Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
Шрифт:
– Да, все это так, ваш супруг зарегистрирован в нашем учреждении, мы знаем, что есть такой Константин Петрович Никонов, но… Теперь он находится не в нашем ведении. Мы давно потеряли его координаты, и вам следует обратиться… Сейчас я напишу вам вот здесь адрес… Та-ак, дом номер тридцать четыре, второй подъезд… Та-ак. А ведает такими вопросами товарищ Плетнев… Пожалуйста!
– Скажите, – спросила Аглая, – есть ли хоть какая-нибудь надежда на то, что я разыщу его?
– Но зачем же плакать? Такая молодая и симпатичная женщина, и все время плачете…
В этот день, возвращаясь домой и проходя мимо военкомата, Аглая лицом к лицу столкнулась с полковником. Опираясь на костыль, он удивленно посмотрел на женщину:
– Ну разве же можно так убиваться? Можно подумать, что вы получили извещение о гибели вашего мужа. А вы опять ко мне? По какому делу?
– Нет, я не к вам, – растерялась Аглая. – А впрочем, я рада, что встретила вас, и я… к вам!
– Весьма логично, – засмеялся полковник. – Не ко мне, но все же – ко мне! Так что у вас?
– Помогите мне устроиться на работу! – единым духом, чтобы не было путей к отступлению, выпалила Аглая.
– А кем бы вы хотели работать?
– Не знаю.
Полковник постучал тростью о ступеньку крыльца.
– Тоже неплохо, – сказал он. – Только что же я могу предложить вам? Сшивать входящие и исходящие, капать сургучом на конверты и получать по карточкам служащего четыреста граммов хлеба, – поверьте, что это не дело для такой, как вы, молодой женщины.
– А что же мне делать?
– А что вы, любезная, умеете делать?
– Ничего не умею.
– А чему вы учились в жизни?
– Я училась на ветеринара. По зоотехнике…
– Вот с этого и надо было начинать, – сказал полковник и велел Аглае следовать за ним. – Вы уже прописаны? Хорошо, я поставлю вас на воинский учет… Вы будете отныне военнообязанной. А работу мы вам подыщем. И мужа найдем, и работу найдем!..
«Это очень хорошо, что я с ним встретилась», – размышляла Аглая, направляясь к дому. А дома ею овладела беспричинная деловитость, и она до поздней ночи, подоткнув подол и всунув босые ноги в рваные стариковские галоши, мыла, скребла, чистила.
Полина Ивановна даже обиделась:
– Можно подумать, что у меня грязно было! Да на всех-ить не угодишь. Мы жили… Старик не жаловался! Полотеров, правда что, не нанимали…
Никогда еще Аглая не ждала рассвета с таким нетерпением. Какой-то внутренний голос подсказывал ей, что завтра должна решиться ее судьба. Или – да, или – нет. Человек не может пропасть бесследно. Ей все время казалось, что люди чего-то недоговаривают. Константин ушел не так, как уходили другие. Но… хватит мучить себя, завтра она узнает.
Завтра, завтра!..
А это «завтра» уже наступило, день хмуро осветил окна, над заливом мело и кружило. Корабли гудели на рейде будничными простуженными голосами. Сполохи полярного сияния медленно угасали в высоте, словно небо закрывало свой космический веер. Мимо Аглаи, зажав под мышками газетные свертки с едой, согнувшись против ветра, шагали в порт и мастерские мурманские работяги. От их жестких, громко хрустящих комбинезонов
несло запахами рыбы, солярового масла, запахами ржавого железа и красок.А дальше – как во сне…
– Товарищ Плетнев, – сказала Аглая, – он сейчас не занят? Я – по личному делу…
– Пройдите, гражданка.
Плетнев – еще совсем молодой парень. Воротник кителя распахнут по-домашнему, перед ним стакан чаю, погоны капитан-лейтенанта на его плечах щегольски отделаны бронзой.
– Да, нет, нет! – кричал он в трубку телефона. – Не пойду я никуда, ну их всех к черту. А что она может сказать мне? Я ее знаю теперь как облупленную…
Он показал движением руки на кресло:
– Садитесь, пожалуйста. Я сейчас…
Закончил разговор, отхлебнул чаю.
– Итак, – сказал он, улыбнувшись женщине.
Итак, она снова рассказала этому молодому офицеру всю историю своих бедствий. Для женщины в двадцать семь лет это слишком богатый перечень. Но выражение лица капитан-лейтенанта Плетнева не менялось – он по-прежнему смотрел на Аглаю с веселым, почти лукавым прищуром.
– Вот, пожалуй, и все, – закончила Аглая со вздохом.
Ничего не отвечая, Плетнев нажал кнопку звонка, упрятанного где-то снизу стола, и скоро в кабинет вошел еще один офицер. Такой же молодой и такой же, казалось, беспечный. Коротко переговорив с ним, Плетнев сказал:
– Это… ты знаешь…
Аглая внутренне напряглась, готовая ко всему.
– Это… Ярцев!. – тихо досказал капитан-лейтенант, и офицер согласно кивнул ему головой:
– Да, это из его отряда.
– Он где сейчас – в Мурмашах?
– Нет. Он после Зандер-фиорда… ты же понимаешь!
– А-а-а. Все ясно.
– И притом, что он скажет?
– Он скажет больше нас…
Покидая кабинет, незнакомый офицер как-то особенно внимательно посмотрел в лицо женщине. Аглая снова повернулась к Плетневу:
– Ну?
– Вам придется немного обождать, – медленно выговорил капитан-лейтенант. – Сейчас мы ничего не можем сказать вам о судьбе вашего супруга. Не можем, даже если бы и хотели.
– Скажите – он жив?
– Мы все живы до поры до времени.
– Вы что-то скрываете от меня.
– Скрываю только его местонахождение.
– Но он живой?
– Вы ведь еще не получили уведомления о гибели.
– Так что же с ним? Вы его прячете от меня.
– Упаси меня бог! Зачем бы я стал его прятать?
– Скажите хоть – когда я его увижу?
– Голубушка, он мне тоже позарез нужен. Больше, может быть, нежели вам!
– Так как же дальше?
– А что – дальше?
– Что же мне теперь делать?
– Как что? Идите домой. Когда будет надо, мы вас позовем. Волноваться пока нет причины…
Аглая направилась к двери, но у порога остановилась.
– Простите, – сказала она, – а кто такой Ярцев?
Плетнев весело рассмеялся, ответил же серьезно:
– Ярцев – это школьный учитель. Он учил детишек немецкому языку. А сейчас, временно, он лейтенант Советской Армии… Вас это устраивает?