Охотники за удачей

— Нет, пожалуйста, не надо! Это нехорошо.

Он заставил ее поднять голову.

— Я люблю тебя, Дженни. Я люблю тебя.

Она смотрела, как его лицо становится все ближе — и вот уже его губы прижались к ее губам. Она закрыла глаза, чувствуя, как огонь охватил все ее существо.

Она резко отстранилась и попятилась. Он поставил ногу, не дав ей закрыть дверь.

— Ты любишь меня, — сказал он. — Скажи это!

— Нет, — прошептала она, глядя на него широко раскрытыми глазами.

Он снова шагнул к ней, и его сильные пальцы впились ей в плечи.

— Скажи это! — приказал он.

Она снова почувствовала слабость и не смогла отвести взгляд.

— Я люблю тебя, — сказала она.

Он поцеловал ее, и его пальцы скользнули под халатик, умело расстегнув застежку лифчика. Ее охватила сладкая дрожь.

— Пожалуйста, не надо, — прошептала она. — Это нехорошо.

Он поднял ее на руки и отнес на кровать. Осторожно положив ее, он склонился над ней и прошептал:

— Когда мужчина и женщина любят друг друга, все, что они делают у себя дома, не может быть нехорошо. А здесь наш дом.

* * *

Том посмотрел на часы. Одиннадцатый час. Он сложил газету.

— Похоже, сегодня она не приедет, так что я ложусь, а то на работу опоздаю.

— Поменьше бы слушал своих коммунистов, а то работу потеряешь.

— Наоборот, это благодаря им я получил место.

Эллен горько усмехнулась:

— Ну и семья у меня! Муж коммунист, а дочери домой зайти некогда.

— Может, она занята, — неуверенно ответил Том. — Ты же знаешь, у нее важная работа.

— Да, и все-таки она должна бы хоть изредка заходить домой. Держу пари, что она не ходила к мессе с тех пор, как окончила учебу.

— Откуда ты знаешь? Наш храм — не единственный в городе.

— Знаю. Я это чувствую. Она не хочет видеться с нами. Она теперь зарабатывает столько, что стыдится нас. И не годится девушке жить не дома. Мы же знаем, что творится в городе: там спят с кем попало и пьянствуют. Я ведь тоже газеты читаю.

— Дженни — хорошая девочка. Она такого не сделает.

— Не знаю. Иногда соблазн бывает сладким. А она ведь соблазн попробовала.

— Ты по-прежнему не веришь ей, да? — горько спросил он. — Ты готова поверить тем двум подонкам, а не собственной дочери?

— Тогда почему она отказалась от иска? Если бы в их словах не было ни капли правды, ей нечего было бы бояться. Так нет же, она взяла тысячу долларов и позволила называть ее шлюхой.

— Ты не хуже меня знаешь, почему она так сделала, — ответил Том. — Можешь поблагодарить за это свою церковь. Они ведь отказались сказать в суде, что она хорошая девочка. Потому что боялись рассердить родителей этих парней и лишиться их взносов.

— Церковь устроила ее учиться. И они нашли ей работу. Они свой долг выполнили.

— Тогда на что ты жалуешься?

* * *

Эллен сидела, слушая, как в спальне Том сердито сбросил туфли. Потом она встала и подошла к колонке. Горячая ванна не помешала бы ей: от осенней сырости у нее разыгрался артрит. Она чиркнула спичкой, горелка слабо вспыхнула и погасла. Взглянув на счетчик, она поняла, что у них кончился газ. Просить у Тома монету не хотелось, и она решила обойтись без ванны. Она прошла в ванную и, умывшись остатками горячей воды, легла в постель.

Том отправился в ванну умыться и обнаружил, что горячей воды нет. Выругавшись, он поспешно вытерся и, вынув из кармана монету, опустил ее в счетчик. Утром можно будет умыться и побриться горячей водой.

Том ушел в спальню, не закрыв за собой дверь и не заметив, что газовая колонка тихо шипит.

Он бросил брюки на спинку стула и лег в кровать рядом с Эллен. Когда он коснулся ее плечом, она отодвинулась.

Ну и черт с ней, решил он, отворачиваясь. Вскоре его веки начали тяжелеть. Он слышал ровное дыхание Эллен: она уже спала. Он закрыл глаза и заснул. Навсегда.

* * *

Дженни резко села, прикрываясь простыней и в ужасе глядя на женщину, стоявшую в дверях. На другой половине постели Боб поспешно застегивал рубашку.

— Неужели ты думала, что он бросит меня ради тебя? — кричала женщина на Дженни. — Ты думала, ты первая, да? Он не рассказывал тебе, сколько раз я его так ловила? — В ее тоне появилось презрение. — Или ты решила, что он действительно тебя любит?

Дженни молчала.

— Скажи же ей, Роберт! — гневно приказала его жена. — Скажи, как ты сегодня домогался меня, а когда я отказалась, ты прибежал сюда. Скажи ей!

Дженни уставилась на него. Он был бледен и не смотрел на нее. Взяв пиджак со стула, он подошел к жене.

— Ты расстроена. Позволь, я отвезу тебя домой.

Домой. Дженни замутило. Их дом здесь — его и Дженни.

Он так сказал. Здесь они любили друг друга, здесь они были вместе. Но теперь он говорил о каком-то другом доме.

— Я всегда расстраиваюсь, Роберт, так ведь? Каждый раз ты обещаешь, что это не повторится. Но я-то знаю! — вдруг ее тон переменился и стал ледяным. — Ладно. Мы уедем. Но только после того, как ты скажешь ей.

— Дорогая, прошу тебя, — сказал он. — В другой раз. Не сейчас.

— Сейчас, Роберт, — жестко сказала она. — Сейчас — или весь мир узнает о том, что доктор Грант — шарлатан, бабник и делает аборты!

Он обернулся и взглянул на Дженни, съежившуюся на кровати.

— Вам придется уйти, мисс Дентон, — хрипло сказал он. — Видите ли, я не люблю вас. Я люблю свою жену.

И почти в тот же момент, когда за ними закрылась дверь, в одном из старых домов на другом конце города раздался взрыв. После того как пожарные вынесли из огня обугленные тела, они дали свое заключение. Жертвам повезло: они погибли еще до того, как начался пожар.

7

Чарльзу Стэндхерсту, богатейшему предпринимателю Америки, пошел восемьдесят второй год, когда он познакомился с Дженни Дентон. Это было в восемь утра весной 1936 года, когда он находился в операционной палате больницы Колтона в Санта-Монике. Он был пациентом, а она — старшей хирургической сестрой.

Ему зафиксировали ноги и установили экран, чтобы он не мог видеть нижнюю часть своего тела. Она появилась откуда-то сзади и, подойдя к его ногам, быстро подняла простыню.