Охотники за удачей

— Что здесь происходит? — прорычал здоровый детина в черном костюме.

— Отпусти его, Джо, — проговорил Вайтел за спиной у вышибалы.

— А, это ты, — сказал он и отодвинулся от меня.

Я взглянул на Амоса. Дженни опустилась рядом с ним на колени, распуская узел галстука.

— Он отключился? — спросил я.

— Думаю, дело не только в этом. Похоже, у него жар, — ответила она. — Нужно отвезти его домой.

— Ладно. — Я вынул деньги и бросил сто долларов на стойку. — Это за мой столик.

Рыжая женщина смотрела на меня. Тушь текла по ее лицу вместе со слезами. Я вынул еще одну сотню и вложил ей в руку.

— Пойди утешься.

Подняв Амоса на руки, я поразился, до чего он легкий. Вайтел взял наши пальто и вышел за мной на улицу.

— Он живет в паре кварталов отсюда, — сказал он, пока я устраивал Амоса в машине.

Это оказалось грязно-серое здание. Две бездомные кошки стояли над открытыми мусорными баками, устремив на нас злобные желтые глаза. В таком месте болеть нельзя.

Шофер собрался было выйти и открыть заднюю дверь, но я остановил его.

— Обратно в отель.

Я обернулся и взглянул на Амоса. Я не стал относиться к нему иначе только потому, что он болен. Но меня не оставляло чувство, что, случись все иначе, на его месте мог бы оказаться мой отец.

9

Врач вышел из комнаты, качая головой. Дженни шла следом за ним.

— Утром он проснется в полном порядке. Кто-то угостил его приличной дозой амитала натрия.

— Чего?

— От него отключаются, — пояснила Дженни.

Я улыбнулся: моя догадка подтвердилась. Вайтел не оставил места для случайностей. Мне нужен был Амос, и Вайтел позаботился о том, чтобы я его получил.

— Здоровье у него подорвано, — добавил врач. — Слишком много виски и слишком мало пищи. Есть небольшой жар, но при должном уходе он быстро поправится.

— Спасибо, доктор, — сказал я, вставая.

— Всегда к вашим услугам, мистер Корд. Утром я еще раз его навещу. Да, мисс Дентон, вот таблетки. Давайте ему по одной каждый час.

Врач ушел. Я взглянул на Дженни.

— Подожди-ка. Тебе вовсе не обязательно дежурить у постели этого пьянчуги целую ночь!

— Ничего, — ответила она. — Мне не в первый раз сидеть с пациентом.

— С пациентом?

— Да. Разве я не говорила тебе, что я — медсестра?

Я покачал головой.

— Кончила колледж Святой Марии в Сан-Франциско, — сказала она. — В тридцать пятом году. Год я проработала медсестрой, потом уволилась.

— Почему?

— Устала, — ответила она, отводя глаза.

Я не стал допытываться. Это ее личное дело. Подходя к бару, я предложил:

— Выпьешь?

— Нет, спасибо. Послушай, нет смысла не спать нам обоим. Почему бы тебе не отдохнуть?

Я вопросительно посмотрел на нее.

— Со мной все будет в порядке. Высплюсь утром. — Она подошла ко мне и поцеловала в щеку. — Спокойной ночи, Джонас. И спасибо. По-моему, ты очень хороший человек.

Я засмеялся.

— Неужели ты думала, что я позволю тебе разгуливать по Чикаго в легком пальтишке?

— И за шубу тоже спасибо. Но дело не только в ней, — быстро сказала она. — Я же слышала, что он говорил тебе. Но ты все-таки привез его сюда.

— Что мне оставалось делать? Не оставить же там.

— Конечно, нет. А теперь иди спать.

Я повернулся и пошел в спальню. Ночь выдалась странная. Амос и мой отец гонялись за мной по комнате. Оба кричали, пытаясь заставить меня сделать что-то. Но я не мог понять ни слова: оба они несли тарабарщину. Потом в комнату вошла Дженни, а может быть, Рина, одетая в белый халат, и те двое стали гоняться за ней. Я пытался остановить их, и в конце концов мне удалось вытащить ее из комнаты и закрыть дверь. Когда я обернулся, чтобы заключить ее в свои объятия, передо мной оказалась рыдающая Моника. Потом кто-то прижал меня к стене, и я узнал вышибалу из «Ла Пари». Он стал светить мне в лицо ярким фонарем, и этот свет становился все ярче.

Я открыл глаза и протер их. В окно били солнечные лучи. На часах было восемь утра.

* * *

Дженни сидела за столиком. Перед ней стояли кофейник и тосты.

— Доброе утро. Выпьешь кофе?

Кивнув, я подошел к двери Амоса и заглянул туда. Он лежал на спине и спал сном младенца. Закрыв дверь, я сел на диван рядом с Дженни.

— Ты, наверное, устала, — сказал я, подвигая к себе кофейную чашку.

— Немного, — ответила она. — Но спустя какое-то время усталость перестаешь чувствовать. Он говорил во сне, и кое-что относилось к тебе.

— Да? Ничего хорошего, я полагаю?

— Он винит себя в том, что твой брак распался.

— Тут мы виноваты все понемногу, — сказал я. — Он виноват не больше, чем я или она.

— И Рина Марлоу?

— И, уж конечно, не Рина, — быстро ответил я, доставая сигарету. — Просто мы с Моникой были слишком молоды. Нам вообще не следовало жениться.

Дженни зевнула.

— Теперь тебе не помешает отдохнуть, — сказал я.

— Я хотела дождаться врача.

— Иди поспи. Я разбужу тебя, когда он придет.

— Ладно.

Уходя, она захватила шубу.

— Она тебе не понадобится, — сказал я. — Я согрел для тебя постель.

Когда Дженни закрыла за собой дверь, я налил себе еще кофе и взялся за телефон. Внезапно мне страшно захотелось есть. Я приказал принести двойную порцию яичницы с ветчиной и еще кофе.

Амос встал, когда я завтракал. Он завернулся в простыню, словно в тогу. Прошаркав к столу, он взглянул на меня.

— Кто спер мои шмотки?

При дневном свете он выглядел чуть лучше, чем накануне.

— Я их выбросил, — ответил я. — Садись, поешь.

Он остался стоять. Оглядевшись, он спросил:

— А где девушка?

— Спит, — ответил я. — Она всю ночь возилась с тобой.

Он обдумал мои слова.

— Я вырубился?

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Я не ответил.

— Так я и думал, — кивнул он и застонал. Прижав руку ко лбу, он чуть не потерял простыню. — Мне что-то подсыпали!

— Поешь чего-нибудь. В еде есть витамины.

— Мне надо выпить, — заявил он.