Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
Шрифт:
– А вы, простите, кто такой?
– Обер-лейтенант Штумпф. Придан вашей роте в качестве наблюдателя. Вроде военного советника.
– Зачем?
– Не знаю…
Суттинен расхохотался:
– Ну, и что же вы мне посоветуете для начала?
Штумпф дружески подмигнул, разводя большими руками.
– Мисся войси рююпятя? – сказал он, намекая на выпивку. – Халуайсин суурести юода паловиина!
И хотя это желание опохмелиться было высказано через пень в колоду, но все же понятно для любого финна.
– Откуда вы знаете мой язык?
– Да, черт возьми, я уже служил советником. Летом меня
– Почему?
– Да потому, армасустявя, что в Германии сейчас хуже, чем на фронте. И жрать нечего. И бомбы. И глупости. И молчат все. И вообще – пошло все в такапуоли!
Этот немец чем-то сразу понравился лейтенанту. Суттинен вызвал своего капрала Ориккайнена и сказал ему:
– Слушай, Теппо, где хочешь, а достань спирту нам. И завтра утром не буди нас. Мы сами проснемся…
Потом повернулся к обер-лейтенанту Штумпфу:
– А где ваши вещи? Раскладывайтесь.
Штумпф раскрыл перед ним чемодан – он был пуст.
– Все? – спросил лейтенант.
– Еще вот только то, что на мне, – ответил Штумпф. – А остальное все осталось по дороге. Городов-то по пути много. И в каждом городе необходимо выпить.
– У меня в роте есть лишний миномет, – доверительно сообщил Суттинен. – Мы его отправим куда надо. Бочки самогона нам хватит надолго.
– Хватит! – убежденно заверил Штумпф.
В этот вечер они подружились.
Погоня за человеком
Одинокой женщине трудно. Еще труднее с ребенком. И совсем плохо в чужом городе. Ни единой родной души…
Начальник военкомата, пожилой человек, уже отвоевавший свое в полную меру, проходил однажды по коридору. Протез его гулко скрипел в пустом коридоре, и на этот, очевидно, скрип обернулась сидевшая на диване женщина. Полковник заметил ее заплаканное лицо и прошел дальше. Мало ли он видел женских слез на свете! Но что-то заставило его обернуться, и женщина тоже встала ему навстречу.
– Может, вы мне поможете? – спросила она.
– Чем могу быть полезен? – с услужливостью интеллигента осведомился полковник.
– Вы знаете, я вот уж какой день… Все хожу сюда. И никакого толку. А мне хоть что-нибудь, хоть что-нибудь… О нем бы узнать мне!
– Буду рад услужить вам. Пройдемте ко мне и поговорим…
Аглая Никонова прошла за полковником в кабинет. Взволнованно и сбивчиво женщина поведала этому человеку горестную историю поисков своего мужа.
– Мне бы хоть один след от него! Хоть что-нибудь…
– А вы обращались к товарищу Потулову? Что же он ответил вам? Ничего не ответил? Странно… А товарищ Степанов? Тоже не знает… А как же?
– Помогите мне, – умоляла Аглая. – Мне бы хоть след!..
– А я вот тоже своих ищу, – сказал полковник. – Тоже коренной ленинградец. Вы на какой улице жили?
– На Международном. Около Фрунзенского универмага.
– Ну, нет. Я на Васильевском острове. Хоть самому поезжай. Никаких следов… Ну, мать-то – старушка, навряд ли выжила. А жена – не знаю. Не пишет. Аттестат послал ей – никакого ответа. Что делать? А вашего мужа мы найдем…
Он не поленился
подняться с нею на третий этаж, заставил сотрудников перерыть архивы сорок первого года.– Мобилизация-то ведь, сами знаете, проходила в спешном порядке. Раз-два, винтовку на плечо – и пошел солдат! Тут не до канцелярщины было! Однако найдем…
Работники военкомата с добросовестностью подчиненных, за спиной которых стоит начальник, перерыли содержимое трех громадных шкафов, но ничего не нашли.
– Может, он не в нашем городе призывался?
– Да он совсем не призывался, – снова заплакала Аглая. – Он добровольцем пошел…
– А в той картотеке, – с ударением на слове «той» подсказал полковник, – вы тоже смотрели?
– Нет.
– А вы проверьте на всякий случай…
Работник военкомата ушел и скоро вернулся, листая какой-то документ.
– Никонов? – спросил он.
– Да.
– Константин?
– Да.
– Петрович?
– Да.
– Год рождения пятнадцатый?
– Он! – вскрикнула Аглая.
Полковник тоже взглянул на документы.
– Так вот, – сказал он. – Это уже не по нашей части. Вам надо пройти на Песочную, там увидите… Такой деревянный особнячок. А мы сами ничего не знаем.
– Спасибо, большое спасибо!..
Однако на Песочной улице, в учреждении, которое могло дать ответ, уже никого не было, и дежурный матрос посоветовал прийти завтра пораньше.
Тетя Поля встретила ее на пороге обычным вопросом:
– Ну как? Нашла?
– Кажется, завтра узнаю все. А пока – ничего…
Напрасно боцманша уговаривала ее не сидеть дома:
– Да выйди ты хоть куда-нибудь. Ну что тебе со мной-то, со старухой, делать тут? Эвон, хочешь соседского мальчишку за билетом пошлю в кино? Недалече тут от нас. «Радугу» показывают. И такая-ча там курва играет. Муж-то у нее, слышь-ка, на фронте кровь проливает, а она, стерва мокрохвостая, с немцем жить стала. Сегодня на комбинате только про эту картину и говорят девки. Хочешь, и я с тобой пойду?
Но Аглая в ответ только качала головой, лежа кверху лицом на диване, как-то холодно, почти машинально ласкала свою девочку, тормошившую ее, и настойчиво, тяжелодумно смотрела прямо перед собой в чисто выбеленный потолок.
Среди ночи она встала и разбудила боцманшу.
– Тетя Поля, – спросила она, – и так его больше никто и не видел?
Полина Ивановна спросонья не поняла:
– О ком ты, сердешная? Ты не рехнись, Аглаюшка, мне и без того морока с тобой!
– О нем я, тетя Поля… Вот ушел он с «Аскольда», так неужели больше его никто и не видел?
Тетя Поля зажгла свет, посмотрела для начала на стенку – не ползет ли где клоп-зараза?
– Никто, – ответила она. – Никто и не видел. Говорят вот только, будто он в морскую пехоту попал. Да тут многих наших рыбаков в солдатское переодели…
– А почему же он сам никогда не пришел на «Аскольд»?
– Значит, служба не позволяла.
– Странно как все!
– Тебе сейчас все странно. Да и ты сама тоже странная. Иди-ка вот лучше – спи давай… я лунатиков не люблю!
На следующий день ее принял капитан третьего ранга Соколов – человек очень внимательный, с удовольствием вспоминавший молодые годы учебы, проведенные в Ленинграде, но он тоже ничем не мог помочь Аглае.