Охотники за удачей

— Кто там пришел, Дэвид? — спросила мать из кухни.

— О, извините меня, — спохватился Дэвид. — Входите, пожалуйста. Это Штрассмеры, мама.

— Проводи их в столовую, — крикнула мать. — Шнапс на столе.

Дэвид закрыл дверь и спросил у девушки:

— Позвольте вам помочь?

Она кивнула и скинула пальто. На ней была простая блузка и юбка, стянутая на узенькой талии широким кожаным поясом. Он удивился, заметив, что под шелковой блузкой нет бюстгальтера.

Ее мать сказала что-то по-немецки. Роза спокойно перевела:

— Мама говорит, чтобы вы с папой выпили, а мы пойдем на кухню и спросим, не нужна ли там помощь.

Дэвид снова взглянул на нее. Опять этот голос. Акцент — и в то же время не акцент. А если и акцент, то не такой, как у ее отца. Женщины отправились на кухню, а Дэвид пригласил мистера Штрассмера. Тот улыбнулся и последовал за Дэвидом в гостиную. На журнальном столике Дэвид увидел бутылку виски со стопками. При виде этикетки Дэвид поморщился. Такое виски традиционно появлялось на парадных столах — рождения, свадьбы, похороны. Мог бы додуматься и принести с собой бутылку.

Мистер Штрассмер явно не разделял его мнения. Он взял бутылку в руки и с улыбкой повернулся к Дэвиду:

— О, гут шнапс!

Дэвид улыбнулся и взял бутылку.

— Вам чистый или с водой? — спросил он, откупоривая виски. Это тоже была традиция: бутылка должна быть непочатой. Открытую бутылку гостям не подавали. «Интересно, что случается с недопитыми, — подумал Дэвид. — Наверняка томятся в какой-нибудь кладовке».

— Неразбавленный, — ответил мистер Штрассмер, не скрыв ужаса.

Дэвид наполнил стопку и протянул ему.

— А я налью себе немного воды, — извинился он.

В этот момент вошла Роза с водой и стаканами.

— Я подумала, что это может вам понадобиться, — сказала она, ставя их на стол.

— Спасибо.

Она улыбнулась и вышла. Дэвид налил себе виски, щедро разбавив его водой.

Мистер Штрассмер поднял стакан.

— Ваше здоровье!

— Ваше здоровье! — отозвался Дэвид.

Проглотив виски одним глотком, мистер Штрассмер вежливо кашлянул.

— Ах, гут.

Дэвид кивнул, пригубив виски. Вкус был отвратительный, даже с водой.

— Еще? — вежливо предложил он.

Отто Штрассмер улыбнулся. Дэвид снова наполнил его стопку.

— Значит, вы — Дэвид, — проговорил он. — Я много о вас слышал.

Дэвид снова улыбнулся и кивнул. Так будет весь вечер, и к концу у него лицо заболит от вежливых улыбок.

— Да, — продолжил Штрассмер. — Я много слышал о вас. Давно хотел познакомиться с вами. Мы ведь оба работаем на одного и того же человека.

— На одного и того же человека?

— Да, — кивнул Штрассмер. — На Джонаса Корда. Вы делаете для него кино, а я делаю пластик. Мы познакомились с вашей матерью в синагоге. Мы разговорились и выяснили, что моя жена Фрида приходится двоюродной сестрой вашему отцу. Обе семьи раньше жили в Силезии.

Он снова выпил виски, закашлялся и прослезился.

— Мир тесен, не правда ли?

— Да, мир тесен, — согласился Дэвид.

У него за спиной раздался голос матери:

— Ну, пора садиться ужинать. А где твой друг?

— Вот-вот придет, мама.

— Ты сказал ему — в семь? — подозрительно спросила мать.

Дэвид кивнул.

— Так почему его до сих пор нет? Разве он не знает, что когда приходит время кушать, нужно кушать, пока все не испортилось?

В этот момент в дверь позвонили, и Дэвид вздохнул с облегчением.

— Вот и он, мама, — он направился к двери.

Высокий благообразный молодой человек, стоявший на пороге, не имел ничего общего с тем худым темноглазым парнем, которого он помнил. Куда делся его длинный, похожий на клюв нос, из-за которого он и заслужил свою кличку? На его месте красовался изящный орлиный нос, который прекрасно сочетался с большим ртом и мощным подбородком.

Увидев изумление Дэвида, Шварц улыбнулся.

— Пошел на фабрику лиц и все поправил. Нельзя же ходить по Беверли-Хиллз с истсайдским носом! — он протянул руку. — Рад тебя видеть, Дэви.

Пожатие его оказалось крепким и теплым.

— Входи, — сказал Дэвид. — Мама готова взорваться. Все уже готово.

Они прошли в гостиную. Мистер Штрассмер встал. Мать подозрительно оглядела Иглоноса. Розы в комнате не было.

— Мама, ты помнишь Ирвинга Шварца?

— Ицхака Шварца? Конечно, помню, — ответила она. — А что случилось с твоим носом?

— Мама! — возмутился Дэвид.

Иглонос улыбнулся.

— Ничего, Дэвид. Я его поправил, миссис Вулф.

— И как только ты дышишь через такой маленький нос? Ты нашел себе работу, Ицхак? — воинственно вопросила она. — Или так и болтаешься у гаража Шоки?

— Мама! — вмешался Дэвид. — Ирвинг теперь живет здесь.

— Так теперь он Ирвинг? — сердито сказала мать. — Ему мало было переделать нос. Он и имя свое переделал. А чем тебя не устроило то имя, которое тебе дали твои родители, а?

Иглонос рассмеялся и посмотрел на Дэвида.

— Я понял, о чем ты говорил, — сказал он. — Да, ничего не изменилось. Оно меня устроило, миссис Вулф. Просто «Ирвинг» пишется проще.

— Закончил бы школу, как мой сын, так и писал бы без труда, — парировала она.

— Миссис Вулф, Дэвид обещал мне кнедлики. Я весь день только о них и думал!

Миссис Вулф недоверчиво глянула на него.

— Будешь хорошим мальчиком, сможешь каждую пятницу приходить на кнедлики.

Дэвид как раз собирался представить Иглоноса Штрассмерам, когда вошла Роза. Она удивленно остановилась на пороге, а потом улыбнулась и вошла в комнату.

— О, мистер Шварц, — сказала она. — Рада вас видеть.

Ирвинг протянул ей руку.

— Эй, док. Не знал, что вы знакомы с моим другом Дэвидом.

Она пожала его руку.

— Мы только что познакомились.

Ирвинг пояснил:

— Доктор Штрассмер сделала мне новый нос. Она отличный врач. Ты знаешь, что это она в прошлом году оперировала Линду Дэвис?

Дэвид с любопытством взглянул на Розу. Никто ни разу не заикнулся о том, что она — врач. А операция Линды Дэвис наделала шума: ей разрезало все лицо в автомобильной катастрофе, но когда она спустя некоторое время появилась перед камерой, ни единого шрама не было видно.