Охотники за человеческими органами

Пока Моника карабкалась наверх, все остальные исчезли с поверхности. Когда до выступа оставалось несколько ярдов, земля снова дрогнула. Грязь поднималась уже быстрее, но и скала стала ближе. Она чувствовала, что до нее уже рукой подать, но видеть больше ничего не могла — фонтан грязи залил глаза. Она вытянула руки вперед. Грязь подошла к подмышкам, сжигая кожу. Она слабо махнула руками в ту сторону, где в последний раз видела выступ, пытаясь стряхнуть с лица грязь. До нее донесся чмокающий звук — это выступ в конце концов высвободился из земли, сковывавшей его многие века. Потом она услыхала кошмарный звук, с которым скала начала двигаться, набирая скорость. В слепом ужасе она страшно закричала, и продолжала кричать, когда выступ сшиб ее и покатился вниз по склону, собирая грязь и тела в свои каменные объятия. Позади растекался поток грязи, в котором, как в толстом слое клея, торчали руки и ноги, а еще отрубленная голова Уэста со все еще нахлобученной бейсбольной кепкой.

Это было первое, что увидел Фридрих, когда добрался сюда. Он упал на колени, уже не способный ничего соображать, зажмурил глаза, и в ушах у него отдавался лишь громкий звук его собственного прерывистого дыхания. Он заставил себя взглянуть еще раз. Отрубленная голова и чьи-то конечности были все там же. Когда реальность происходящего постепенно дошла до него, панический ужас, с которым он ухитрялся справляться, пока карабкался сюда, охватил его и вытеснил все остальное. Он встал, не отрывая глаз от от останков тех, кого совсем недавно видел живыми, и из горла его вырвался вопль такой силы, что он едва не потерял равновесие. Пытаясь удержаться на ногах, он взмахнул руками. Рация выскользнула из руки и исчезла под темной, продолжающей пузыриться и кипеть битумной поверхностью.

Фридрих принялся карабкаться обратно по тому же пути, который привел его сюда, не обращая внимания на ссадины и синяки, остававшиеся от каждого нового падения. Ему было плевать на все, лишь бы убраться подальше от этого кладбища. Он одолел короткое расстояние, когда услышал новый грохот и в страхе взглянул на вершину. Там ничего не было видно, но грохот не смолкал. Тогда он начал яростно размахивать руками, поняв, что это шум мотора. Лишь секунду спустя он сообразил, что это не успокаивающий стрекот вертолета, а гораздо более мощный звук реактивного двигателя. И звук этот постепенно стихал.

С кресла второго пилота «Лиры» Мортон наблюдал, как гора Масая исчезает за хвостовым крылом. Даже солнце, освещавшее верхушку, не пригасило зловещего красного мерцания, поднимавшегося из глубины кратера. Когда самолет пересек береговую линию озера Никарагуа, они полетели низко над водой. На другой стороне появились внешние острова Солентинэймского архипелага.

В кабине Дэнни оторвался от копии карты, сделанной священником, и сообщил:

— Судя по ней, мы должны сейчас приближаться к zona militaire.

Мортон ответил, что видит оградительные буйки на поверхности озера, а потом пилот объявил, что поймал остров радаром. Дэнни и Гейтс встали и подошли к двери кабины. Теперь они уже могли разглядеть остров, к которому стремительно приближался самолет.

— Неплохо выглядит это чертово местечко, — буркнул Гейтс.

Они уже были достаточно близко, чтобы разглядеть густые темно-зеленые заросли, поднимавшиеся прямо из воды. На севере над джунглями вздымались горы. Позади виднелись вулканические пики Коста-Рики. Тилинг говорил, что в ясное утро можно насчитать до двадцати вершин, а после плотного ленча цифра частенько доходит и до двадцати пяти. Тогда они улыбались значительно дольше, чем заслуживала его шутка.

— Карта утверждает, что длиной этот остров миль в пять, а шириной — в две, — сказал Дэнни. — Сверху похоже, что примерно так оно и есть.

Большую часть времени в офисе Тилинга они занимались изучением информации об острове, поступившей с приездом министра никарагуанского правительства. Хотя голосок его вполне соответствовал тщедушному телу, он обладал памятью прирожденного партизана, который когда-то вел свою собственную войну с этого острова против контрас, управляемых «ла ЦРУ». Гейтс лишь едва заметно отреагировал на упоминание родной фирмы. Министр, закончив, отбыл со своей неизменной сдержанной улыбкой.

— Вон она — взлетная полоса, — сказал пилот. — Выглядит ухоженной.

Полоса тянулась почти от самой воды и уходила в джунгли. С обеих сторон растительность была вырублена лишь настолько, насколько этого требовала безопасность взлетов и посадок. С воздуха обнаружить полосу было нелегко.

Слева от взлетной полосы перед кучкой строений стояли два вертолета.

— Жилье персонала, — сказал Мортон и ткнул пальцем в другую сторону. — Клиника вон там, примерно в миле отсюда. А прямо за ней финский коттедж.

Он встал с кресла.

Дэнни и Гейтс уже влезали в свои белые халаты; на спине каждого стоял жирный красный штамп «Геологическое общество США». В кабине Мортон взял рюкзак и пробрался мимо ящиков, помеченных как оборудование для сейсмических наблюдений, в туалет, расположенный в хвосте самолета.

В рюкзаке лежала пара летающих камер Дэнни со звуковыми сканерами. Обе были подключены к видоискателю на батарейках, тоже помещавшемуся в рюкзаке. В видоискатель была встроена миниатюрная спутниковая тарелка, способная передавать звук и изображение на приемник в кабине «Лиры», а оттуда — на «Конкорд». С «Конкорда» диспетчер мог передать их всем, кому потребуется.

В одном отдельном кармане рюкзака находился девятимиллиметровый автомат «Хеклер-и-Кок» и магазины к нему, а в другом — небольшая, но мощная полевая рация.

Пилот объявил по внутренней селекторной связи, что они садятся, и секунду спустя «Лира» опустилась на взлетную полосу. Через маленький иллюминатор в туалете джунгли казались такими близкими, словно до веток можно было дотянуться рукой. Пилот сосредоточился, решая, когда нужно включить реверс. Мортон ухватился за ручку слива воды, чтобы добиться эффекта, совершенно не входившего в намерения создателей самолета, но предусмотренного техниками службы Хаммер для того, что входило сейчас в его задачу: возможность покинуть самолет незамеченным. Он повернул ручку против часовой стрелки, и панель за унитазом распахнулась, открыв проем в боку самолета. Внизу пробегала взлетная полоса.

«Лира» подкатила к дальнему концу полосы и начала разворачиваться. Джунгли здесь были не более чем в двадцати футах. Мортон схватил рюкзак и прыгнул. Он ударился о взлетную полосу с такой силой, что перехватило дыхание, но быстро покатился дальше и достиг спасительной тени листвы, прежде чем самолет завершил разворот. Панель, управляемая автоматическим таймером в сливной ручке, уже закрылась.

Присев на корточки, Мортон раскрыл рюкзак и вытащил видоискатель — три квадратных дюйма — и одну из камер-птичек. Он включил и запустил попугайчика, заставив слететь на край взлетной полосы, чтобы появилась ясная картинка катящейся «Лиры». На экранчике крошечная фигурка вынырнула из одного из строений. Человек знаками показывал, где должна припарковаться «Лира». Мортон отрегулировал сканер, птичка перелетела через взлетную полосу и уселась на дереве. Из строения выскочил человек в бейсбольной кепке и свободной спортивной рубашке. Мортон наблюдал за изображением на экранчике, которое передавалось в кабину самолета.

На борту «Лиры» Дэнни окликнул пилота:

— Как прием?

— Десять-десять. Диспетчер докладывает то же самое. Нас уже ждет комитет по встрече. Он не кажется слишком дружелюбным.

Пока глохли двигатели «Лиры», пилот наблюдал за человеком, который медленно обходил и осматривал самолет. Когда тот подошел к дверце кабины, Дэнни и Гейтс уже стояли на трапе.

— Привет, — радостно произнес Дэнни. — Я — Ронни Хайд из Геологического общества Соединенных Штатов. — Он кивнул на Гейтса. — А это Боб Мэтьюз. Мы из команды, проводящей сейсмические наблюдения по всей стране для правительства. А вы?..