Океан в центре радуги

Я замолкаю, осознавая, что только что произошло. Неужели я рассказала эту ничтожную историю? Как я могла? Что он теперь подумает? Тоже не поверит?

– Как далеко он зашел? – единственное, что спрашивает Нил. Он поверил?

– Я помню только его жуткие прикосновения. Ничего больше. Вы мне верите?

– Мия, - он кладет ногу на ногу. – Я чувствую ложь за тысячу миль. Ты солгала лишь в самом начале.

– Когда сказала, что мне очень приятно? – я усмехаюсь.

– Когда сказала, что поначалу все было нормально. – он буквально глядит в мою душу. – Твои родители развелись, когда тебе было…

– Пятнадцать.

– Депрессия, многочисленные любовники матери… А бывали прекрасные моменты? Когда ты порхала, словно бабочка и все казалось таким замечательным?

– Редко. – я тихо вздыхаю.

– Ты наверняка почти не уставала, а спала всего два-три часа в сутки, да?

– Да. – я начинаю задумываться.

– Делала вещи, совсем на тебя непохожие. Участвовала в конкурсах, красила волосы в безумный цвет, - он указывает на мою синюю прядь, которую теперь рассматриваю я. – А потом все вдруг надоедало. Ты опускала руки, - я медленно киваю. – Считала себя ничтожеством. Дошло даже до попытки самоубийства. – тут я замираю.

– Что со мной?

– Ну, - Нил вздыхает. – Судя по твоему психическому состоянию, у тебя маниакально-депрессивный психоз. Но нужно провести ряд анализов и тогда мы приступим к лечению. – я лишь закрываю лицо ладонями. – Не волнуйся, Мия. Все будет хорошо.

– Меня положат в психиатрическую лечебницу?! – слишком громко восклицаю я.

– Думаю, в этом нет необходимости. Пациенты с таким диагнозом вполне справляются на амбулаторном лечении. Но периодически мы будем встречаться в стенах этого кабинета, поэтому я прошу тебя чувствовать себя, как дома…

После долгого рассказа лицо парня искажается в гримасе ужаса. Неужели я ошиблась, рассказав ему правду? Что теперь будет?

– Пожалуйста, не говори никому. – я смотрю на него с мольбой в глазах.

– Мия, - он присаживается на край кушетки. – И столько времени ты скрывала весь этот кошмар?

– Если мне не поверили родные люди, то с чего поверили бы все остальные? – мой взгляд падает на его ладонь, которую он кладет на мою ногу.

– Прости. – парень быстро одергивает руку.

– Ничего. – я слабо улыбаюсь. – Я не из хрусталя.

– Это я заметил. – его улыбка вызывает мой смешок. – Ты действительно не хочешь рассказывать о своей болезни? Это достаточно серьезно.

– Нет. – я часто качаю головой. – Я в порядке. Я пью таблетки и хожу на приемы к Нилу. Я в норме.

– Кстати, о таблетках. Ты сказала, что не принимаешь их уже две недели. – он бросает на меня строгий взгляд. – Насколько дороги препараты?

– Это не имеет значения. Я все улажу.

– Нет уж. – теперь головой качает он. – Ты в этом не одна. Я с тобой. И проблемы мы теперь будем решать вместе.

Вместе. Это слово звоном отдается в моей голове. Я бы хотела, чтобы мы были вместе. Очень хотела.

– Нет. – слишком резко отвечаю я. – Этого не нужно.

– Почему? – кажется, я слышу обиду в его голосе.

– Это моя жизнь и я справлюсь со всем сама…

– Ладно! – так же резко произносит он. – Оставайся. Одна.

Светловолосый поднимается и быстрым шагом покидает палату. А я уже жалею о том, что обошлась с ним так грубо. Черт.

========== Глава 2 ==========

Я сижу в своей кровати и с опаской гляжу на прозрачные баночки с разноцветными таблетками. Прошло уже минут десять, а я все еще не понимаю, как они здесь оказались. На прикроватной тумбе стоят все шесть баночек, которые необходимы мне для поддержания нормального психического состояния. Но каким образом они здесь? Я прекрасно помню, что вчера вечером меня выписали, и времени приобрести это все у меня не было. Что за бред?

– Мия? – в дверь слышится стук и голос брата. – Ты проснулась?

– Да. – отзываюсь я и перевожу взгляд на дверь.

– Одевайся. – Шон заглядывает в комнату. – Сегодня похороны. – он произносит это так, словно это какое-то ругательство. – Я жду тебя внизу.

Дверь закрывается, и теперь я смотрю на себя в зеркало. Спутавшиеся волосы, синяки под глазами и кошмарно худое тельце. Я провожу рукой по выпирающим ключицам и вспоминаю о том, как несколько дней назад мечтала похудеть.

Как только я натягиваю на себя свитер, тут же спускаюсь вниз и встречаюсь со взглядом чудесных карих глаз. Только сегодня они грустны, как никогда.

– Ты пойдешь так? – Шон осматривает меня с головы до ног. – В свитере и рваных джинсах?

– Это похороны, Шон, а не Нью-Йоркская неделя моды. – я бросаю недовольный взгляд на брата.

– Делай, что хочешь. – парень просто пожимает плечами. – Только не стой рядом со мной.

Я закатываю глаза и замечаю слезу, которая скатывается по щеке лучшего друга моего брата. Похоже, он понимает, что я смотрю на него, и быстро вытирает щеку. И мне жаль его до безумия.

– Ты веришь в происходящее? – Алекс отводит взгляд в сторону. – Потому что я будто во сне. Совсем недавно Дели была с нами, веселилась, болтала без умолку. – на лице парня появляется грустная улыбка. – А теперь ее просто нет.

Кажется, я еще не успела осознать тот факт, что Аделаида мертва, потому что его слова не вызывают во мне никаких чувств. Никакой боли, сострадания, грусти. Вообще ничего. Полное безразличие. Возможно, это из-за того, что я не принимала таблетки уже… Сама не знаю сколько. Такое безразличие бывает только при наступлении фазы депрессии, а она еще ни разу не приводила к чему-то хорошему. Поэтому я оставляю Алекса наедине с собой и поднимаюсь в свою комнату, чтобы выпить лекарства, а заодно и переодеться для похорон.

Легкий осенний ветерок колышет мои волосы, которые я все же уложила. На небе нет ни единого облака, солнце светит так ярко, как не светило даже летом. И похороны на этом фоне кажутся неуместными. Природа словно радуется такой потере.

Я встряхиваю головой, пытаясь отогнать эти мысли. Аделаида была моей лучшей подругой, порой кошмарной, но все-таки подругой. Она и Энни скрасили мое одиночество. С ними всегда было весело. Хоть они и были местными куклами Барби и портили жизни некоторым одноклассникам, но мне нравилось проводить время с ними. Очень нравилось.