Океан. Выпуск десятый

— У нас в России говорят, господин капитан: «Сам погибай, а товарища выручай!» Русские матросы не бросили бы человека в беде.

Кинг наклонился над столом, стараясь получше рассмотреть и расслышать Егора. Он, кажется, понял, что там говорит этот Пойндексер.

— Ну что там у вас в России, я не знаю… А здесь свои правила. На все надо смотреть трезво. — Кинг помедлил, посмотрел на Егора повнимательней. — Я ценю твою доброту и готовность помочь товарищу. Но впредь помни: без приказа ты не должен ничего делать. Понял?

— Понял, сэр.

Капитан махнул рукой. Егор повернулся и вышел.

«Как же так? — думал он, возвращаясь в кубрик. — Выходит, на человека ему наплевать?»

Сомнения не оставляли Егора. В кубрике его поджидал Майкл. Он поинтересовался:

— Ну, что тебе сказал капитан?

Егор передал ему разговор. Майкл недовольно хмыкнул:

— Матрос для капитана — только работник. Если матрос хорошо работает — капитан доволен. Попал матрос в беду — сам и в ответе. А впрочем, штормина был зверский. Шлюпку спускать было рискованно… Да и голландец сразу хлебнул воды и пошел ко дну… — Майкл тяжело вздохнул и, положив руку на плечо Егора, счел нужным ободрить его: — Не унывай. Такое в море случается частенько. Лучше береги себя.

3

Пока дела у капитана Кинга обстояли не так уж плохо. Клипер под свежим ветром от норда уже шел Южно-Китайским морем. Здесь корабль опять попал в шторм, но для Кинга штормов, казалось, не существовало. Верный своим твердым правилам, он держал парусность на пределе, и «Поймай ветер», как первоклассный иноходец с опытным жокеем в седле, при сильной килевой качке мчался по волнам все вперед и вперед. «Меченый Мавр» и «Капитан Кук» остались далеко позади, и это радовало всех матросов, которые заразились от своего капитана небывалым азартом гонки.

Дэниэлу Кингу, скажем прямо, везло. Но везение — не удел ли храбрецов и умельцев? Если не считать случая с голландским моряком, опечалившего матросов, но отнюдь не капитана, на корабле было все в порядке. Мачты целы до самой последней стеньги, реи тоже; правда, иногда лопались тросы, но их быстро заменяли; имелся запас воды и продуктов. Матросы здоровы и послушны. Словом все, как говорится, о’кэй.

Ночью возле острова Батан, при выходе в Южно-Китайское море, корабль опять настиг шторм, но и из этой борьбы со стихией «Поймай ветер» вышел победителем.

Теперь держали путь к Маниле, что на острове Лусон, на Филиппинах. Узнав про Лусон, Егор подумал, что это название он слышал где-то раньше. Он вспомнил, как моряки вечером на узкой портовой улочке в Лондоне пели песенку:

Малайские красотки Стройны, как стеньги. Плывем к Лусону, Плывем к Лусону…

Так вот где этот остров! Егор, закончив приборку на баке, стоял у борта и смотрел на шумное море. Ему хотелось увидеть остров Лусон, но ничего, кроме бесконечных волн да облачного сизоватого неба, он не заметил, как ни вглядывался в даль…

Лусон с портом Манилой остался слева по курсу. Капитан не собирался заходить на Филиппины. И вообще на обратном пути он не будет отдавать якорь в портах. Он, да не только он, а и весь экипаж корабля стремился лишь вперед.

Клипер бежал к Зондскому проливу между островами Суматра и Ява.

Часов в десять утра матрос с салинга заметил впереди маленький островок Тоти, что располагался в Южно-Китайском море перед островом Банка. Островок был попутным ориентиром. Перед вечером клипер, оставив справа Тоти, пошел к Банке. К нему приблизились ночью и вдоль восточного побережья, каждый час промеряя глубину, поплыли дальше, на юг, к проливу. У Банки капитан скрепя сердце распорядился убрать половину парусов, потому что идти на полном ходу вдоль побережья, усеянного мелями и рифами, было опасно.

Еще днем помощник боцмана Фред дал Егору лот и велел с ним хорошенько освоиться. Майкл стал объяснять Егору, как им пользоваться.

Ручной лот, прибор для измерения глубины моря, состоял из свинцовой конусообразной гири весом до десяти фунтов [38] , прикрепленной к лотлиню — прочному пеньковому плетеному шнуру. На дне гири имелась выемка, заполненная салом с толченым мелом, к этой смеси прилипали частицы грунта со дна. Лотлинь разбит на сажени и футы, обозначенные разной формы и величины кожаными, вплетенными в линь метками-марками. По этим маркам и определял матрос-лотовый измеряемую глубину.

38

Фунт — 409,5 грамма.

Дело было нехитрое, однако требовало зоркости глаза и точности броска. Хорошо бросать лот — настоящее искусство. Сначала груз следовало раскрутить в воздухе и забросить его вперед, по ходу судна. Заметить деление надо было в тот момент, когда груз опустится на дно, а лотлинь примет вертикальное положение.

Егор попрактиковался днем в бросании лота. Некоторую трудность для него представлял английский счет, но он освоился и с этим.

Матросы отдыхали в кубрике, С утра им опять предстояла жаркая работа у парусов. На палубе были только вахтенные, рулевой, капитан и помощник боцмана Фред да два лотовых по бортам, один из них — Егор.

Корабль шел вдоль берега острова Банка. Капитан молча стоял у фальшборта и смотрел в синеву южной ночи. Вдали у горизонта блеснул огонь, должно быть опознавательный, с малайского рыбацкого суденышка. Егор тоже смотрел в загадочную синеву. Внизу тихо плескались волны. Корабль, темно-синее небо и белая пена у борта — больше ничего. Опять вспомнилась Егору лондонская песенка:

Плывем к Лусону, Плывем к Лусону…

Он так и не увидел Лусона. Зато повидал многое другое. Наблюдал, как вылетали из вод летучие рыбы, как парили в воздухе птицы-фрегаты, как фосфоресцировала в тропиках вода от крошечных светящихся морских животных. Черные буревестники предвещали ненастье, вечерами на ванты садились белоголовые глупыши…

Видел Егор, как над Столовой горой гуляли рыхлые облака, как в Фучжоу китайцы торговали рыбой и креветками, а рикши, напрягая тощие длинные ноги, таскали по мостовой коляски с пассажирами. И все бегом, бегом… Испытал рев шторма у двадцатой параллели… Будет о чем рассказать дома, когда вернется…

— Лотовые! Промерить глубину! — приказал капитан.

Егор, ухватив лотлинь за клевант правой рукой, раскачал груз над водой и, сделав три круговых взмаха, бросил его в воду. Из бухты в левой руке свободно заскользил лотлинь. Нагнувшись над бортом, Егор почувствовал, что груз достиг дна. Он быстро приподнял его и снова опустил, чтобы убедиться, что гиря на самом дне, а не на случайно подвернувшемся подводном камне, и приметил у самой волны темный флажок марки.

— Левый борт — восемь саженей! — доложил он капитану.

— Правый борт — восемь саженей один фут! — сказал другой лотовый.

— Еще раз, — немного погодя, сказал Кинг.

Лотовые снова промерили глубину.

— Восемь с половиной саженей! — доложил Егор.

— Восемь с половиной! — подтвердил лотовый правого борта.

Капитан умолк. Глубина была безопасной. Осадка у клипера — три сажени с небольшим.

Клипер шел с большими предосторожностями всю ночь. А на рассвете приблизились к острову Гаспар, у входа в пролив между островами Банка и Белитунг. Впередсмотрящий матрос, помня наказ капитана почаще посматривать и назад, обернулся к горизонту за кормой и закричал: