Охотники за человеческими органами

Зловещая улыбка вновь заиграла на губах Клингера.

— Ну-ну, Транг. Сильный, как фейерверк? Как динамит? Сильный — как что?

— Сильный, как бомба.

— Сколько ты видел взрывов бомб?

— Ни одного.

— Так откуда же тебе знать, как звучит взрыв большой бомбы?

— Я… Я просто прикинул… Судя по тому, что видел по телевизору и в кино.

— Ты еще что-нибудь прикинул, Транг? — Улыбка исчезла, губы снова стали похожи на бритвенный шрам.

— Нет.

— Никогда ничего не прикидывай, Транг. Теперь давай вернемся к тем мужчинам…

В конце концов Клингер сделал передышку. Рост был как у Мортона. Но остальное не совсем сходилось. А второй мог вообще быть кем угодно. И все же он приехал сюда не затем, чтобы остаться с носом. Что-то здесь было. Надо только набраться терпения.

Но Транг больше ничего не мог добавить. Может, начнет сейчас выдумывать? Ладно, хватит его запугивать.

— Извините, Клингер. Я больше ничего не могу вспомнить.

Клингер тоже слишком выдохся, чтобы возражать. Но что-то тут было. Определенно было.

Прошел час. Те же вопросы. Но чем больше Клингер задавал их, тем менее уверенным становился Транг. Главное, держаться старого испытанного приема Штази, и он достанет его. Рано или поздно.

— Почему вы так заинтересовались этими людьми? — пробормотал Транг в очередной паузе.

— Интересы Организации, выходящие за рамки твоего дела, тебя не касаются! Высокий мужчина — опиши его походку. Любые штрихи, вроде наклона головы на одну сторону или размахивания руками.

Когда Транг снова попытался вспомнить того, кого видел лишь мельком из толпы на Дюпон Серкл, он почувствовал, как пот собирается в складках тела. Хуже всего при этом было знать, что бутылочка лучшего перуанского порошка находится всего в нескольких дюймах от него, в ящике стола.

— Пожалуйста, Клингер, я больше ничего не могу вспомнить. И я же отправил полный отчет.

Клингер нарочито медленно вытащил фотокопию записки, которую Транг отправил факсом на остров.

— Ты ничего не упустил, Транг? — Он аккуратно добавил в свой тон угрозы.

— Нет, конечно. Ради Бога, Клингер! — Но в голосе Транга уже не было негодования.

Клингер пристально посмотрел на него, а потом начал читать. Помимо словесной артподготовки существуют и другие способы развязать язык.

Пот добрался уже до копчика Транга, когда Клингер наконец поднял глаза. Вопросы обрели новую хореографию: Клингер метался по комнате, словно одержимый — он был то тут, то там, вообще везде.

— Есть еще что-нибудь, что ты должен сказать мне, Транг? — крик от плевательницы.

— Что-нибудь еще? Нет. Я сказал все.

— Ты абсолютно уверен? — шепот из-за кофейного столика.

— Да, конечно.

— Как же ты можешь быть так уверен? Я еще не спросил тебя обо всем, о чем хотел? — вопль от окна.

— Тогда спросите.

— Не диктуй, что мне делать, Транг. Никогда не делай этого, — приближаясь к столу.

Клингер перегнулся через стол — водянистые голубые глаза, безжалостная улыбка — так ненатурально расслабившись, с таким неестественно-искренним участием, что Трангу впервые стало по-настоящему страшно. Он знает про папку. Должен знать. Вот почему он здесь. Слова с грохотом бились у Транга в голове. А если он знает про это, значит, он знает все.

Когда полиция наконец пустила его в здание, он обнаружил, что папка пропала. Все остальное находилось точно в таком же положении, как он оставил, спешно покидая кабинет: компьютерные диски лежали на письменном столе, а дверца стеллажа заперта. Только папка исчезла. Он перевел ее содержание на дискету, корректорской жидкостью замазал данные и сунул папку обратно в стеллаж, собираясь уничтожить ее позже. На дискете он создал свой собственный пароль для доступа: вес штанги, которую он успешно поднял на Олимпийских играх перед тем как сошел с круга. Всеми этими действиями он нарушил правило Организации: ни один служащий не имеет права использовать информацию в своих личных целях. И Клингер знает об этом!

Он здесь, потому что каким-то образом разнюхал об очень личной и тайной причине, по которой Транг все это делал. Каждое имя на тех бланках принадлежало тому, кому успешно пересадили какой-либо орган. Он собирался шантажировать их, чтобы оплачивать свою все более дорогостоящую потребность в наркотиках. Его огромная зарплата больше не покрывала этих расходов; теперь ему требовалось 5.000 долларов в неделю. Каждую неделю. И нынешнюю, и следующую, и все те, которые он только мог себе представить в будущем.

Из будущего он резко перенесся в настоящее.

— Почему ты потеешь, Транг?

— Летняя простуда. — Транг напрягся, и его кресло издало скрипучий протест против такой идиотской лжи.

Клингер снова стал мерить шагами комнату, но теперь его глаза ни на секунду не отрывались от напряженной, сердито нахохлившейся фигуры за письменным столом. Нервозность Транга вызвана чем-то большим, чем потребность в дозе. Что-то произошло здесь раньше. Клингер остановился перед ним.

— Покажи мне в точности, что ты делал перед тем, как сообщили об угрозе взрыва.

Он увидел, как страх мелькнул в глазах Транга и пропал — так быстро, что менее искушенный человек наверняка ничего бы не заметил. Транг или совершил какой-то дурацкий поступок, или он что-то скрывает. Клингер взглянул на закрытый стеллаж.

— Он был открыт?

Транг кивнул.

— Я работал с документами.

— Покажи их мне.

Кресло Транга снова скрипнуло.

— Это действительно необходимо? Через несколько минут у меня занятия по сбрасыванию веса. — Поразительно легко пришла очередная ложь.

— Транг, покажи мне!

Транг перегнулся к стеллажу, вынул папки и положил их на стол. Клингер порылся в них. Накладные и платежные поручения, подтверждения заказов на оборудование. Он взглянул на экран монитора.

— Ты пользовался компьютером перед объявлением о бомбе?

Снова тень промелькнула в глазах Транга и исчезла.

— Нет.

Клингер улыбнулся: Транг лгал.

— Дискеты. Покажи мне их.

Транг протестующе взмахнул руками.

— Нет, пожалуйста! Они совершенно секретны…