Океаны Айдена

– Э-ллл-ссс… Э-ллл-ссс?

Интонация была явно вопросительной, если считать этот свист речью. Одинцов опустил руку и похлопал существо по выпуклому лбу.

– Э-ллл-ссс, – произнес он в свой черед, желая поддержать знакомство, и вдруг замер. Э-ллл-ссс? Эльс? Эта тварь пыталась назвать его по имени или то был случайный звук?

В следующий момент его недоумение рассеялось.

– Ищ-щу, – внятно произнес дельфин, – ищ-щу Э-ллл-ссс.

Он умел говорить! Теперь Одинцов видел, что его новый приятель отличался от земных дельфинов. Костяной гребень на его спине был тонок, как лезвие ножа, и, видимо, служил оружием; грудные плавники – вернее, ласты – оказались необычайно длинными, с подвижной узорной бахромой на концах; между острыми зубами дрожал длинный плоский язык; мокрая кожа была теплой и приятной на ощупь. А главное, этот морской житель умел говорить! И назвал его Эльсом! Не Аррахом, не Рахи – Эльсом! Он помнил слова целителя Артока бар Занкора: доверяй тому, кто знает твое хайритское имя. Он был готов довериться этой симпатичной бесхитростной твари, причем с гораздо большей охотой, чем людям.

– Ты – Э-лл-сс, – довольно произнесло существо, уже не так сильно растягивая звуки. – Наш-шел!

Ринувшись в сторону, дельфин в восторге перекувырнулся в воде, затем одним мощным гребком хвоста догнал флаер. Одинцов решил знакомиться всерьез. Прицепив к поясу страховочный конец, он сел на порог кабины и свесил ноги наружу, так что они оказались по щиколотки в воде. Дельфин, пошевеливая ластами и хвостом, приподнял переднюю часть тела и положил на колени путника свою огромную голову. Собственно, на коленях поместилось не больше половины, и вытянутая пасть со страшными зубами уперлась Одинцову в живот.

– Я – Эльс, – сказал он, стараясь говорить медленно и раздельно. – Ты – меня – нашел. Молодец! Хороший паренек! Ты – кто?

– Наш-шел! Перр-вый! – сообщил дельфин.

– Ты – кто? – терпеливо произнес Одинцов.

– Заа-аа-заа-ассс, – просвистело существо. Такое не повторить, понял Одинцов.

– Засс? – предложил он.

– Засс, – согласился дельфин.

– Кто – послал?

– Лю-ди.

Ясный и четкий ответ. Не приходилось сомневаться, о каких людях идет речь; Одинцов уже заметил плоский серебристый диск, закрепленный у основания спинного гребня. Южане! Наконец-то!

– Зачем? – спросил он, почти не надеясь получить ответ, но его новый приятель разразился целой речью:

– Бур-ря! Лю-ди – страх. Э-лл-сс по-гиб? Хо-теть знать. Посс-лать ме-ня… посс-лать дру-гих. Засс наш-шел. Перр-вый! Я – Засс! Заа-аа-заа-ассс!

– Хороший ты парень! – Одинцов снова погладил его лоб и вытянутые челюсти.

– Засс – хорр-ро-шо, бу-ря – плох-хо, – сообщил дельфин. – Лю-ди – доб-ро, бу-ря – зло!

Философ, подумалось Одинцову. Но как бы то ни было, это морское диво являлось не просто дрессированной говорящей тварью; Засс понимал, что есть добро и что – зло. И люди, по его мнению, проходили по первому разряду.

* * *

Одинцова подобрали в тот же день, ближе к вечеру, когда он успел наговориться с Зассом и скормить ему почти всю свою рыбу.

Небеса еще сияли послеполуденным светом, и белые пушистые облака плыли на восход солнца, будто желая проводить флаер к берегам, до которых оставалась еще не одна сотня километров. Внезапно дельфин, круживший у суденышка на страже, разразился пронзительным свистом, и Одинцов, подняв голову, увидел среди облаков сверкающую точку. Она быстро росла, превращаясь в серебристый аппарат, плоский, вытянутый, бескрылый, чуть сужавшийся к корме. Эта изящная машина описала пару кругов над флаером и ринулась вниз. Ни шума двигателей, ни скрежета выдвигаемых шасси; словно парящий лист, аппарат плавно скользнул к воде и лег прямо на днище рядом с маленьким суденышком, обдав Одинцова потоком теплого воздуха.

Он был огромен – в длину, пожалуй, не уступал авианосцу, да и в ширину тоже; высокий борт круглился над волнами, поднимаясь выше пятиэтажного дома. Часть обшивки у самой воды отъехала в сторону, и взгляду Одинцова открылось обширное помещение, напоминавшее грузовой трюм. Его встречали трое: темноглазый, смуглый и тощий мужчина лет пятидесяти и два парня, так похожих на хайритов, что он вздрогнул от неожиданности. Все в светло-кремовых комбинезонах и высоких башмаках – видно, облачении авиаторов.

С минуту они глядели на Одинцова, а он взирал на них.

– Аррах Эльс бар Ригон? – наконец произнес старший на ксамитском. – Приветствую вас с радостью и от всего сердца. Я Залар, и я буду говорить с вами. Эти двое – Омтаг Дасан, капитан корабля, и Хрон Клевас, его помощник. Они займутся вашей летающей лодкой.

Вас, с вами, вашей, отметил Одинцов. В ксамитском, как и в прочих языках северной варварской части планеты, местоимение «вы» всегда относилось к двум и более лицам; даже к императору Айдена обращались «на ты», в единственном числе, подчеркивая трепет и уважительность подходящими словами – великий, могучий, пресветлый… Видимо, на юге использовали иные формы вежливости, принятые в цивилизованном обществе.

– Говоришь по-хайритски? – спросил Одинцов, предпочитавший в этом мире наречие своих северных собратьев.

Залар покачал головой.

– Ладно, ксамитский тоже годится.

– Проблема невелика, – заметил смуглый. – Я включу памятные ленты, и вы ознакомитесь с нашим языком. Очень быстро, Эльс. Ленты – это что-то вроде магии, но не бойтесь, она вам не повредит.

– Не считай меня глупее, чем я есть, южанин. Я не верю в колдовство и магию, – резко оборвал его Одинцов. – Лучше скажи, зачем вы здесь? И что вам нужно от меня?

– Как – что? – Переглянувшись с Омтагом и Хроном, Залар недоуменно уставился на странника. – Ведь вы, юноша, сын Асруда из Тагры? И вы терпите бедствие в океане, не умея управлять воздушной лодкой… Или я ошибаюсь?

Одинцов чертыхнулся про себя. За последний месяц он вышел из образа, став тем, кем был на самом деле – уроженцем Земли, человеком двадцатого столетия, не верящим ни в магию, ни в дьявола, ни в бога. Но этот тощий южанин, что так удивленно глядел на него, видел лишь молодого имперского нобиля, наивного невежду, варвара, сумевшего случайно поднять в воздух флаер из тайника старого Асруда и долететь на нем до экватора. Одинцов предпочитал, чтобы его собеседник и впредь оставался при этом заблуждении.

Выпрямившись, держась рукой за колпак кабины, он надменно произнес:

– Клянусь пресветлым Айденом! Я – нобиль Аррах бар Ригон, сын Асруда бар Ригона, пэра империи! Но это не значит, что я готов поверить всякой чепухе. У вас есть машина для быстрого обучения, так? – Залар кивнул. – Ну и прекрасно. Отец рассказывал мне о подобных вещах.

– Чем больше вы знаете, тем проще нам установить контакт. – Теперь Залар казался довольным. – Прошу вас взойти на борт, благородный нобиль. – Он отступил в сторону, сделав широкий приглашающий жест.

– Зачем? – Одинцов не двинулся с места. Его флаер по-прежнему лежал на воде в двух метрах от большого корабля. – Повторяю: чего вы хотите от меня?

– Я собираюсь доставить вас в Ратон, на южный материк, – пояснил Залар. – Мы в некотором роде спасательная экспедиция и…

– Спасать полагалось раньше, и не меня. Я в спасении не нуждаюсь и не прошу вас о помощи. Аррах Эльс бар Ригон сам доберется туда, куда ему нужно.

– И куда же нужно Арраху Эльсу бар Ригону? – с улыбкой спросил смуглый Залар, справившись с удивлением. Он видел варвара, молодого, заносчивого и упрямого, как ребенок, и, вероятно, решил, что противоречить ему не стоит.