня в трясину. Разум мой затрепетал, как маленький огонек в ночи, задуваемый ветром. Я чувствовал, что ухожу все глубже и глубже во тьму, но ничего не мог с этим поделать. Паника накрыла с головой. Огонек погас.