Охотник

– Разве не ты обратил внимание athair на то, что мы отстаем от графика строительства завода и что в таком случае он никогда не пройдет санитарную инспекцию и проверку безопасности?

Улыбка Силли начала угасать. Я понимал, что вывожу из себя не только его. Отец терпеть не мог, когда его критиковали. Особенно я.

– В этом заключается его работа, – прогремел отец, сидя за своим столом. – К чему ты клонишь, ceann beag?

Я пожал плечами.

– Ни к чему. Просто свожу факты воедино.

– Твоя задача – фиксировать их, а не лепить из них сюжеты, – напомнил мне отец. – Значит, решено. Поедешь с нами. Теперь можешь идти.

Я отдал ему честь и вышел. Но, вместо того чтобы вернуться за свой стол, я неспешно прошел в кабинет Силли, чтобы проверить устройства, с помощью которых вел запись, и обнаружил, что все они на месте. После первой встречи с Ноксом я заезжал к нему еще дважды и сумел установить жучок на телефон Силли (он пользовался одноразовыми телефонами, но даже самые хитрые ублюдки порой допускали ошибки). Я раздобыл номера двух надежных частных детективов, но знал, что подобная затея может выйти мне боком, если не буду осторожен.

Мои вечера проходили по одному сценарию:

Вернуться домой.

Трахнуть Сейлор.

Затем мы ужинали едой навынос (Сейлор была моей единственной опорой, всегда была рядом, готовая выслушать без осуждения и не навязывая мне свое мнение), а потом слушали записи разговоров Силли, когда я заканчивал с учебной хренью. Иногда Сейлор помогала мне. Мы садились вместе на диван, я делал ей массаж ног, оба вставляли в уши по наушнику и слушали разные куски записей Силли. Когда кому-то из нас казалось, что он что-то нашел, то давали послушать друг другу. Однако пока Силли был слишком осторожен для своего же блага.

После этого мы наконец шли в постель, и я трахал ее снова. Иногда она трахала меня. Сейлор была пылкой штучкой.

Мы не говорили о том, что между нами было.

Или чего не было.

Мы просто существовали: бабочка и мужчина, который ценил красоту.

Сосуществовали в эпицентре шторма, в который оказались брошены.

Найт:

Здорова, засранец. Что делаешь в следующие выходные?

Хантер:

Яйца чешу. Делаю куклу-вуду своего отца. Все в таком роде. Что это за вопрос такой?

Найт:

Вопрос, на который я хочу получить серьезный ответ, мелкий ты жополиз.

Хантер:

К сожалению, никаких жоп. Учиться, наверно. Поужинаю у родаков. А ты?

Найт:

Еду в Бостон с моей крошкой по случаю ее контракта на книгу. Приедем повидаться с тобой.

Хантер:

Так ты теперь трахаешь писательницу? Это пик интеллектуальности, которого ты способен достичь. Надеюсь, ты это понимаешь.

Найт:

Я сказал повидаться? Я имел в виду, что мы остановимся у тебя. А еще: Ха. Ха.

Хантер:

Скупой ублюдок.

Найт:

Это значит «да»?

Хантер:

Это не «нет».

Найт:

Твоя занудная соседка не будет против?

Я не рассказывал ни Найту, ни Вону о том, что мы с Сейлор спим – не то чтобы меня это смущало или что-то в этом роде. Но я знал, что она была скрытной. Не рассказывала о нас своим подругам, и мне казалось, что так я предам ее доверие. Особенно если в какой-то момент об этом узнает мой отец и начнет пахнуть жареным. Чем тщательнее мы это скрываем, тем лучше. Я не стану лишаться наследства ради киски, какой бы сладкой и узкой она ни была, а Сейлор привлекала желанное внимание прессы и достигала целей в продвижении.

Недавно у нее взяли интервью в местном утреннем шоу, опубликовали о ней статью в двух молодежных журналах, а Кристал, ее агент, сказала, что в прошлом месяце ее имя гуглили чаще, чем имя некой сестры Кардашьян, которая, по слухам, перекроила все лицо и некоторые другие части тела. Хранить связь с Сейлор в секрете – значит гарантировать, что между нами нечто иное, как затяжная интрижка, ограниченная во времени. Она не моя девушка. Но мы жили под одной крышей и с удовольствием ласкали интимные места друг друга.

В общем, совершенно незачем рассказывать Найту о Сейлор, как и о прочих связях, которые были у меня за последние годы.

Хантер:

Да мне плевать, что она там думает.

Найт:

Жестко, как всегда.

Хантер:

Увидимся на следующей неделе.

Найт:

До скорого.

Следующим утром мне привезли новую огромную кровать. Я заказал ее для Найта и его невесты Луны. Доплатил за срочную доставку, чтобы этим маленьким засранцам было где спать. У меня не было возможности поговорить об этом с Сейлор, потому что прошлым вечером, едва она вернулась домой, я был слишком занят, развращая ее, чтобы вставить хоть фразу.

Доставка застала ее врасплох, когда мы пили кофе воскресным утром, как двое взрослых или вроде того. Лифт издал сигнал, и из него вышли грузчики, неся в руках коробки с деталями и напечатанным на них огромным изображением кровати.

Сейлор вскинула бровь, глядя на меня поверх кружки кофе и изображая сдержанное любопытство, но я знал, что она злится. Ее зеленые глаза становились на тон темнее, когда она была недовольна.

– Не припомню, чтобы я выгоняла тебя из своей кровати. У нас есть еще немного времени до окончания нашей сделки.

Я улыбнулся и чмокнул ее в макушку.

– Я не собираюсь ни секунды спать в новой кровати. Мой друг Найт и его девушка-тире-невеста-тире-вертихвостка Луна хотят остаться у нас на следующих выходных. У нее тут вроде как встреча с литературным агентом. Не против?

– Конечно. – Сейлор пожала плечами с серьезным видом.

Напряжение покинуло ее. Я понимал, что ей будет нелегко, когда я ее выставлю. Честно говоря, я тоже буду по ней скучать (и по ее киске, и по губам).

– Но ты не будешь спать в моей кровати, пока они здесь. О нас никто не должен знать, – предупредила она.

Я кивнул, радуясь тому, что у нее в голове все по-прежнему было на своих местах. У некоторых девчонок начинала ехать крыша, когда дело касалось миллионера с большим достоинством. Только не у Сейлор Бреннан.

– Посплю на диване, пока они тут.

Она отвернулась, сполоснула и убрала кружку. Я подошел к ней сзади и, прижав к столу, стал массировать плечи. Правое все еще немного болело, но Сейлор сказала, что делала большие успехи на стрельбище. На мой взгляд, у нее были очень хорошие шансы попасть на Олимпиаду. Это должно смягчить удар и отвлечь ее, когда между нами все закончится. Мне не терпелось утонуть в разнообразии кисок и болеть за Сейлор, когда она обставит всех на Олимпийских играх. Я даже подниму бокал (или штук шесть) за нее, когда она получит медаль.