Океан: Черные крылья печали

Леопольдо вышел из залы, прошел по коридору и оказался на кухне. Набрал в стакан воды из графина на кухонном столе и двинул назад.

– Вот. Выпейте, – Леопольдо опустился на диван возле синьоры Моретти, положил руку ей на спину, второй предложил стакан с водой.

Женщина подняла голову, взяла дрожащей рукой стакан и сделала глоток.

– Девочка моя, как же я буду жить без тебя, – простонала она и снова разрыдалась.

Леопольдо поспешил забрать стакан из ее руки, поставил его на журнальный столик. Сам же провел в утешительном жесте рукой по спине женщины, соображая, чем еще он может ей помочь. Кроме стакана с водой в голову ничего больше не приходило.

Внезапно Леопольдо услышал, как в замочной скважине входной двери клацнул ключ. Услышала это и синьора Моретти, так как оторвала голову от коленей, вытерла рукавом халата слезы и устремила взгляд в сторону выхода из залы. В комнате поселилась тишина, то и дело прерываемая тихим шелестом дождя на улице.

Входная дверь скрипнула. Синьора Моретти встала и прошла в прихожую. Леопольдо последовал за ней. В прихожей они увидели Антонио Моретти.

– Здравствуйте, синьор Моретти, – поздоровался Леопольдо с отцом Ангелики, протянул руку.

– Привет, Леопольдо, – синьор Моретти пожал руку Леопольдо, затем провел рукой по мокрым волосам, взглянул на мокрую ладонь. – Чертов дождь. Все испортил.

– Антонио, ты почему так рано? – спросила синьора Моретти мужа.

– Света, а ты посмотри на улицу. На улице дождь льет, да такой сильный, будто небо прохудилось. Что за погода? Так все хорошо начиналось и так все плохо закончилось, – сказал синьор Моретти, но тут заметил слезы на глазах жены и встревожился. – Дорогая, что случилось? Ты почему плачешь?

– Я пойду, синьора Моретти, – поспешил сказать Леопольдо, но тут же добавил. – Если вы не против.

– Ты даже ничего не поел.

– Спасибо, но я не голоден.

– Тогда, конечно, милый, иди. Сообщи мне, если узнаешь что-нибудь новое.

– Обязательно, синьора Моретти. Как узнаю, сразу позвоню. Леопольдо обулся, попрощался и вышел из квартиры.

Несколько часов спустя Леопольдо сидел в пиццерии на Виа Джованни Баттиста Кассинис и смотрел, как за окном стучит по асфальту дождь, как дождевые капли шлепают по озерцам луж, взрываются маленькими бомбочками, пускают круги по воде. Время от времени взгляд устремлялся к серому как волчья шкура небу, шнырял среди упитанных как овечки туч, раненной птицей падал вниз, чтобы через мгновение снова взлететь вверх, туда, где время от времени сверкали молнии, и гремел гром.

На душе было тоскливо, если не сказать больше. Мир обрушился, и теперь, куда ни глянь, одни руины высятся, а над ними с противным карканьем носятся вороны, будто похоронные песни поют. Серость асфальта под ногами, серость неба над головой, серость души. С таким набором оставалось или броситься под машину или с крыши ближайшего здания, желательно высокого, чтобы уж наверняка было.

Леопольдо мысленно перенесся в прошлое. В который раз. Последние полчаса он только то и делал, что тревожил воспоминания. Ангелика не выходила из головы. Да и сердце не спешила покидать. Но он и не хотел этого. Хотел только, чтобы боль не была такой острой. За последние дни он устал ее чувствовать. Хотел бы отдохнуть от нее, хотя бы чуть, да только у боли, казалось, на него были свои планы. Как и у прошлого. Только вот будущее было к нему безразлично, не тревожило его ни мечтами, ни планами. Может, из-за того, что будущего у него больше не было. Умерло окончательно, стоило ему узнать о прекращении поисков спасательной лодки. Было бы лучше, если бы он не включал телевизор. Жить в неведении, но с надеждой все же легче, чем жить в неведении, но без надежды. Казалось бы, да только боль не обращает внимания на надежду. Она вообще ни на что не обращает внимания. Эгоистична по своей сути, жестока и слишком требовательна к человеческому сердцу, особенно к сердцу, в котором поселилась любовь.

Леопольдо отвернулся от окна, взял со стола стакан с яблочным соком, отпил, вернул стакан на место и снова побежал взглядом по улице. Если бы можно было заглушить боль соком, он бы пил его литрами, даже морковный, который возненавидел еще в детстве. Многое он готов был бы полюбить, если бы… Впрочем, это уже было.

Леопольдо перевернул ладони тыльной стороной от себя и взглянул на них с таким видом, будто пытался понять, правду ли говорят те, кто утверждает что "все в твоих руках". Похоже, врут. Даже не смог удержать девушку вот этими самими руками.

– А вот и я, – услышал он знакомый голос.

Леопольдо поднял голову и увидел Марину. Та стояла возле столика в коротком кофейного цвета платье с прозрачной черной сеточкой чуть выше груди. В руках девушка держала сумочку и сложенный мокрый зонтик. На губах играла улыбка. Тени на глазах делали их еще выразительнее, сосредотачивая на себе взгляды окружающих.

– Можно присесть? – Марина указала рукой на свободный стул за столиком рядом с Леопольдо.

– Да, конечно, – Леопольдо поднялся и отодвинул стул, чтобы девушка смогла на него сесть, затем вернулся на свой стул. – Великолепно выглядишь.

– Спасибо, – улыбнулась девушка, повесила зонтик за ремешок на спинку соседнего стула, рядом положила сумочку. – А вот ты неважно выглядишь. Извини за откровенность. Ты когда последний раз нормально спал?

– Не помню. Сама понимаешь, сейчас мне не до сна.

– Понимаю, только вот себя беречь также не помешает. Есть новости?

– Есть, но лучше бы их не было. Эти сволочи прекратили искать спасательную лодку. Просто взяли и вычеркнули людей из жизни. А если Ангелика в той лодке? Как они могли так поступить?

– Ладно. Успокойся, – Марина положила ладошку на руку Леопольдо, точь в точь как это делала синьора Моретти несколько часов назад, желая придать ему уверенности. – Это не конец жизни. Жизнь продолжается. Знаю, тяжело, но надо жить дальше. Ты все равно ничего поделать не можешь. Такова жизнь. Нравится нам это или нет, но, сам понимаешь, выбирать не приходится.

– Я понимаю, но мне от этого не легче, – Леопольдо устремил взгляд в окно, спасаясь от нахлынувшего желания бросить взгляд на обнаженные ноги девушки. Марина сидела в полоборота к Леопольдо, поэтому ее ноги находились не под столом, а рядом с ним, предоставляя возможность другим оценить их красоту.

– Знаешь, я бы чего-нибудь выпила.

– Что именно? – Леопольдо посмотрел на девушку.

– Не знаю. Сок какой-нибудь.

– Хорошо, пойду, возьму тебе сока и себе заодно, – Леопольдо поднялся из-за стола.

– Сок тебе не поможет. А вот что-то покрепче будет в самый раз. У нас в России именно так и лечатся душевные проблемы.

– У нас в Италии также, особенно, когда сильно припечет. Но, признаюсь, нет у меня никакого желания пить что-то крепче сока. Может, в другой раз.

– Смотри сам, – пожала плечами Марина.

Леопольдо не сказал ни слова, развернулся и двинул к стойке, взял два стакана апельсинового сока. Когда расплачивался, обнаружил, что в портмоне нет денег. Принялся искать и в одном из отделений обнаружил локон темных волос. На миг растерялся, пытаясь вспомнить, откуда он там взялся. А когда вспомнил, сердце в который раз екнуло в груди. Вспомнил, как отрезал этот локон у спящей Ангелики накануне ее отъезда. Волна сожаления захлестнула его сознание. Но время, да и место были явно не располагающими к сожалению, пришлось спрятать локон Ангелики назад в портмоне, а портмоне сунуть в карман джинсов, после чего принялся суетливо искать деньги в карманах. В правом кармане джинс обнаружил две купюры по пятьдесят евро и одну двадцатку. Должно быть, где-то оплачивал счет и вместо того чтобы засунуть деньги в портмоне сунул в спешке в карман.