Охотник за судьями

– Это башка у него деревянная, – встрял паромщик. – Как у всех голландцев.

– Стёйвесант, он стреляный воробей. Может, вы с ним даже познакомитесь.

– С какой стати мне знакомиться с губернатором Новых Нидерландов, если наш путь лежит в Нью-Хейвен?

Ханкс пожал плечами:

– Возможно, в Нью-Хейвене мы узнаем, что ваши цареубийцы сбежали в Новый Амстердам. Английские беглецы часто ищут там спасения. Стёйвесант с радостью их принимает. Таким образом он кажет нам кукиш.

– Зачем же он это делает?

– Как давно, говорите, вы на службе у Короны?

– Я ничего об этом не говорил.

– Но вы должны знать, что отношения между Англией и Голландией весьма далеки от сердечных.

– Что-то слышал.

– Граница между Новой Англией и Новыми Нидерландами почти не обозначена. Стёйвесант вечно на это жалуется. Ему кажется, что у него отхватывают куски земли. Он вечно посылает своих людей прибивать в лесу жестяные таблички: «ЗДЕСЬ НАЧИНАЮТСЯ НОВЫЕ НИДЕРЛАНДЫ. ПОДИТЕ ПРОЧЬ С ЧУЖОЙ ЗЕМЛИ, ПОГАНЫЕ АНГЛИЧАНЕ». Поганые англичане сдирают таблички и продают индейцам, которые переплавляют их в наконечники стрел. И эти стрелы пускают равно в англичан и голландцев. Круговорот, если можно так выразиться.

– А если я все же встречу губернатора Стёйвесанта, как мне к нему обращаться? «Ваше дильдоножество»? Или существует более вежливое обращение?

– Он образованный человек. Учился на священника. Знает латынь и греческий. И древнееврейский. Поскольку его зовут Петер, он подписывается «Петрус». Как в выражении «Tu es Petrus».

– Это что, по-голландски?

– Вряд ли, разве что Иисус на Тайной вечере болтал с апостолами по-голландски. Вы слыхали про Библию, мистер Сен-Мишель?

– Да.

– «Tu es Petrus» по-латыни означает «Ты – Петр» или «Ты – камень». Не припоминаете? «И на сем камне Я создам Церковь Мою». Хотя, конечно, это было сказано не по-латыни. Так что мы зовем губернатора «старина Петрус». Так звали бы его друзья, если бы они у него были. Стёйвесант на самом деле неплохой человек. Даже в каких-то отношениях хороший. Но по характеру он годится скорее в генералиссимусы, чем в губернаторы. А в таком положении много друзей не заведешь.

Паромщик высадил их на пристани, отказавшись взять плату с Ханкса.

От пристани они поехали на рынок. Оттуда Ханкс привел Балти к ухоженному, явно богатому дому, где на дверях стоял вооруженный стражник. Он приветствовал Ханкса, как старого друга. Стоило путникам войти в дом, как Ханкса бросился обнимать мужчина, чей веселый, игривый взгляд и до комичности крупный нос не гармонировали с мрачным пуританским одеянием. То был Джон Уинтроп-младший, губернатор Коннектикутской колонии.

Балти стоял смущенный, ожидая, когда его представят, а радостная встреча друзей все длилась. Наконец Уинтроп заметил Балти:

– А это еще кто такой?

Балти приосанился, готовясь объявить о своей персоне и важном поручении от Его Величества короля Карла.

– Его нужно представить. А мне нужно выпить, – сказал Ханкс.

Уинтроп засмеялся:

– Это меня не удивляет! Идем!

– И еще мистера Сен-Мишеля надо хорошенько отмыть, – добавил Ханкс. – Несчастный случай в результате встречи с кугуаром.

Балти побагровел. Уинтроп сочувственно закивал:

– Поистине устрашающие твари эти кугуары, особенно для новоприбывших. Не беспокойтесь, мы вас отмоем. Марта! Присцилла!

Унижение Балти дошло до предела, когда он понял, что захвачен в плен двумя плотными женщинами в фартуках. Женщины тащили его, как суровые няньки ребенка, стягивая с него шляпу, перчатки и прочие предметы одежды. Дверь за ним захлопнулась. Он узрел нечто дивное: чистую, мягкую постель. О, как она манила!

Строгий женский голос из-за двери приказал ему раздеться и сдать последние детали туалета. Вскоре он услышал, как плещется вода, наливаемая в лохань.

Он отмокал в роскошно горячей мыльной воде. Затем по команде надсмотрщиц вернулся в спальню, где на столике у кровати ожидали бутылка рома и стакан. На постели была аккуратно разложена чистая ночная рубаха. Балти наполнил стакан до краев, осушил, рухнул в постель и провалился в сон, глубокий, как Атлантический океан.

Проснулся он в темноте. Его одежда, выстиранная и высушенная у огня, была разложена на стуле. Все дыры и прорехи аккуратно зачинены. Гостеприимство высшего класса. Какой разительный контраст с позорной неприветливостью бостонского губернатора!

Балти оделся и рискнул выйти из спальни. Дом был пропитан приятными запахами еды. Прожив несколько дней на вяленом мясе и сушеных фруктах, Балти алкал настоящей пищи.

Его нашла одна из надсмотрщиц и пригнала в гостиную. Уинтроп и Ханкс так увлеклись беседой, что не заметили появления Балти. Он стоял и слушал. До него доносились имена. Пелл. Андерхилл. Николс.

Уинтроп заметил его и ухмыльнулся:

– Ecce homo! [24]

Он хлопнул Балти по плечу и подтолкнул, приглашая сесть у камина.

– Добро пожаловать, мистер Балтазар. Присоединяйтесь к нам. Полковник Ханкс мне все рассказал о вас.

Полковник?!

– Ваш приезд – большая честь для Хартфорда. Весьма большая. Не каждый день нас посещают столь высокопоставленные гости. Упитанный телец зарезан. Вас ожидает пир! А пока что могу ли я предложить вам стакан мадеры?

24

Се человек! (лат.). Ин. 19: 5.

– Ну…

– Превосходно!

Балти пытался удержать хотя бы видимость контроля над положением, но бьющее через край гостеприимство Уинтропа оказалось сильнее. Мадера скользнула по пищеводу, как теплый шелк, под конец слегка ударив в голову. Во второй раз сегодня в этом доме Балти ощутил себя счастливым пленником, которого целая река отделяет от рева кугуаров и призраков несчастных влюбленных.

– А теперь, сэр, прежде чем мы перейдем к делу, скажите мне, как поживает мой кузен? – осведомился Уинтроп. – Сэр Джордж. Лорд Даунинг. Полковник сказал, что это именно он вас сюда направил.

– А. Да. Он поживает… хорошо. Весьма хорошо. Он просил засвидетельствовать вам его почтение. Превосходный человек этот сэр Джордж. Лорд Даунинг.

– Ну так далеко я бы не стал заходить, – сказал Уинтроп. Они с Ханксом покатились со смеху. – Но я рад, что он в добром здравии. Он, вероятно, о вас весьма высокого мнения, раз доверил вам такое важное дело.

– Ну, я… Да, наверно. Это ведь серьезное дело. Цареубийство.

Уинтроп словно ждал еще чего-то, и Балти добавил:

– Покойный король Карл, упокой Господь его душу, возможно, не был идеальным правителем. Но все же…