Охраненок

— А ну, охолонь! — окликнул безобразников Бранибор.

Взломщики опустили скамью, все пятеро обернулись к старику.

— Ты еще кто? — спросил один из караванщиков. — Где хозяин?

— Сейчас я за него, — заявил Бранибор.

— Да то ж охранитель Лесогорский, — узнал старика другой караванщик.

Добромир не услышал в его голосе должного почтения, скорее, он прозвучал насмешливо. В голосе третьего караванщика послышалось не только недоумение, но даже какое-то презрение:

— Этот старый жирный боров?

Бранибор нахмурился.

— А ну, брысь отсюда! — грозно приказал охранитель.

Пьяные караванщики рассмеялись так обидно, что даже Добромир оскорбился за старика.

— А то что? — вызывающе поинтересовался один из караванщиков. — Что ты сделаешь, старый? Проклянешь?

Все пятеро вышли из-за стойки, окружили охранителя. Добромир замер у входа, вцепившись пальцами в дверной косяк.

— Может, и прокляну, — спокойно произнес Бранибор. — А мое проклятье выдержать трудно.

— Испугал, — пренебрежительно фыркнул один из караванщиков. — Проваливай, старый, и передай хозяину, чтоб погреб свой открывал.

Обеими руками он толкнул Бранибора в грудь. Вернее, только попытался толкнуть. Добромир много чего слышал о мастерстве охранителей, но даже он не ожидал ничего подобного.

Такие движения могли бы считаться неуловимо стремительными для гораздо более молодых и крепких телом людей, а уж для грузного и обрюзгшего старого мешка, в который годы превратили Бранибора, это казалось чем-то невероятным. Караванщик, что в хмельном запале первым осмелился бросить вызов охранителю, сначала ткнулся руками в пустоту, а через мгновение, продолжая начатое движение и получив дополнительное ускорение от охранителя, натолкнулся на своего товарища. Не устояв на ногах, оба повалились на пол. Еще толком не осознав хмельным разумом всей опасности и тщетности своей попытки нападения, трое оставшихся караванщиков все разом набросились на Бранибора. Последствия настали незамедлительно: один перелетел через стойку и разломал собственной массой пустой пивной бочонок, другой отлетел к стене, третий, намеревавшийся огреть охранителя тяжелой скамьей, выронил свое несовершенное оружие и кубарем откатился к выходу, правда, тут же поднялся на ноги, хотя держался очень нетвердо.

Наблюдавший за всем происходящим Добромир решил поучаствовать и обхватил караванщика сзади, прижав его руки к торсу.

— Я держу! — крикнул он.

Впрочем, удержание продолжалось недолго — чтобы стряхнуть парнишку, караванщику оказалось достаточно только шевельнуть плечами. Добромир распахнул спиной створки дверей и вывалился из корчмы наружу.

Освободившийся от захвата караванщик тут же снова двинулся на Бранибора. Охранитель толкнул ногой скамью, сбитый караванщик грохнулся на пол. Другой караванщик поднялся, держась за стену. Бранибор схватил со стойки кухонный нож и метнул почти не глядя. Вонзившийся в стену у самого уха клинок убедил караванщика воздержаться от дальнейших активных действий. Остальные его товарищи также предпочли признать поражение. Как ни стар был Бранибор, все же пришлось караванщикам вспомнить, что с охранителями шутки плохи. У самого старика даже дыхание не сбилось — без сомнений, он так же легко уложил бы на пол еще не меньше сотни таких здоровяков.

С улицы осторожно вошел Светлогор, за ним заглянул Добромир, потирая ушибленное плечо.

— Веревку давай, — приказал Бранибор хозяину корчмы. — Этих вязать будем.

Он перевел взгляд на Добромира и грозно добавил:

— А ты под ногами не путайся.

Пока Бранибор собирал в одну кучу пьяных и плохо соображающих караванщиков, Светлогор приволок моток пеньковой веревки. Вдвоем они принялись связывать пленников.

— Хорошо, хоть ты его взял под опеку, — между делом заметил Светлогор, кивком указав на Добромира. — Будет, кому за мальчишкой приглядеть.

— Ты это о чем? — сурово переспросил охранитель, нахмурившись. — Знаешь его?

— Это ж Добромирка из Полян, сирота он, — пояснил Светлогор. — Иногда пособляет мне. Все его на том пожаре сгинули.

В корчму вошли еще двое, один из них был Горыня, другого и Бранибор, и Светлогор тоже знали — Радогост водил торговые караваны, часто бывал в Лесогорье и Листограде, именно его подчиненные лежали сейчас на полу, поверженные охранителем.

— Здравы будьте! — поприветствовал всех Радогост.

— Угу, — мрачно отозвался Бранибор и кивком указал на связанных караванщиков: — Твои?

Радогост нахмурился и вздохнул:

— Мои.

— Вроде раньше не видел их с тобой, — заметил охранитель.

— Новенькие, в первый раз в караване, — пояснил Радогост. — Ты уж отдай их мне, сам накажу так, чтоб впредь неповадно было беспорядок учинять. Убытки возмещу.

— У него спрашивай, — Бранибор кивком указал на Горыню. — Он старшой, за ним и слово, быть ли общинному суду.

Радогост перевел взгляд на главу Лесогорья. Тот, в свою очередь, посмотрел на Светлогора и спросил:

— Ты что скажешь?

— Радогоста давно знаю, он им спуску не даст, — ответил хозяин корчмы. — Пущай забирает.

— Так тому и быть, — решил Горыня.

— Развязывай, — скомандовал Бранибор Светлогору и жестом поманил Добромира: — А ты ему подсоби, нечего столбом стоять.

Паренек послушно принялся помогать хозяину корчмы развязывать плененных охранителем караванщиков.

— Завтра поутру жди молодцев, — объявил Горыня Бранибору. — Отберешь себе в послушники.

— Не надобны, — решительно отверг охранитель. — Есть у меня уже один.

— Когда успел? — удивился старшой. — Кто таков?

— Вон он, — Бранибор кивком указал на Добромира. — Его обучать буду.

При этих словах Добромир вскинулся, снова став похожим на щенка, встречающего хозяина, физиономия его восторженно засияла.

— Его? — еще более удивился Горыня. — Не мелковат ли? Да и жидковат.

— Я справлюсь! — уверенно заявил Добромир.

— Кости вырастут, мясо нарастет, — произнес Бранибор. — А не справится, пинками прогоню.

Добромира такое обещание ничуть не смутило. У Горыни, напротив, решение Бранибора вызвало явное недовольство. Скорее всего, он воспринял заявление старика как проявление чистого упрямства, желание оставить последнее слово за собой, сделать по-своему наперекор требованию главы общины и здравому смыслу. Впрочем, подозрение старшого вполне соответствовало истине — упрямство оказалось единственной общей и основной чертой характеров как старого охранителя, так и его новоизбранного юного кандидата в послушники.

Однако даже это не заставило Горыню уступить.

— Послушников не менее двух быть должно, — напомнил он. — Так что все равно отроков пришлю.

Бранибор раздосадовано крякнул, поймал взглядом хозяина корчмы:

— Я чего к тебе заглянул-то… Налей кружку медовухи, да кружка чтоб побольше. А лучше две. Ну и этому кваса плесни.

Он кивком указал на Добромира.

______________

*порок — стенобитное орудие, таран

Бранибор окинул хмурым взглядом троих молодых парней, стоявших в ряд посреди его двора.

— Ну и чего мне с вами делать? — сурово спросил он.

— Так это… — отозвался Громобой, самый высокий и плечистый. — Старшой сказал…

— Старшой сказал, — передразнил старик недослушав. — Своего-то мнения нету, что ль? Этот прыщ хотя бы знает, чего хочет.

Он кивком указал себе за спину, где переминался с ноги на ногу Добромир.

Травослав, другой из кандидатов в послушники, пухлощекий и округлый, хихикнул.

— Весело тебе, парень? — грозно спросил Бранибор.

Травослав смущенно потупился. Охранитель перевел взгляд на третьего парня, коренастого, широкоплечего, с длинными жилистыми руками, похожего на пень. Имя он носил под стать внешности — Кряж.