Охотники за Костями

Дверь распахнулась. Все поглядели на медленно входящего Л'орика.

— Это кто, во имя Худа? — сказала Хейриз.

Баратол снял шлем. — Это Верховный Маг Л'орик, беглец из числа мятежников Откровения.

Хейриз кашлянула. — Ну, как раз туда прибежал, где нужен! Привет тебе, Лорик! Наложи себе тарелку углей и налей кружку пепла. Закуси с нами. Эй, Фенар, кончай пялиться! Отыщи Чаура и Урдана — там конские туши, их надо разделать — не хочу, чтобы первыми до мяса добрались волки!

Баратол следил за Л'ориком, прошедшим к склонившейся над столом Нуллис. Она вытаскивала тряпки, совала новые — кровь не прекращала течь. Неудивительно, что у молодого человека слабеет сердце.

— Отойди в сторону, — сказал Л'орик. — Я не владею Высшим Деналом, но по крайней мере очищу и закрою рану, устранив риск заражения.

— Он потерял слишком много крови, — прошипела Нуллис.

— Может быть. Но дадим сердцу шанс.

Нуллис отодвинулась. — Как прикажешь, — фыркнула она. — Я больше ничего не могу сделать.

Баратол прошел за стойку, резким движением сорвал и швырнул на пол одну из дверок шкафа. За ней было три пыльных кувшина. Взяв один, он поставил его на стойку, тщательно вытер ближайшую кружку и, откупорив сосуд, налил кружку доверху.

Все следили за ним — кроме Лорика, стоявшего около юноши и возлагавшего ему руки на грудь. Хейриз спросила почтительным тоном: — Откуда они, кузнец?

— Запасы старого Кулата. Не думаю, что он вернется за ними.

— И чем пахнет?

— Фаларийский ром.

— Да благословятся боги небес и земли!

Все присутствовавшие жители деревни ринулись к бару. Нуллис с рычанием оттолкнула Филиада: — Не ты… слишком молод…

— Молод? Старуха, мне двадцать шесть!

— Ты меня слышал! Двадцать шесть? Молокосос! Не тебе пробовать фаларийский ром!

Баратол вздохнул: — Не жадничай, Нуллис. Там еще два кувшина. — Он подобрал свою кружку и отошел от толпы. Филиад и Джелим забились в угол, отпихивая друг дружку.

От раны на животе юноши остались лишь красный рубец и капли засыхающей крови. Лорик стоял рядом, сложив руки на груди. Услышав приближение Баратола, он открыл глаза и отошел на шаг. — Сердце крепкое. Увидим… Где другая?

— Там. Рана в плечо. Рану зашили, но я гарантирую — заражение крови неминуемо. Оно убьет ее, если ты не поможешь.

Лорик кивнул. — Ее имя Сциллара. Юношу не знаю. — Он хмурился. — Геборик Руки Духа… — он потер лицо, — Я было подумал… — и оглянулся на Баратола. — Когда Трич избрал его Дестриантом, было так много… силы. Т'лан Имассы? Пятеро увечных Т'лан Имассов?

Баратол пожал плечами. — Я не видел самой засады. Имассы появились месяцы назад, казалось, они затем ушли. Ведь тут нет ничего, что могло бы их интересовать. Даже я…

— Слуги Увечного Бога. Несвязанные из Высокого Дома Цепей. — Он направился к женщине, названной Сцилларой. — Боги поистине вступили в войну…

Баратол смотрел вслед. Он выпил полкружки рома и снова встал рядом с магом. — Боги, сказал ты.

— Лихорадка уже шепчет в ней. Так не годится. — Сомкнув глаза, он начал что-то бормотать. Вскоре отступил и поглядел в глаза Баратолу: — Вот что грядет. Пролита кровь смертных. Невинные жизни… разрушены. Даже здесь, в гнилой деревушке, тебе не укрыться от вихря событий — они найдут тебя, найдут всех нас.

Баратол допил ром. — Ты продолжишь поиск девочки?

— И один отобью у Несвязанных? Нет. Если бы я и знал, где искать — это невозможно. Гамбит Королевы Снов провалился — и она наверняка уже знает. — Он глубоко, прерывисто вздохнул; Баратол только сейчас понял, как утомлен этот человек. — Нет, — сказал он снова, и лицо стало несчастным. — Я потерял хранителя… но… — он качал головой, — но боли нет — с разделением приходит боль… не понимаю…

— Верховный Маг, здесь есть свободные комнаты. Отдохни. Я пришлю Хейриз с едой, а Филиад уведет коня в стойло. Погоди здесь до моего возвращения.

Кузнец поговорил с Хейриз и покинул гостиницу, возвращаясь на западную дорогу. Он увидел, как Чаур, Фенар и Урдан снимают упряжь с павших лошадей. — Чаур! Отойди от этой — нет, не сюда. Стань там, не шевелись. Так. Не двигайся.

Лошадь девочки. Он подошел и внимательно осмотрел место, ища следы.

Чаур (этот большой мужчина имел разум ребенка) тревожно мялся. А ведь до сих пор вид крови не пугал его.

Не обращая внимания, Баратол читал знаки царапин, борозд и сдвинутых камней, и наконец нашел отпечаток детской ноги, всего один и порядком смазанный у пятки. Рядом были следы побольше: кости и местами полосы кожи.

Итак. Она спрыгнула с раненой лошади, но едва нога коснулась земли, Т'лан Имассы схватили ее и подняли. Конечно, она отбивалась — но против такой нечеловеческой, неумолимой силы была совершенно беспомощна.

А потом Т'лан Имассы пропали. Превратились в прах. Как-то взяв с собой и ее. Он не думал, что такое возможно. Однако… никаких следов, ведущих от побоища.

Разочарованный Баратол пошел к гостинице. Сзади раздался скулящий звук. Он обернулся: — Все хорошо, Чаур. Можешь заняться тем, чем хочешь.

Ответом послужила ослепительная улыбка.

* * *

Войдя, Баратол сразу понял: что — то изменилось. Деревенские прижались к стенке за баром. Л'орик стоял в середине комнаты лицом к вставшему в двери кузнецу. Верховный Маг обнажил меч, и лезвие его сверкало белизной.

Л'орик заговорил, не сводя глаз с Баратола: — Я тут услышал одно имя.

Кузнец пожал плечами.

Бледное лицо исказилось. — Полагаю, ром развязал им языки. Или они забыли твой приказ держать в тайне такие детали.

— Я не отдаю приказов, — сказал Баратол. — Эти люди ничего не знают о внешнем мире, а знать хотят еще меньше. Что до рома… — Он скользнул взглядом по толпе. — Нуллис, осталось пойло?

Та молча кивнула.

— Тогда поставь на стойку, если не против. Вон там, около секиры.

— Я не такой глупец, чтобы подпустить тебя к оружию, — сказал Л'орик, поднимая меч.

— Все зависит от того, желаешь ли ты драться со мной, — ответил кузнец.

— Я помню сотни имен тех, кто не колебался бы на моем месте.

Брови Баратола поднялись. — Сотни имен? И сколько имен принадлежат живым людям?

Губы Л'орика плотно сомкнулись.

— Ты полагаешь, — продолжал Баратол, — что я тогда просто вышел из Арена? Верховный Маг, я не один выжил в резне. Они шли за мной. Долгий путь из Арена в Карашимеш оказался одной чертовой битвой. Последнего я оставил умирать в придорожной канаве. Ты можешь знать мое имя, ты можешь думать, что знаешь мое преступление… но тебя там не было. Те, что там были — мертвы. Ты серьезно желаешь бросить мне перчатку?