Океан. Выпуск второй

— Так то наша «Одесса», — сказал парень, — ей сто лет в субботу. Ходит только в Охотское море, на рыбаков работает. А осенью порежут нашу старуху на металлолом.

И Лидочка не пошла на свидание, ничего больше не спрашивала у знакомого парня, а если бы спросила, то узнала бы, что капитан «Одессы» вовсе не капитан, а судовой врач и не с высшим образованием, а просто фельдшер!

Таким образом, обманщик с «Одессы» невольно помог Сереге. Иначе его письмо вызвало бы у Лидочки гораздо меньший интерес и, возможно, не побежала бы она в заветное место на берег бухты с письмом.

Серега прислал с десяток плохоньких фотографий: он около стропа с крабами, он держит за лапы здоровенного краба, он правит ботом, а на заднем плане — плавбаза, и т. д. Письмо было любопытное. В нем Серега изливал душу, он жаловался девушке и хотел, чтобы она ему посочувствовала. Он писал, что из всех путин самая тяжелая — крабовая, что она чрезвычайно опасная.

Очень недоволен был Серега экипажем «семерки». Одни новички, если не считать его, занудливого моториста и старшины — классного моряка и рыбака, но очень «темного». Старшина, увы, плохо знает даже то, как устроен компас, а потому трясется над ним, каждый раз снимает его с бота и таскает с собой на ночь в каюту. Однако старшина сразу понял, что он, Серега, смыслит в морском деле, и взял своим помощником, доверяет ему полностью. Когда они уходят далеко от плавбазы, на 15—20 миль, то старшина обычно полагается на помощника, особенно в туман или когда штормит, зная, что Серега приведет бот точно по курсу к сетям и назад к базе.

Подробно Серега описал мотобот — суденышко, которое меньше спасательной шлюпки, с низкими бортами. «От борта до воды 20—30 сантиметров, представляешь? Леера вдоль бортов — кусок туго натянутой сети, на корме — будчонка на одного человека, в ней сидит Василий Иванович. Трюмы — два метра на два и чуть более метра глубиной, на носу — лебедка. В общем, Лидка, жидкое сооружение наш бот, но мореходное и плавучее, как пробка».

Лидочка на берегу бухты Находка искренне пожалела непутевого мальчишку, даже всплакнула и твердо решила писать ему хоть раз в месяц, чтобы он там не чувствовал себя одиноким…

СЕРЕДИНА ДНЯ. ОХОТСКОЕ МОРЕ

Валерий Иванович наблюдал за началом шторма с жадным восхищением. Он видел, как пепельной стала вода и как все тусклее светило солнце, а затем и вовсе исчезло то ли в низких, загустевших тучах, то ли во мгле из пыли, собранной циклоном над Камчаткой. Потом подул порывистый ветер. Усилился накат. Водяные валы росли на глазах, их уже чувствовала плавбаза, давая ощутимый крен то на один борт, то на другой. Вдали показались мачты приближающихся к базе траулеров. Капитан велел им подойти поближе.

Уже три бота повесили на мотобалки, два других разгружались. Один сдавал улов крабов, другой — сети. Еще три были на подходе. Команды с мостика раздавались каждые несколько минут:

— «Тройка» у борта!

— На подходе «Азик»!

— Поднять «двойку» правый борт, четвертые мотобалки!

— «Одиннадцатый» — левый борт, пятые мотобалки!

— На верхней палубе, шевелитесь, шевелитесь! Быстрее обрабатывайте мотоботы!

Завлов время от времени подходил к рации и пытался связаться с «семеркой», потому что он не знал, слышали ли там приказ или нет. Но сейчас уже это не имело значения, признаки надвигающегося шторма были налицо. Увидел же их, опытный Карпович и пошел, наверное, к базе. Оставалось просто ждать «семерку», как они все на мостике ждут три других бота. Однако связь с «семеркой» надо наладить, чтобы быть в курсе событий, подбадривать экипаж, в котором мало бывалых моряков.

— Ну что, Карпович? — спросил Илья Ефремович, подходя неслышным шагом к завлову.

— Молчит пока.

— Не дело. Вот что, свяжитесь с «Абашей». Пусть они идут навстречу «семерке». Пусть сопровождают ее.

— Ладно, — сказал завлов. — А вы оказались правы, Илья Ефремович. Вовремя мы все начали!

Валерий Иванович искренне восхищался предусмотрительностью капитана. Ведь не ошибся он, в самое «яблочко», ни минутой раньше, ни минутой позже, отдал капитан приказ.

— А как вы узнали? — спросил завлов. — Ведь синоптики позже обещали шторм.

— Сорока на хвосте принесла, — хмуро пошутил капитан.

Не говорить же завлову об опыте, об интуиции, которая, кажется, ни разу не подводила капитана. Жаль только, что с помощью интуиции можно предвидеть не очень отдаленные события. Четче всего воспринимаются события, которые произойдут в ближайший час. Хуже освещает интуиция завтрашний день…

Илья Ефремович круто повернулся и пошел к локатору, у экрана которого сидел молодой штурман.

— За берег цепляет? — спросил капитан.

— Ага, — радостно ответил штурман, — к берегу бегут колхознички, а к нам наши боты топают.

— Разрешите, — сказал капитан, довольно энергично оттирая штурмана от локатора.

Затем он припал лицом к окошечку локатора, впился глазами в зеленоватый экран: посреди ярко светило расплывчатое пятно — это сама плавбаза. Почти рядом с нею два пятна поменьше — траулеры, третье пятно такой же величины — «Абаша» — удалялось на юг. Светлыми точками обозначались подходящие три бота. Они ярко вспыхивали, когда через них пробегал луч. Илья Ефремович глянул на шкалу, чтобы узнать, сколько до ботов. Что-то около пяти миль. Нормально. Значит, будут у плавбазы минут через сорок. За это время обработают те, которые подошли.

Луч локатора цеплялся за какой-то безымянный мыс земли Камчатской. До него было пятнадцать миль, он лежал на западе. На юге, мористее, была целая россыпь светящихся точек. Они были похожи на жучков, которые медленно сбегаются и разбегаются. Они двигались довольно кучно, и капитан, приглядевшись, понял, что они идут к берегу — колхозные боты и «эмэрэски» [9] . Другие уходили в море; очевидно, это были кавасаки японской флотилии. И вот где-то рядом с этой россыпью огоньков, а возможно, и среди них была «семерка». Она еще не выделилась из кучки, но Илья Ефремович смотрел и смотрел, пока не зарябило у него в глазах. Наконец ему показалось, что одна точечка удаляется от других и держит курс на север вдоль берега. Это могла быть только «семерка».

9

«Эмэрэски»(МРС) — морской рыболовный сейнер.

— «Семерка» идет, — сказал капитан штурману, но это слышал и завлов, — только далеко она, около девяти миль… М-да!

Илья Ефремович сделал шаг в сторону рулевого, который застыл на возвышении и едва касался ладонями рукояток, и тут понял, что здорово потемнело. Сумерки спускались на грозно дышащее море. Но это были неестественные сумерки.

Штурман с минуту потоптался на своем месте, подошел к локатору. Ему не терпелось проверить, не ошибся ли Илья Ефремович. Он волновался за «семерку», как и все, но, быть может, сильнее других, искреннее, чище других по той причине, что он дружил с Евгением Карповичем и искренне любил сурового старшину.

Штурман доложил:

— Слышу «семерку»! Алло, Женя, Женя, как у вас? Прием!

Валерий Иванович откинулся от рации, сказал радостно:

— У них все нормально, идут, идут полным ходом!

— Значит, точно они, — сказал Илья Ефремович. — Почти под носом у японцев. Далече им топать, часа полтора, а то и все два телепаться будут… М-да…

«Семерка» шла к плавзаводу полным ходом. Журчала, пенилась за бортами вода, ставшая, как и небо, черной, холодной на вид. Волны были еще небольшие, а ветер дул порывами, и каждый новый порыв был сильнее предыдущего. Вася Батаев, по своей привычке, растянулся на носу, расчистив место от крабов, но скоро ушел, потому что тяжело нагруженный бот стал зарываться в воду. Ловцы собрались у рубки, держались за нее, прижавшись к ней спинами. Они надели капюшоны, плотно затянули их и стояли, заметные далеко, оранжевые с ног до головы. Нелепо торчали у них на груди и на спине тоже оранжевые поплавки спасательных поясов. Олег от нечего делать вытащил из специального кармашка пояса свисток и теперь периодически дул в него. Его примеру последовали и другие. Образовался как бы свистковый оркестр, верещавший на все лады. Старшине эта музыка не нравилась, он подумал, что хорошо — море пустынное, а то со стороны могло бы показаться, что на боте собрались не совсем нормальные люди. Но замечания Карпович не делал, молча стоял на корме и рулил, стараясь это делать осторожно, не подставляя борта волнам. Чего доброго, они могут перевернуть суденышко, осевшее в воду чуть ли не по самую палубу.