Океан. Выпуск пятый

«Благоволите зайти Югорский Шар передать «Эклипсу» радиотелеграфиста».

Вчера терзаниям начальника округа пришел конец. Его расчет оправдался: телеграммой из Архангельска сообщили, что Петроград разрешил добавить на вступающие в эксплуатацию карские радиостанции по одному чиновнику четвертого разряда.

Весь день начальник экспедиции находился в приподнятом состоянии духа. Победный исход борьбы вселил в него бодрость и энергию. Нет, теперь никто не скажет, что инженер Лапин своим поступком пошел против общественного мнения, под давлением которого правительство вынуждено снаряжать поисковые экспедиции. Он, русский инженер, всем сердцем желает счастливого плавания и «Эклипсу» и «Андромеде», которая три дня назад покинула Вайгач, продолжая искать встречи с «Фокой» Седова. Кто-кто, а начальник Архангельского почтово-телеграфного округа отлично понимает, какую неоценимую услугу может оказать Свердрупу его бездействующий пока телеграфный аппарат. Капитан сможет держать постоянную связь с карскими радиостанциями, и за маршрутом «Эклипса» будет следить весь мир. Радио поможет упрямому норвежцу избежать судьбы тех, кого он отправился искать в этом огромном и загадочном океане. Теперь это не просто мечта. Сегодня на его, Лапина, глазах, его попечительством создается новое мощное оружие в борьбе с доселе неприступными широтами Ледовитого океана — радио. Новый век решительно вторгается в жизнь. И Седов, и Русанов, и Брусилов с той поры, как поднялись в небо мачты карских радиостанций, стали последними отчаянными героями-одиночками, терявшими связь с Большой землей, едва паруса их судов скрывались за горизонтом. Отныне доброжелательное внимание земли будет сопровождать и поддерживать исследователей в тяжкие дни испытаний. И так ли уж важно, узнает или нет когда-нибудь прославленный полярный капитан, что причина задержки его корабля в Югорском Шаре совсем не в тупом упрямстве чиновника Лапина, зато телеграфиста он получит. Лапин уже давно решил: со Свердрупом пойдет чиновник четвертого разряда Дмитрий Иванович Иванов. Он уже снял его с Югорского Шара и привез с собой на Вайгач. Этот в грязь лицом перед иностранцами не ударит — есть божья искра в нем!

Далеко за полдень начальника экспедиции разыскал один из служащих радиостанции и вручил ему последнюю депешу от Свердрупа: «Получил морского министерства идти Вайгач. Буду завтра четыре утром. Прошу не отказать распоряжением телеграфисту быть готовым — нет времени ждать».

Лапин улыбнулся, аккуратно сложил листок радиотелеграммы и неожиданно серьезно, ни к кому не обращаясь, проговорил:

— Дорогих гостей встречают за порогом. Утром выходим в море!

ВСТРЕЧА

В ночь на 1 августа густой туман обложил все вокруг. Влага холодными каплями выступала по всему корпусу «Василия Великого». Туго натянув якорь-цепи, двухтрубный пароход, казалось, устало дремал.

Утром объявился было зюйд-вест, но ветер был не настолько силен, чтобы разметать и унести с горизонта эту липкую, всепроникающую пелену. Только иногда ему удавалось прорвать ее то в одном, то в другом месте, но, едва обозначившись, брешь тут же заплывала молочно-белой массой тумана.

Только к трем часам дня туман несколько поредел, обозначились контуры берега. «Эклипса» на горизонте не было. Обменявшись семафорными салютами с Вайгачской радиостанцией «Василий Великий», толкая грудью веселый бурун, полным ходом двинулся к югу.

Не выпускавший из рук бинокля вахтенный штурман увидел «Эклипс» недалеко от Болванского Носа.

— Господин капитан, прямо по курсу парусное судно. Идет курсом чистый норд! — бодро доложил он.

Суда быстро сближались и скоро, поравнявшись, легли в дрейф. Пока матросы спускали шлюпку, инженер Лапин, по случаю предстоящей встречи с известным полярным капитаном одетый в парадный мундир с тугим накрахмаленным воротничком, подпиравшим чисто выбритые щеки, разглядывал в бинокль его корабль.

Парусник производил внушительное впечатление. Между тремя стройными мачтами барка виднелись приземистые надстройки, труба. Мощный бушприт, большие вместительные барказы и обсервационная бочка, или, как ее чаще называют моряки, «воронье гнездо», укрепленная на головокружительной высоте под самым грот-бом-брам-реем, выдавали в «Эклипсе» судно, специально построенное для полярных плаваний.

С интересом вглядывался в очертания корабля и Дмитрий Иванов. Что ждет его впереди? Возвращение со славой, разочарование или участь тех, кто уже никогда не ступит на твердую землю? Все это одинаково возможно в полярном плавании, но самостоятельная работа в необычных условиях привлекала влюбленного в свою молодую профессию телеграфиста. Радио — дело новое вообще, а здесь, в Арктике, особенно. Оно еще не показало всех своих возможностей. Дмитрий испытывал волнение человека, ступающего на непроторенную дорогу. Он обшаривал глазами мачты «Эклипса», пытаясь в сложной паутине корабельных снастей отыскать ниточки антенны. Но они слишком тонки и без следа теряются в сложном сплетении брасов, топенантов, дрейперов, десятков других деталей парусного такелажа.

Передав матросу свой немудреный багаж, телеграфист сошел в шлюпку. Четыре пары весел дружно опустились в воду.

Молодой телеграфист очень быстро завоевал расположение командира «Эклипса». Свердрупу пришелся по душе этот немногословный светловолосый крепыш. Небольшие, цепкие, с хитринкой глаза, широко расставленные на его открытом, типично русском лице, выдавали в нем человека от природы любознательного, сметливого.

Едва ступив на судно, Дмитрий с головой окунулся в работу. Радиостанция была немецкой, новейшей системы доктора Гутта. Предстояло изучить ее и заставить работать. Судно снаряжалось в большой спешке, и Свердруп не успел не только подыскать себе опытного телеграфиста, но даже довести до конца испытание станции. Несколько пробных выходов в море из Христиании (Осло), где снаряжалось судно и комплектовался экипаж, не дали должного результата. Присланные фирмой радиомонтажники не смогли связаться с норвежскими береговыми радиостанциями на расстоянии даже в 300—400 миль.

Поздно вечером, когда весь экипаж, кроме вахтенных, уже спал крепким сном, уставший, но довольный прожитым днем Иванов улегся в узкую корабельную койку. Завтра предстояло сделать очень многое: протереть щетки электромотора и укрепить его фундамент дополнительными болтами, отцентровать ось мотора и альтернатора. Соотношения емкости антенны и контура явно не соблюдены: емкость антенны слишком мала, чтобы принять полный заряд энергии от контура. Нужно найти путь увеличения мощности станции. Связь с берегом должна быть налажена как можно быстрее. Это уже приказ капитана…

Ветер крепчал. Корабль с дубовым скрипом тяжело переваливался с борта на борт.

«Эклипс» под всеми парусами и с работающей на всю мощность машиной, борясь с непогодой, быстро шел на восток. Медлить нельзя — Россия ждет известий о судьбе своих сыновей, два года назад вступивших в единоборство с Арктикой.

ЗЕМЛЯ НЕ СЛЫШИТ

По вечерам в кают-компании «Эклипса» собирались все офицеры. Пили кофе, вспоминали дом, близких, говорили о войне, которая уже второй месяц потрясала мир. Но главной темой офицерских вечеров по-прежнему оставалась одна: где следует искать пропавшие экспедиции.

На основании тех немногих данных, которыми располагали моряки, строились различные предположения. Одни пытались доказать, что «Святую Анну» лейтенанта Брусилова и «Геркулес» Русанова нужно искать у восточных островов Карского моря. Свою гипотезу они основывали на том, что в 1912 году Карское море было почти непроходимым из-за чрезвычайно большого скопления льдов. Лейтенант Брусилов — как явствует из рассказов участников Архангельской экспедиции, устанавливающих радиостанции и видевших «Святую Анну» 15 сентября того же года в Югорском Шаре, — повел судно во льды, направляясь к Ямалу. Больше его никто никогда не видел. Как и русановского «Геркулеса», который, не исключено, от Новой Земли тоже направился по пути Норденшельда. Едва ли эти смелые люди смогли пройти далеко на восток.

Другие утверждали, что «Святая Анна» и «Геркулес» попали в дрейф и, увлекаемые течением, вместе со льдами плывут на запад, — доказал же Нансен своим беспримерным трехлетним дрейфом на «Фраме», что такое постоянное течение в полярном бассейне существует, — и искать их следует совсем не здесь, а где-нибудь у Шпицбергена или даже у берегов Гренландии.

Не исключал возможности их дрейфа и Свердруп. Основываясь на опыте того же «Фрама», которым он командовал в те памятные годы, капитан был даже склонен думать, что именно так и случилось с русскими судами. Если они попали в дрейф, как «Фрам», то сейчас, спустя два года, их, пожалуй, следует искать где-то на меридиане Шпицбергена.

Но одно дело предположить местонахождение экспедиционных судов, другое — предугадать, живы ли люди. Если в ноябре — декабре моряки окажутся у Шпицбергена, они не могут рассчитывать ни на встречу чистой воды, ни на организацию санной экспедиции для достижения земли. Да и на острове они едва ли найдут спасение: безлюдный, без топлива и продовольствия полярный берег…

Третья зимовка? Если допустить, что она возможна, то осенью будущего года их вынесет к берегам Гренландии. Состояние льдов в это время года и здесь не предвещает ничего хорошего…